Я закрыл глаза, пытаясь посчитать до десяти и успокоиться, но слова, произнесенные Рафаэлем, крутились в голове, вызывая тошнотворные воспоминания. Жгучая ненависть к отцу, к мистеру Варгасу, мистеру Эйбрамсону и остальным ублюдкам, входившим в состав Карателей, возникла в моей сердце. Давно забытая, она отравляла мой разум, сотрясая тело, доставляя страдания, зарытые в недрах моей памяти. Я ненавидел этих людей. Ненавидел всем телом, всей душой, потому что они не щадили никого: ни родных, ни друзей, ни остальных людей, что были совершенно невинными, отличающимися добродетелью и большим сердцем. Отец Билл, мать Эйдена, Альваро со свой мамой, сестра Зейна, Харви, Темпл, Валери, Айрис и, в конце концов, моя мать, выполнившая свою "главную" миссию — подарившая моему отцу наследника.

Я унаследовал от нее серые глаза, которые иногда в солнечную погоду отливались голубизной, но в остальное время оставались такими же холодными. Я вообще был больше похож на нее, чем на папу, и это было главным подарком Бога. Надеюсь, мама не злится из-за того, кем я стал, и, глядя на меня с небес, хотя бы изредка, но улыбается. Мне было бы этого достаточно, чтобы стать полноценно счастливым.

Альваро сопел, сжимая в руках запястья Рафаэля. Они смотрели друг на друга с такой озлобленностью, что я вздрогнул. Не хотел бы, что у меня был брат, которого буду ненавидеть за то, что его "любили" больше. Вдруг по лицу Альваро скатилась слеза, за ней еще одна и еще — он начал плакать, не сдерживая своих эмоций, разрешив себе застонать от накопившейся внутри боли, упасть на пол и сложиться пополам в надежде избавить себя от того, что мучило его так давно. По-человечески мне стало жаль Альваро. Рука дрогнула, пистолет медленно опустился, и я, перестав скрываться, просто наблюдал за тем, как Рафаэль опускается вниз и накрывает тело своего брата своим, обнимая его, пытаясь хоть как-то поддержать. Зейн отвернулся, стирая слезу. Справа, через три балкона от нас, в засаде сидели Темпл и Харви, лица которых тоже выражали сожаление.

Мы не жестокие убийцы — мы обычные люди, умеющие сострадать. У каждого из нас тоже есть слабости. У каждого из нас тоже есть сердце.

Неожиданно Альваро ударил Рафаэля прямо в челюсть, после чего сделал захват, зажав в руках голову брата. Зейн поднялся и спрыгнул с балкона, приземлившись в пустом пространстве между рядами кресел, на которых когда-то давно сидели зрители, наблюдавшие за тем, как актеры выступают на той самой сцене, где сейчас были Рафаэль и Альваро. Темпл и харви последовали за ним. Я мысленно ударил себя по лбу. Идиот. Нельзя было поддаваться чувствам.

Зей поднял оружие, целясь Альваро прямо в голову, но тот покачал головой и в свете одной из двух ламп, освещавшись зал, блеснул нож, который он приставил к горлу Рафаэля. Тот сжал губы и смотрел на Зейна, выражая взглядом приказ: не смей подходить. Чертыхнувшись, я спрыгнул вниз, на ходу сняв маску. Нужно отвлечь его.

Альваро плотоядно улыбнулся при виде меня. У нас с ним давняя ненависть друг к другу, еще с того момента, когда я поставил под сомнение его мужское достоинство (нам было лет по шестнадцать, а ему — двадцать — двадцать два) и победил в бое в яме, заставив жрать землю.

— Как же я вас ждал! — радостно воскликнул он, смеясь как ненормальный. — Наконец-то шоу начнется!

Я убрал назад оружие, начиная играть давно забытую роль. Мы как никак в театре. Где, если не здесь?

— Да брось тебе Альваро, — произнес я, огибая Зейна и медленно подходя ко второму ряду. Сев на одно из кресел, я закинул ноги на спинку и скрестил руки на груди. — Тебе самому не надоело играть в кошки-мышки?

Альваро кинул на меня заинтересованный взгляд.

— Долго мне пришлось притворятся добрый учителем, когда на самом деле мне хотелось убить тебя. Всякий раз, что ты был рядом.

Его вытянутые карие глазки хоть и смотрели на меня, но улавливали малейшие движения Зейна, который пытался приблизиться к нам.

