— Привет, я Камилла.

— Привет, Валери.

Она по-доброму улыбнулась, и я, расслабившись, ответила ей такой же улыбкой.

— На какой фильм идем? — спросила она, поправляя рыжие волосы, постриженные под каре.

Ее теплые карие глаза смотрел на Мартина с такой любовью, что у меня сжалось сердце — она такая милая.

— «Обитель зла: Возмездие», — ответил Виктор, включая поворотник и сворачивая влево.

Мы выехали на трассу.

— Ужастик?! — приподнялась Камилла, изменившись в лице.

Я тоже немного напряглась, услышав это. Если честно, то после фильма «Зеркала» я не могла смотреться в зеркало больше месяца, и мне бы не хотелось повторять подобный опыт. От одного воспоминания у меня свело ноги и больно сжался желудок.

— А мы можем пойти не на него? — пискнула я.

— Милая, — ободряюще протянул Виктор, взяв меня за руку, — не бойся! Я буду рядом.

Я кивнула головой, откидываясь на спинку сиденья и ощущая легкий мандраж в ногах. Все-таки фильмы ужасов не для меня.

— Давай как в старые добрые времена? — предложил Мартин, глядя на моего парня.

Глаза Виктора загорелись при этих словах, он кивнул головой и резко нажал на газ, отчего нас откинуло назад. Я схватила за ручку двери, ощущая, как машина за короткое время набирает ужасно большую скорость, и это совершенно мне не понравилось. Мы с Камиллой переглянулись, каждая из нас прочитала во взгляде друг друга ужас. Виктор стал опасно перестраиваться между машинами, которые ехали гораздо медленнее и сигналили ему: он явно создавал опасную ситуацию на дороге.

— Виктор! — чуть повысив голос, обратился к нему я. — Сбавь скорость.

— Да ладно тебе, Валери, — встрял Мартин, смотря на меня в зеркале заднего вида, — не будь занудой и расслабься.

— Ваша забава может убить нас всех! — поддержала меня Камилла, лицо которой побелело.

— Ой, вот только ты не всмешивайся, — раздраженно бросил он.

— Виктор! — с нажимом в голосе позвала я. — сбавь, мать твою, скорость!

— Окей, окей, — сдался Виктор.

Через несколько минут мы уже ехали нормально, но в салоне стояла тишина, так как никто из нас не решался заговорить после этой глупой выходки. Я сдерживала себя, потому что мне хотелось наорать на Виктора и отчитать его, как маленького ребенка, который ведет себя как ему вздумается. Он должен понимать, что несет ответственность не только за свою жизнь, но и за нашу. Мне лично умирать так рано не хочется.

Когда мы остановились возле торгового центра, что находился в ближайшем городе от нашего университета, я вышла из машины, ощущая, как задеревенели от страха мои ноги. Пришлось их разминать.

— Что ты делаешь? — спросил Мартин, встав рядом.

— Ничего, — буркнула я, даже не глядя на него.

Идиот. Каждый раз предлагает какую-нибудь хрень, из-за которой потом страдают все остальные. Виктор подошел ко мне, виновато понурив голову, а затем сказал:

— Извини, это было глупо.

Я смягчилась, подходя к нему ближе, и обняла его.

— В следующий раз не делай так. Это очень страшно, — предупредила его я.

Он кивнул, поджав губы, а затем прикоснулся губами к моему виску, приобняв меня за плечи.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — сказал он тихо, когда мы двинулись ко входу.

Уголок моего рта дернулся в сторону, но улыбка так и не появилась на лице. Тема разговора сейчас была для меня не самой приятной.

— Я знаю.

На самом деле я ничего не знала, ни в чем почему-то не была уверена. Мы зашли в центр, где гуляло достаточно много людей, среди которых были и студенты нашего университета. Некоторых я узнала, некоторые узнавали меня. Мы поднялись на пятый этаж, прошли вдоль книжного магазина, уда я часто любила заходить, а затем, увидев кинотеатр, встали в очередь на кассе, обсуждая выбор кино. Мы все так же с Камиллой настаивали на смене, но парни упрашивали нас об ужастике. Из-за того, что наша очередь подошла и было неудобно заставлять ждать остальных, нам пришлось согласиться. За это я выторговала карамельный попкорн.

— Держи, — поцеловал меня Виктор, всучив огромную корзину вкуснятины.

