— Ага. — Я готова была слушать его с открытым ртом, как в старые добрые времена. Великолепный маг, ученый, некромант, темный целитель, который в один прекрасный день плюнул на все и открыл свою клинику. А при университете ему пророчили карьеру вплоть до кресла ректора.

— Можешь пока расслабиться. Но коньяк отложи. Сама знаешь, для стазиса это нежелательно. Тем более в протоколе будет указано спиртное.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. — Я хихикнула, он улыбнулся. И взялся за организацию операции по спасению меня.

В течение часа все было сделано. Из того, что касалось подготовки предстоящего представления. От меня Глор отбыл сразу же, прихватив с собой, как он выразился, от меня подальше, бутылку коньяка. Через десять минут почтовый ящик мигал красным — мне посылка. На услугах магической почты я не экономила, ящик стоял приличных размеров и работал всегда исправно. Выудив флягу с настойкой магния, я сразу же все выпила и отправила ее обратно владельцу. Как настоящий преступник, убирала за собой все доказательства своей вины. Потом было получасовое ожидание, когда подействует «лекарство». Если для больного сердечной слабостью[14] это было спасением, то для меня гарантия сердечного приступа. Так и случилось.

Не дожидаясь, когда сердце остановится, я поспешила связаться с клиникой Глора. Когда я уже хрипела, лежа на полу у двери (мне хватило ума снять защиту, чтобы мне подоспели на помощь вовремя), явились дежурный целитель с помощниками и оказали мне первую помощь. Далее была транспортировка драконом в клинику и стазис. Погружение мне не запомнилось, видимо, целитель дал мне что-то из успокоительного, иначе я не могу объяснить все те видения, которые предшествовали появлению Глория. Наиболее запоминающимся были взволнованное лицо Марсена и его требования пропустить его к невесте. Удивиться подобному факту не получилось, мой сердечный приступ был реальным. Стоило оно такого риска? Риска не было. Глору я доверяла больше, чем себе. В стазисе из меня вывели магний. Особых навыков это не требовало. Если говорить о риске, то риск был только в том, что нас поймают. Но Марсен, если и собирался обращаться к властям, то не в тот день. Глорий подправил мою ауру. Следы лекарства, душевное состояние — все это надо было подвести под общую легенду: я была так чем-то поражена, взволнована, что мое сердце дало сбой.

Как мы и рассчитывали, Марсен не побежал к властям ни в тот день, ни в любой другой. Он ждал и каждый день проведывал «любимого преподавателя». То есть меня. Дальше приемной его не пропускали. Но неизменно ставили перед фактом, что профессор Ива-Нова находится в стазисе, ее состояние стабильно, выводить больную доктор будет ровно на тридцать первый день после погружения. С чьей-то легкой руки, не иначе как Глора, моя палата стала напоминать оранжерею. В каждом углу, на полу, подоконниках, тумбочках, даже на шкафу было по нескольку объемных букетов с цеульской лилией[15].

Как мы и предположили, студиус за это время пересдал мой экзамен. Впервые в истории университета «не готов» сменилось на отметку «превосходно». Также были зафиксированы следы проникновения в палату. Сам Глор не владел подобной силой, чтобы это определить. Помог ему сын, Артимий. Парень закончил Цеульский колледж магического контроля и сейчас выбирал, кем ему быть — следователем, коронером или юристом. На ближайшие три года он должен был стать одним из моих подопечных, так как тоже унаследовал темный дар. Проникновение случилось на следующий день после моей госпитализации. Легкое нарушение общего фона посторонней магией не учуяли бы не только Глор или я, но и, подозреваю, большинство сыщиков из Лайдсквер[16]. Арти был очень одаренным молодым человеком. Впрочем, как и его отец. И вся семья.

