— Прошу направо и прямо по коридору, — донесся до меня голос мужчины в шляпе.

Эйден на одно мгновение нежно коснулся моей ладони, как бы придавая уверенности, после чего пошел вперед. Свидетелей этого дружеского, поддерживающего касания, не было. Эйден сделал так, чтобы данный жест никто не увидел. Понятно почему: не думаю, что в этом доме рады сентиментальности. Мы вошли в широкий темный коридор, в конце которого виднелся свет. Был бы здесь Джейми, он бы пошутил, сказав, что мы приближаемся к Богу. Ох, я бы сейчас все отдала, чтобы мой любимый был рядом. Одна только мысль о том, что он там страдает, вызывала во мне нестерпимую боль, поэтому, чтобы освободить его, моих брата и друзей, мы обратились к Дону Гвидиче, в силах которого было помочь нам вызволить наших близких из заточения.

Мужчина в шляпе шел наравне с Эйденом, поступь которого была уверенной, твердой, словно этот человек не был способен испытывать страх, которому подвержены обычные смертные. В который раз я восхитилась качествами моего дорогого друга. На секунду я остановилась возле двери и, сделав глубокий вдох, вошла в кабинет вслед за Эйденом и мужчиной в шляпе. Билл и Айрис последовали за мной.

Полуосвещенный кабинет, темные стены, темный пол, черного цвета ковер, несколько высоких книжных шкафов с коллекцией искусно сшитых книг, на корешках которых красовались слова на итальянском языке, длинный письменный стол с несколькими бумагами, лампой и золотым пером, вставленном в чернильницу, несколько удобных, широких кресел, явно предназначенных для таких, как тот мужчина в шляпе, что сопровождал нас, телохранители, стоявшие в обоих концах комнаты ровно напротив друг друга. Окна зашторены. Все до единого. Я обескураженно уставилась на мужчину, что сидел в кресле возле стола. Лукреции от него достался только рост и дерзкий взгляд, порой проявляющийся, когда она разгневана.

Дон Гвидиче был высок, строен, подтянут, одет с иголочки в черный костюм, оттенявший его плотную загоревшую кожу. Черные миндалевидные глаза смотрели на нас с усмешкой, кончик небольшого чуть широкого носа опустился вниз из-за губ, растянутых в кривой улыбке. Густые черные волосы с проступающей проседью аккуратно лежали на голове, придавая внешнему виду лоск и свежесть.

— Прошу, присаживайтесь, — сказал невысокий коренастый мужчина, стоявший подле Дона Гвидиче.

Скорее всего, это правая рука Дона. Лукреция описывала его, и этот мужчина идеально подходил под перечисленные характеристики. Мы сели в кресла. Напротив меня оказался Эйден, около — Билл, рядом со мной — Айрис. Лишние люди ушли, дверь закрылась, мы остались одни. В тишине. Из ниоткуда перед нами появились бокалы с крепкими напитками, правая рука Дона достала сигары, зажгла две и подала их Боссу и Эйдену. Последний вежливо отказался.

— Не курите? — впервые подал голос Дон Гвидиче.

Он был звонким и теплым.

— Предпочитаю алкоголь курению, — ответил Эйден, сделав глоток из бокала.

Все затаили дыхание. Отравить нас было проще простого, и потому мы все застыли, ожидая хоть какой-то реакции, но ничего не последовало.

— Я рад, что между нами установилось доверие, — отозвался Босс, глядя на Эйдена.

Его черные глаза поглощали, не оставляли ни единого шанса быть спокойным, вызывали животный ужас, страх. Это мужчина жесток, беспощаден, напрочь лишен жалости и сострадания. Переведя взгляд с Эйдена на нас, он едва улыбнулся, осмотрев меня с ног до головы, затем проделал то же самое с Айрис и Билл.

— Вы удивительно похожи на своих отцов. Матери не ревновали вас к ним? — спросил он, затянувшись сигарой.

— Даже если и ревновали, это не имело для нас никакого значения, — ответила я.

Образы родителей встали перед глазами, и я с трудом удержалась, чтобы не передернуться от отвращения. Я повернула голову в сторону Билл, которая тут же принялась успокаивать меня взглядом. Айрис незаметно взяла меня за руку под столом и сжала ее.

— А вот я ревновал Лукрецию к ее матери, — усмехнулся он, после чего обратился к своей правой руке. — Где она сейчас?