Я в предвкушении облизнула губы, слушая, как урчит живот при виде такого пира для него. Нам выдали весь наш заказ, и мы прошли в зал, полный народу, заняли свои места (последний ряд, классика жанра), и я, не дожидаясь даже начала рекламы, принялась есть. Господи, я обожаю есть. Еда — мое все. Я живу, чтобы есть. Все, я выполнила свой долг, отдав должное любимому занятию.

Вот темнота поглотила зал, засветился экран, прошла реклама и показались первые кадры фильма. Я вжалась в кресло, понимая, что на этом моменте все мое спокойствие вышло из часта, оставляя меня одну наедине со страхом. Виктор, словно ничего не замечая, уставился в экран, восхищенно глядя на все, что там происходит. Скажу честно, я держала один глаз закрытым, другой — открытым, отчего немного становилось легче. От страха попкорн летел в мой рот с космической скоростью.

Не выдержав, я всучила корзину ничего не понимающему Виктору, с трудом оторвавшему взгляд от экрана, подняла ручку кресла, прижалась к нему, подавляя рвотные позывы, а затем снова принялась заедать стресс. Виктор хохотнул, затем двумя пальцами обхватил мой подбородок и поднял голову вверх, касаясь моих губ своими. Я расслабилась, чувствуя, как растворяюсь, как заглушаются остальные звуки, а затем провела языком вдоль его нижней губы, опустилась к подбородку, мягко кусая его, и оставила заключительный поцелуй на ямочке на ключицах. Внутри разливалось тепло. Когда я оторвалась от Виктора, тот протестующе застонал, вновь приникая ко мне с поцелуем, углубляя его, врываясь в мой рот языком, что скрестился с моих. Это было так чувственно, что я сжала ноги, ощущая, как внизу все пульсируют и ноет от боли.

Положив руку на его шею, я начала массировать ее, с удовольствием отмечая, как утяжеляется его дыхание, как поцелуй перерастает в какой-то дикий необузданный танец наших чувств и ощущений, но, когда его рука коснулась моей груди, пытаясь обхватить ее, мне резко стало неприятно. Я прервала акт, смотря в его глаза, в которых смешались упоение и обеспокоенность.

— Я сделала что-то не так? — хрипло спросил он, касаясь моей щеки.

— Нет, — я покачала головой, пытаясь прогнать это тупое чувство, которое словно прилипло ко мне. — Здесь много людей, и нам надо быть осторожнее.

— Ты права, — шумно выдохнув, кивнул он, а затем быстро взглянул вниз на свои штаны.

Невольно мой взгляд тоже упал туда, и я увидела, как они натянулись в одном очень интересном месте. У кого-то на меня на встало. Значит, я все-таки могу вызвать стояк у мужчины. Неплохо. Довольная, я улыбнулась и осмотрелась, надеясь, что никто не увидел, что мы делали, когда заметила взгляд наблюдающего за ними все это время Мартина. Он прошелся по мне с головы до ног и остановился на груди, что вздымалась из-за еще не отступивших чувств. Я неприятно поморщилась, придвинувшись ближе к Виктору, который смотрел в экран, как вдруг Мартин коснулся моей груди, сжимая ее.

Я вскочила, смотря на него во все глаза и не понимая, что он делает, но Мартин лишь сделал вид, что смотрит в экран.

— Что случилось? — спросил Виктор, потянув меня за руку.

— Ни-че-го, — сбивчиво ответила я. В голове спутались мысли. — М-м-м… я… мне нужно в туалет.

Ничего больше не сказав, я быстро преодолела наш ряд, сбежала по ступенькам, шумно открыв дверь, что ударилась об стену, и поспешила в туалет, чувствуя такое отвращение, что невозможно было передать словами. Невольно нахлынули слезы, и я забежала в кабинку туалета, приникнув головой к двери. Меня тошнило. Это так мерзко, так гадко, так противно, что захотелось помыться. Может, мне показалось? Может, это плод воображения? Может, я что-то неправильно поняла? Эти мысли крутились в голове, но я понимала, что всего лишь цепляюсь за оправдания, чтобы не верить, что то, что сейчас произошло, — реальность.

Твою мать, как можно приставать к девушке своего лучшего друга?! Как?! Как можно быть таким ущербным человеком, для которого дружба совершенно ничего не значит?! И мне с ним ехать в одной машине домой… Захотелось спрятаться, уехать, исчезнуть, стереть из памяти эти события. Ощущение, будто меня изнасиловали.