— Стой там, где ты стоишь! — громогласно заявил Альваро.

На ноже, приставленном к горлу Рафаэля, появилась кровь. Сукин сын. Челюсти мои сжались, но я старался сохранять расслабленный вид.

— Брось это все, — цокнув, произнес я, — давай сядем напротив друг друга и ты выскажешь нам то, что у тебя накопилось?

— Вы все будете делать то, что я захочу, — Рафаэль дернулся в его руках, но Альваро надавил рукой и наш друг тут же замер, смотря вперед. Рана на горле стала глубже.

— Прекрати! — закричал Темпл. — Мы сделаем то, что от нас требуется!

— Лично я ничего не буду делать, пока этот ушлепок будет разговаривать с нами так, — я кивнул головой на его нож. — Если в тебе есть хоть капелька мужского достоинства — убери нож.

— Я не клюну на это, — усмехаясь, зацокал Альваро отодвигаясь от нас.

Ноги Рафаэля жалко волочились по полу, издавая неприятный звук. Я убью Альваро. Убью, мать вашу.

— Я всегда знал, что у тебя нет яиц, — издевательски протянул я. — Не зря я тогда выиграл бой. Сражаться с тобой? Курам на смех, — видно было, что Альваро это задевало, и потому мой инстинкт велел мне продолжить: — Твой папка не простит, если ты убьешь Рафаэля. Ты же так зависишь от мнения своего папаши…, даже сейчас…, когда тебе, сколько? Двадцать девять? Тридцать? — Альваро зло засопел, то сжимая, то разжимая руку, державшую рукоять ножа. Замечательно. Он сомневается, а это значит, что этот ублюдок сейчас максимально уязвим. — Так и будешь подтирать сопельки, действуя исподтишка? М-да, теперь явно видно, что Рафаэль и ты — разного поля годы. Мистер Варгас определенно вложился в Рафаэля больше, раз тот имеет понятие о том, кто такой мужчина.

Альваро побледнел от моих слов, затем позеленел, после стал пунцовым. Мышка попалась в ловушку.

— Ты понятия не имеешь, каким был наш отец…, - начал он голосом, полным обиды и разочарования. — Он не знал, какого быть мужчиной…

"Надо его дергать за те же ниточки", — твердил мой разум.

— Альваро, умоляю тебя, — я рассмеялся, убрав ноги со спинки стула и оперевшись корпусом на локти, что поставил на бедра, — мы здорово проводили с ним время, пока он рассказывал и показывал нам то, чему мы должны у него научиться. Он делал для нас то, что наши отцы сделать не сумели, — был для нас папой, — я сделал особый акцент на последнем слове, приготовившись к взрыву, — которым он не сумел стать для тебя.

И взрыв действительно произошел: закричав что есть мочи, Альваро отпустил Рафаэля и бросился ко мне, не видя перед собой никого и ничего. Метнув в меня нож, он напоролся на Зейна, который одним ударом в челюсть уложил его на пол, после чего связал ему руки морским узлом. Рафаэль подбежал ко мне, боясь, что меня ранили, но нож лежал у меня в руке, никак не поранив ее. Ловить ножи в воздухе я научился еще тогда, когда мне было двенадцать. Спасибо моему папаше.

— Здорово ты вывел его на эмоции, — потрясенно прошептал Рафаэль.

— Наконец-то я чем-то смог тебя удивить, Варгас, — усмехнулся я, встав с кресла. Мой взгляд уперся в озлобленного Альваро, пыхтевшего и кряхтевшего оттого, что он никак не мог подняться с пола, намертво придавленный к полу ногой Зейна. Я видел в глазах своего друга ту же жажду, что испытывал сам, — жажду смерти ублюдка, лишившего нас покоя. — Ну что, крысеныш, — я сел на корточки, заглядывая в глаза Альваро, который смотрел на меня с такой ненавистью, что мне даже стало приятно, — неужели ты не мог подготовиться лучше? Я ожидал, что здесь будет целый бой, а ты, жалкий хлюпик, повелся на детские фокусы. Какого быть таким тупым, расскажи?

В жизни никогда не говорил таких идиотских фраз, но почему-то сейчас так захотелось это сделать… Странным было одно: я не увидел злости, гнева или ярости, не услышал криков и ругательств — он замер, псоел чего положил голову на пол и засмеялся, да нет, даже загоготал во все горло. Мы все переглянулись, не понимая. что происходит.

— Что тебя так позабавило, Альваро? — спросил Рафаэль.