— В своей комнате, — ответил мужчина.

— Признаюсь, я был удивлен, — глубоко затянулся дон Гвидиче, — когда моя дочь позвонила мне и попросила оказать вам услугу. Какими судьбами вы здесь, в компании тех людей, который по праву являются вашими соперниками и даже врагами?

Губ Эйдена коснулась легкая улыбка.

— Я бы не стал говорить так, дон Гвидиче. Вы ни в коем случае не являетесь ни нашим соперником, а тем более — врагом. Как вам известно, Карателями были наши отцы. Мы не стали следовать их пути, предпочитая жизнь без приключений.

— И как вам «жизнь без приключений»?

Мужчина, сидевшие позади нас, с любопытством наблюдали за этой словесной игрой, наслаждаясь напитками. Один из них стал кидать взгляды на мою сестру взгляды определенного характера, и внутри меня поднялась волна отвращения. Посмотрев на него, я с легким удовольствием отметила, что он тут перестал глазеть на мою сестру. Взгляд Темпла явно передался мне.

Интересно, дон Гвидиче хотел нас видеть на этой встрече для того, чтобы его люди без стеснения раздевали нас глазами? Уже другой стал поглядывать то на Билл, то на меня, кидая нам улыбки.

— Прекрасно, — отозвался дон Гвидиче, — так что вас привело сюда?

Эйден сделал глоток виски, после чего ровным голосом сказал:

— Мои друзья оказались в плену у мистера Варгаса, и мне требуется определенная услуга, чтобы помочь им выбраться.

Дон Гвидиче удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку стула, после чего, прищурив глаза, произнес:

— И по какой же причине я должен помочь вам, отступив от выгоды? Буквально несколько часов назад от мистера Варгаса поступило весьма приятное предложение: мне готовы продать ваших друзей.

Мое тело онемело, ощущение было, словно меня бросили в ледяную реку замерзать насмерть. Я смотрела на дона Гвидиче в надежде найти в его глазах что-то, что смогло бы подарить мне надежду на положительный исход этого дела, но ее не было.

— Вы заинтересованы в их покупке? — уточнил Эйден.

Дон Гвидиче кивнул головой.

— Вы ведь сами в курсе, Эйден Янг, что давно питаю враждебные чувства к двум вашим друзьям, что однажды весьма серьезно отличились.

— Да, я в курсе. И зачем они вам?

Эйден продолжал сохранять беспристрастное лицо. Ни один мускул не дрогнул на его лице за время этого разговора.

— Для возмездия, — просто ответил отец Лукреции.

Наступило молчание. Напряженное, тяжелое, едко ощущающееся в глотке, толкающая тебя на самые отчаянные мысли. Но оно длилось недолго.

— Не могу понять, только для чего, — шевельнулся Эйден. На его лице появилась холодная, мрачная улыбка, сводящая с ума от ужаса, внушаемого ею. — Ведь если бы вы действительно желали возмездия, то уже давно бы начали охоту на Рафаэля и Зейна. Однако вы это не делали. Почему сейчас? Для чего?

Неожиданно для всех нас дон широко улыбнулся.

— Ты ведь догадываешься для чего?

Эйден понимающе кивнул.

— Возможно.

Прежде, чем продолжить, дон Гвидиче кивком головы приказал нескольким людям покинуть кабинет. В итоге мы почти остались наедине.

— Она для меня превыше всего. Я хочу, чтобы она связала себя семейными узами с тем человеком, который будет защищать ее и ценить.

— Почему вы решили, что кто-то из нас сможет подойти на эту роль?

Дон Гвидиче посмотрел прямо в глаза Эйдену, а я не понимающе уставилась на этих двоих. Речь идет о Лукреции? Что ее отец хочет с ней сделать?

— Я давно наблюдая за вами, видел, как вы росли, слышал, о чем говорите. У меня есть представление о каждом из вас. Двое уже не подходят, — он взглянул на меня и Билл, — остались только вы, но и среди вас есть тот, кого я бы предпочел всем остальным.

— Поэтому вы хотите купить их? — продолжил развивать эту тему Эйден. — Чтобы выторговать в обмен на свободу услугу.

— Абсолютно верно, — подытожил дон Гвидиче, впервые за все время нашего разговора улыбнувшись… по-доброму.