когда у него есть желание защитить кого-то,

о ком он заботится.

Тишина, спокойствие, неторопливые движения, теплая вода по коже, горячий кофе, что согреет ее изнутри, телевизор, крутящий мультики из ее детства («Скуб Дуу», «Эй, Арнольд», «Котопес», «Спанч Боб»), плед, книга, шелест страниц, шум дождя, нежные объятия, горячие мозолистые руки на ее теле, бархатный голос любимого, ласково зовущего обратно в постель, — так описывала Валери свое идеальное утро, когда мы играли в «бутылочку». Мне было восемнадцать, а ей пятнадцать. Мы сидели в Заброшке, на какой-то очередной вечеринке, организованной Харви, и играли в разные игры, среди которых и была «бутылочка». Помню, как я крутанул банку из-под пива, надеясь, что она попадет на Дебору (на ненавистную мне двоюродную сестру), и я прикажу ей сбрить свои волосы, но судьба распорядилась иначе.

Валери сидела рядом с нами, напросившись в игру. Темпл был крайне недоволен тем, что его сестра участвовала в этом, так как многие из нас делали грязные вещи, но она была неумолима. Любопытство, которое всегда руководило ею, и в этот раз взяло вверх, поэтому Валери довела нас своими просьбами до сумасшествия, и только после того, как Темпл сдался, она победно улыбнулась и села напротив. Ее наивные голубые глазки смотрели на меня, ища поддержки, но я либо давал людям отвратительные задания, либо «одаривал» их убогими вопросами, содержания которых заставляло краснеть даже повидавших жизнь парней и девушек. Я надеялся, что она уйдет, потому что Валери бесила Темпла и меня, но эта девчонка с интересом наблюдала за всем процессом, совершенно не стесняясь того, что даже нас иногда подвергало в шок.

Признаюсь, тогда именно это покорило меня и заставило сбавить темп. Когда бутылка остановилась на ней, ее глаза загорелись, а щеки залились румянцем стеснения: было видно, что она испытывает неловкость. Это выглядело невероятно милым, и я почему-то захотел тогда встать и увести ее в нормальное место, где вся эта грязь не могла бы коснуться ее. Взглянув на нее и увидев эту ласковую улыбку, греющую меня изнутри, глаза, что смотрели на нас с любопытством и предвкушением чего-то неординарного, руки, скрещенные на груди и выражающие робость, я понял, что эта девочка вызывает во мне какие-то странные чувства, которые мне пока не доводилось испытывать. Я до сих пор не могу дать им названия, до сих пор не могу разгадать, что же тогда испытывал.

С ней всегда было нелегко. Почему? Потому что я слышал, видел и знал, что нравлюсь ей. Очень сильно. И это пугало. Для меня Валери всегда была сестренкой, которую я очень сильно любил и люблю до сих пор, и близкой родственницей Темпла, дружбой которого я дорожу. Она была для меня асексуальной. Приятельница? Да. Подруга? Да. Сестра? Да. Близкий человек, которому я могу довериться? Да. Моя девушка, которую я страстно желаю? Никогда. Я всегда воспринимал ее только так. Но сейчас что-то изменилось. Что-то гложет меня изнутри, какое-то непонятное чувство, похожее на сожаление, печаль, тоску и даже отчаяние вместе взятые. Я учусь в этом университете полтора года и все это время незаметно наблюдал за ней и защищал с пониманием, что делаю это ради своей сестры, однако теперь у меня язык не поворачивается сказать то же самое. Валери здорово изменилась: не только внешне, но и внутренне.

Я взглянул на нее и вновь обратил внимание, насколько же она красива; даже в этой дурацкой форме официантки, что сделает серой мышью и Адриану Лиму, Валери выглядела ужасно привлекательно: собранные в хвост темно-каштановые волосы, вьющиеся на концах, голубые распахнутые глаза, пылающий взгляд которых согревал даже тех, у кого сердца были сделаны из льда, пухлые губы, истерзанные ее маленькими зубками, миниатюрная фигурка, очертания которой едва проступали под белой рубашкой, что была ей на несколько размеров больше… Она схватила ручку своими длинными тонкими пальчиками и начала что-то скрупулезно писать в блокноте, задавая мужчине дополнительные вопросы. Он широко улыбнулся Валери, и волна гнева поднялась во мне. Карандаш в моей руке с хрустом сломался пополам. Если этот безмозглый идиот улыбнется ей еще раз, я обеспечу ему в ближайшие месяцы регулярные походы к стоматологу.

