— Как ты? — спросил он, мягко улыбнувшись.

Я хотела ответить на его вопрос, но у меня задрожала губа, а на глаза навернулись слезы. Ничего не сказав, мой брат притянул меня к себе и прижал к своей груди, отчего мне захотелось плакать еще сильнее.

— Все будет хорошо, — тихо произнес он, погладил меня по лицу.

Я вцепилась в его руку мертвой хваткой и оставила несколько поцелуев на щеке Темпла, не зная, как выразить то, что сейчас было у меня на душе.

— Это все так тяжело, — наконец произнесла я, когда прошло несколько долгих минут.

— Я знаю, — произнес Темпл.

Я прижалась к нему сильнее, остро нуждаясь в объятиях своего брата.

— Мне ненавистна мысль, что она может сделать что-то вам, — прошептала я, стараясь седлать так, чтобы мой голос был ровным.

Чувства одолевали меня, и было невероятно сложно сохранять самообладание. Темпл заставил меня посмотреть на него, когда поднял мою голову за подбородок. Его добрые глаза, взгляд которых выражал искреннюю заботу, побудили меня вспомнить, как он укладывал нас с Айрис спать каждый вечер, читая "Божественную комедию" Данте. До чего приятно вспоминать такие вечера.

— Она ничего нам не сделает. Разве может эта женщина приблизиться к нам хотя бы на метр, когда есть ты? — ухмыльнулся Темпл. — Ты такая страшненькая, что даже Черт испугался бы.

Я хохотнула, прикрыв рот ладонью.

— Вовремя же ты шутишь, — я ударила его по плечу, и он снова ухмыльнулся.

— Мы прошли через девять кругов ада. Неужели не сможешь и десятый преодолеть? — спросил он, и его брови взметнулись вверх.

Это было очень смешно, но фраза, сказанная им раннее вызывала не самые приятные воспоминания. Эта идиллия, которая у нас была, исчезает, словно мираж. Я просто хочу прожить нормальную, спокойную жизнь рядом с теми людьми, которые мне дороги. Почему моя мать не умерла в ту ночь? Боже, я ужасный человек, раз желаю смерти своим родителям, но, черт побери, эта гребаная психопатка никогда не была нам мамой.

Я никогда не прощу ее за то, что она делала с Темплом, за то, как мучила его, как истязала. Нет.

— Я убью ее, если она прикоснется к вам, — сказала я, глядя ему в глаза.

— Не говори так, — рассердился Темпл и нахмурил брови. Он взял мои ладони в свои. — Твои руки еще не запятнаны кровью. Твой разум еще не познал ужасы убийства, когда ты осознаешь, что убил человека, даже пусть и злого. Это страшно, — я слушала его, затаив дыхание. На глазах Темпла на несколько секунд показались слезы. — Когда гнев его родных обрушивается на тебя, когда совесть не дает тебе жить, все время напоминая о том, что ты сделал. Это бремя, лежащее на наших плечах. Бремя, которое мы не выбирали, — с нажимом в голосе произнес он. — Поверь, если бы у нас была возможность не делать этого, мы бы избегали таких действий, но, к сожалению, иногда либо ты, либо они. Поэтому, пожалуйста, — он приблизился ко мне, — даже не думай об этом. Айрис, ты и Арвен будете в полной безопасности. О нас не волнуйся. Мы все справимся.

— Впервые соглашусь с твоим братом, — услышали мы голос Джейми, который стоял в дверях, прислонившись к раме.

Он был таким уставшим, таким печальным, что у меня сжалось сердце. Хотелось привлечь его к себе и спрятать в своих собственных объятиях, чтобы он пришел в себя и снова стал тем Джейми, которым был всегда.

— Ты всегда соглашаешься со мной, — хмыкнул Темпл.

Джейми закатил глаза и криво улыбнулся.

— Я? С тобой? По-моему, ты перепутал себя с Валери.

— Так значит ты соглашаешься во всем с Валери? — Темпл окинул Джейми скептическим взглядом.

— Посмотри на мой лоб, — приказал Джейми. Мы взглянули на него и непонимающе нахмурились. — Ты видишь там слово "смертник"? — Темпл отрицательно покачал головой. — Ну вот теперь ты понимаешь, почему я всегда соглашаюсь с Валери.

Темпл захохотал во все горло, а Джейми подмигнул мне.

— Я не такая уж и злая, — фыркнула я.

Джейми поморщился.

— До сих пор не могу забыть ту сцену в моповой, когда ты защищала Виктора, и готова была оторвать мне голову. Было страшно, — Вот теперь пришла моя очередь смеяться во все горло. — Рад, что смог повеселить.