Пришла я в себя, как и было запланировано, на тридцать первый день стазиса. Марсена никто не обманывал. Если подумать, то и с моей болезнью лжи не было — приступ имел место быть. На время моей болезни сферу силы (изъятой у Марсена) прятал Глор в хранилище больницы. Мы решили, что вполне уместно ее поместить туда, где никому в голову не придет ее искать: в морг, в отделение для перерожденных, которое имело защиту посерьезнее, чем королевские регалии Виствордского дворца. Сам морг при больнице уже был достаточно серьезной защитой, находясь под куполом межпространственной магии[17]. А, уж, отделение перерожденных — это сейф в сейфе среди сейфов.

— Как себя чувствуешь? — Глорий сел на край кровати и держал меня за руку. Нахмурившись, он отсчитывал удары моего сердца.

— Живой? — Я улыбнулась одними губами. Чувствовала себя я и вправду вернувшейся из мира духов. Но признаваться в слабости не моя слабость. — Что там с Марсеном? Появлялся?

— Каждый день. Начиная с момента, когда тебя привезли.

— Откуда?

— Думаю, на доме висела следилка, и стоило тебе перейти порог, как он об этом узнал.

— Так мне не привиделось..… — пробормотала я, вспомнив размытые картинки из приемной клиники. Марсен требовал какую-то невесту. Насколько я знаю, невест у него отродясь не водилось. Разве что чужие.

— Что именно? — Глор оставил мою руку в покое и переместился на кресло напротив кровати, устроившись там так, будто мы сейчас перейдем к анекдотам о некромантах и раскуриванию его восточных смесей. Вот от чего я бы не отказалась, так от тех самых смесей. Да и посидеть, расслабиться. Увы, мне, в ближайшее время, об этом остается только мечтать. Марсен бдит. Проблема с ним висит в воздухе.

— Когда меня привезли, мне показалось, что я его видела.

— Да, более того, он представился как твой жених. — Глорий так заулыбался, что я грешным делом подумала, не разорвет ли его от такого ехидства.

— И что? Помогло?

— Нет, конечно, даже, если не брать в расчет страховку и моего имени в ней, на дежурстве в приемной была еще и Окса, она тебя знает и помнит. А жених, не жених, без меня девочки бы не посмели. Я и врач тебе, и хозяин клиники.

— Так Марсен что? Как к невесте..?..

— Нет, на следующий день он опомнился, явился как студент. Девчонки посмеялись, но все равно не пропустили. Пришлось мне с ним поговорить, уж очень он «волновался» за тебя.

— И как, поговорили? — Я ухмыльнулась. Глорий — человек уравновешенный, спокойный. Пока его не достать. А моя ситуация была как раз за гранью его терпения и понимания. Так что я не удивлюсь, если Де Марсен после этого визита заболел, скажем, черной язвой. Проклятия у моего друга получались всегда качественные.

Глор пожал плечами, изображая скуку.

— Поговорили. Я ему все повторил, дважды. Обещал связаться, если ты выйдешь из стазиса сама, например.

— Что? — Я не выдержала и прыснула, давясь смехом.

— И чему ты там их учишь? — Глор сам давился смехом.

— Не этому! Случайно? Выйду? О Всевидящий!

И тут взгляд зацепился вновь за эти цветы. Что-то в голове переключилось. Щелк.

— Откуда цветы?

— А? О, от твоего жениха и студента заодно.

Не зря. Вовремя. Темная моя сила! Я пальцем указала на ближайший букет и поманила к себе. Глор понял меня, и мы оба склонились над столь щедрым даром. Конечно, цветочки оказались не простые. То есть цветы цветы-то магические и целебной силы. А, вот, горшки для них — считывающие ауру артефакты. Украшения и пленка вокруг цветов — «зеркалки», передающие на расстояние то, что происходит перед ними.

— Темная сила! — Глорий сел обратно и задумчиво покрутил в руках один из подарков. — Откуда у обычного студиуса столько денег?

Неожиданный вопрос. Но мне самой стало интересно. И, правда, откуда? Его семейка прогуляла все, чем владела. Ничем, кроме имени, они не владели. Самого Марсена взяли в университет за счет королевской казны и под попечительство бывшего ректора, его крестного.