Валери подняла голову, и я поправил капюшон, натягивая его сильнее, чтобы остаться незамеченным для ее внимательного взгляда. Она удалилась, улыбнувшись напоследок мужчине, который работал помощником профессора на факультете дизайна, и я еле сдержал себя, чтобы не войти в кафе и не смыть эту тупую ухмылку с его лица. Она не может улыбаться так каждому. По крайней мере когда не делает так со мной, потому что эта наглая девчонка игнорировала мое существование, делая вид, что даже не знакома со мной. Ее равнодушный взгляд, которым Валери окидывала мое лицо, когда мы с ней случайно встречались в коридоре, ее опущенная или повернутая в сторону голова, когда мы пересекались на улице или в корпусе, где у нас одновременно проходили занятия, ее нежелание даже здороваться со мной заставляли меня чувствовать себя самым несчастным человеком на земле. Я дико желал, чтобы она заметила меня, хотелось, что она вновь улыбнулась той радостной и восторженной улыбкой, которая появлялась на ее лице при виде моей фигуры. Но ведь желания на то и желания, что они принадлежат только мне.

Вот она снова появилась, поставив перед мужчиной чашку чая и кусочек шоколадного торта, а затем подошла к другому столику, за которым сидела какая-то парочка. Почему в голове возникла картинка, где мы на месте этих людей сидим с ней за столом, держа друг друга за руку. Я ощутил покалывание в пальцах. Скажу честно: я давно не ощущал такую боль в груди, словно что-то родное, близкое и важное отняли у меня, оставив довольствоваться воспоминаниями. Хочу повернуть время вспять и не говорить тех идиотских слов, что я произнес специально, чтобы ранить ее и остудить тот пыл, который набирал обороты внутри нее, хочу сделать так, чтобы она вновь улыбалась мне, чтобы вновь говорила мое имя, сладко звучавшее из ее уст, чтобы ее глаза вновь загорелись тем огоньком, который всегда жил в ней. Всем сердцем я сейчас тянулся к ней.

Обхватив ручку двери, я уже было приоткрыл дверь, не выпуская из виду Валери, когда услышал знакомый голос, окликавший меня по имени. Отпустив предмет, я сжал руки в кулаки и разжал, стараясь призвать внутреннее спокойствие.

— Ну что, Джейми, будешь участвовать в заезде завтра? — спросил Мартин, сверкнув ореховыми глазами.

В них читалось высокомерие и насмешка. Ну ничего, сосунок, сейчас я собью с тебя эту спесь. Спустившись со ступеней, я поравнялся с ним, благодаря своего папашу за внушительный рост, и взглянул на этого червяка сверху вниз, с наслаждением отмечая, как он нервно переступил с ноги на ногу. Мне не составит труда сломать пару его ребер и отправить на несколько недель на покой.

— Здравствуй, Мартин, — тонко напоминая о правилах приличия, произнес я, не пытаясь подавить животное начало, которое сейчас брало вверх. — Как поживаешь?

— Замечательно, — криво улыбнулся он, поправив кожаную куртку. — Ты как?

— Прекрасно, — ответил я, наблюдая за его лицом. В целом оно выражало насмешку, но вот в глазах притаился страх, который этот мальчишка неумело пытался спрятать. Он пока не дорос до такого уровня, чтобы играть со мной в эти игры.

— Так ты собираешься? — Мартин поправил ворот куртки, выдавая свое волнение.

Я хищно улыбнулся, пригвоздив его взглядом.

— Конечно. Ты ведь тоже участвуешь?

— Нет.

— Почему?! Я думаю, у тебя получится лучше, чем у Виктора, — кормя его мнимой похвалой, говорил я, стараясь аккуратненько подвести его к нужному мне ответу. Эта подколодная змея достойна своего липового друга Виктора. — Я считаю, что тебя, как соперника, нужно боятся многим.

Мартин улыбнулся, расслабленно опустив плечи, и кивнул головой. Я подавил смех, предвкушая дальнейшую игру.

— Это правда, — добавил он.

— Конечно! Для меня вообще странно, почему ты уступаешь Виктору, не соревнуясь с ним за возможность победить, — я положил руку на его плечо и сжал. — Мартин, — проникновенно взглянув в его глаза, медленно обратился к нему я, — ты упускаешь такие возможности, находясь в тени своего друга, которому постоянно перепадают все лавры. Я считаю это несправедливым. Мне бы хотелось иметь такого соперника, как ты, а не как Виктор. Он слишком слаб для таких взрослых игр, ты же силен, опасен и весьма перспективен.