— Правильно, Кроуфорд, ты же должен понимать, кто твой начальник, — самодовольно улыбнулся Темпл.

— Начальник, который отзывается на "кис-кис" Арвен? Тебе нравится, когда тебя шлепают?

Темпл вскочил с кровати и погнался за Джемйи, след которого уже простыл. Я, хохоча, пошла за ними и спустилась по лестнице вниз, слыша, как кто-то разговаривает в гостиной. Догадка о том, кто это мог быть, мгновенно пронзила меня, так как я вспомнила, как Темпл и Джейми говорили, что через несколько минут здесь должны появиться Айрис, Харви и Эйден. Правда, с того момента прошел час, минимум. Сбежав по лестнице, я остановилась у ее подножия, смотря на свою сестру, которая сидела в гостиной на диване и попивала горячий кофе из стаканчика. Она разговаривала с Харви, который чем-то смешил ее, и переглядывалась с Эйденом, смотрящего на нее с братской любовью.

Мне вновь захотелось плакать. Ничего не говоря, я подбежала к своей сестре и заключила ее в объятия, чувствуя под своими руками знакомую атласную кожу, шелковистые волосы, слушая аромат любимых цветочных духов, которыми Айрис пользовалась лет с тринадцати. Своим вкусам она никогда не изменяла. Поняв, кто перед ней, Айрис завизжала и обняла меня так крепко, что я чуть не выплюнула из себя легкие. Смех пробрал нас обеих, и мы захохотали, вытирая со щек друг друга струящиеся слезы. Мы с ней так давно не виделись, что уже успела забыть ее прическу пикси, тонкие запястья, изящные ресницы, обрамляющие такие же глаза, как у меня. Как у нас с Темплом. Эта черта всегда была напоминанием того, что мы по большей части были похожи на нашу мать.

— Я так скучала по тебе, — произнесла она, дотрагиваясь до моих волос.

Меня переполняла нежность. Моя половинка. Моя кровинка. Моя душа. Я обхватила ее руки и поднесла их к губам, ласково касаясь мягкой кожи. Мне она навсегда запомнилась девушкой, что держит в руках кисть и пытается поймать идеальный свет, чтобы творит свои шедевры. Ее небесные глаза светились в лучах солнца, и у меня перехватило дыхание от того, насколько она была красива.

— Ты даже представить не можешь, как сильно по тебе скучала я.

Я положила голову на ее худенькие ножки и ощутила прикосновение нежных рук к моим волосам, которые она стала перебирать. Эти ритмичные движения успокоили меня, и я ощутила, как становится легче на душе, как спокойнее стала вздыматься и опадать моя грудь.

— Ты стала такой чувствительной, — усмехнулась Айрис. — Совсем как ребеночек.

Я улыбнулась, закрыв глаза. Наслаждение переполняло меня.

— Это все потому, что ты рядом.

Она вновь усмехнулась и запечатлела поцелуй на моем виске. От этого жеста стало так тепло на сердце, что хотелось улыбаться во все тридцать два зуба.

— Я, конечно, все понимаю, — услышали мы грубоватый голос Харви, — но вообще мы с тобой тоже давно не виделись.

Я оторвалась от Айрис и взглянула на давнего друга, который так сильно изменился, что с трудом можно было узнать его. Он всегда был тихим, замкнутым, молчаливым и мрачным. Я вновь взглянула на него и отметила, что он остался таким же худым парнем, но при этом имел спортивное телосложение. Его угловатое лицо с бледной кожей отличалось невообразимой красотой мрачного героя Байроновских произведений. Некогда длинные медовые волосы, которые он постоянно завязывал в хвост, стали намного короче и открывали вид на выразительные глаза, взгляд которых всегда был таким добрым и уютным, что иногда он олицетворял для меня дом. Харви улыбнулся, и я застыла на месте, наблюдая за ним. Он нечасто делал это — улыбался. Его можно было запомнить как угрюмого парня, который вечно смотрит на незнакомцев с недоверием и ожидает от них какого-то подвоха. Только одному человеку удалось сделать его по-настоящему счастливым — Лили, лучшей подруге Билл, но с ней они встречались недолго, так как расстались через несколько месяцев после той роковой ночи. Я не знаю, что между ними произошло, но Лили была разбита тем, что произошло, и переехала из-за этого в Эдинбург, где поступила в один из местных университетов. Связь с ней я поддерживала не так часто, так как мы не были настолько близки, но иногда списывались и узнавали друг у друга, как идут дела.