Средневековый психотерапевт поднял свой кубок и сказал тост:

— Выпьем за то, чтобы в средневековье все наши души нашли исцеление.

Аксель неохотно кивнул и допил остатки пива в бокале. Душа его действительно нуждается в исцелении, хотя ему даже не хочется об этом думать. Ему хочется просто выпивать со странным мужиком и слушать бредни про какое-то средневековье. Сам факт такого несуразного разговора уже его утешал.

В замке же в этот вечер было поспокойнее. Лаурэн и обоим детям Зайнера выделили отдельную комнату, к которой приставили стражу. Халингарс считал этих детей важным стратегическим ресурсом для потенциальных манипуляций над Зайнером, поэтому охранял их как мог.

Локтус и Дона лежали на грубых деревянных кроватях и никак не могли уснуть. Не смотря на то, что в последнее время им приходилось спать в куда более скверных условиях, здесь им было хуже. Слишком грубое отношение людей. Будто их взяли в плен, хотя на самом деле Халингарс не заточил в их в темницу и даже дал свободу перемещаться по замку. Он просто испытывает отвращение ко всему, что относится к его врагам, поэтому и отношение кажется таким грубым.

— Тётушка Лаурэн, — тихо сказала Дона, — я не могу уснуть.

Лаурэн уже спала в это время, но тонкий голосок девочки разбудил её. Она привыкла, что дети постоянно её дёргают, поэтому не испытывала к ним злости за это.

— В чём причина, дорогая? — спокойно спросила она.

— Не знаю, — сказала девочка. — Мне здесь как-то неспокойно.

— Ты успокоишься, если я скажу, что всем людям в этом замке сегодня неспокойно.

Дона приподнялась на локоть.

— Правда? Почему?

Лаурэн улыбнулась.

— Всё из-за твоего папы. Он пугает всех этих людей. Они его сильно боятся.

— Но его же здесь нет. Как они могут его бояться?

— Понимаешь, дорогая, он настолько могущественный, что ему не нужно здесь даже быть, чтобы всех их пугать. Твой папа самый сильный. Он обязательно вас спасёт.

Дона расстроено вздохнула и опустилась опять на подушку. Она чувствовала себя уже слишком взрослой, чтобы такие сказки могли её успокоить.

— Папа нас бросил. Никого он спасать не хочет… ему всё равно.

Лаурэн осторожно засмеялась, чтобы не разбудить уже спящего Локтуса. Ей показалось очень забавным, что девочка пытается рассуждать по-взрослому, хотя она прекрасно знала, что Дона лишь давит на жалость. Она часто так делает, даже не задумываясь о том, как её слова близки к истине.

— Тогда учись всё делать сама, малышка, — сказала Лаурэн. — Скоро нам это очень пригодится.

Тёмные облака закрыли собой луну. Грядёт что-то нехорошее.

Раздался хруст костей. Чёрная лошадь с криком упала на землю, ёрзая конечностями. Голодный Зайнер вцепился зубами ей в шею и вырвал плоть. Кровь брызнула ему в лицо, но он даже не поморщился. Сильные руки принялись рвать лошадь на куски и запихивать их в рот.

— Командир Зайнер, зачем вы это сделали? — спрашивает всадник за его спиной.

— Я не ел уже неделю.

Отряд ждёт, пока их предводитель наестся. Зайнер продолжает своё партизанское шествие уже слишком долго. Они не показывались на людях около трёх недель. Все запасы еды закончились. Поэтому и пришлось идти на такие меры.

Всадник спрыгнул с коня и подошёл к своему командиру.

— Этой лошади хватит?

Зайнер, к этому моменту уже обгладывал кости.

— Нет… этого слишком мало. Я всё ещё голоден.

— Тогда съешьте меня, — сказал всадник. — После этого можете спокойно забрать моего коня и двигаться дальше с отрядом. Наше задание превыше всего.

Зайнер встал и положил руку на плечо этому отважному парню. Он восхитился подобной самоотверженностью. В его команде только лучшие.

— Ты хороший человек, Шарнис, — сказал Зайнер. — Твоя жертва не будет напрасной.

Он резко подтянул его к себе и разорвал зубами лицо. Кровь хлынула в рот Зайнеру, пока он заталкивал туда голову отважного солдата. Сырая человечина была омерзительна для него, но он готов был перетерпеть неудобства ради высшей цели.

К счастью, до этой самой цели оставалось совсем недолго. Столица уже недалеко. Путь почти завершён. Очертания Закарелии виднелись на горизонте.

По дороге двигался разведотряд королевской гвардии 60 уровня. Чем ближе к столице, тем воины сильнее на пути. Вступать с ними в открытый бой уже будет небезопасно.

Зайнер вместе со своими людьми ловко огибал нежелательные встречи, скрываясь в лесах. На закате они добрались к стенам города. Ещё два отряда так же должны были прибыть к границам города, но с двух других сторон. Проникновение в город было тщательно спланировано.

— Что мы дальше будем делать? — спросил солдат.

— Следовать тщательному плану, — ответил Зайнер.

Он достал из рюкзака два крюка и начал взбираться на стену. Остальные последовали его примеру, как только поняли, чем он занимается. Всё-таки тщательный план известен в этом отряде только командиру. Проинформирован был так же и Шарнис, но увы его съели.

Злобные партизаны осторожно, но уверенно поднимались на тридцатиметровую стену. Некоторые из них были менее осторожными и срывались вниз. Зайнер не обращал на них внимания, он сильно боялся высоты, поэтому даже не разворачивал свою голову. Смотрел только вверх.

Стражник-Смотрящий: Уровень 35

Несколько подобных ребят ходили по стене, патрулировали. Их задача была не допустить неожиданное проникновение в город. К сожалению, ей не суждено было оправдать себя.

Зайнер ловко запрыгнул на стену и всадил два крюка прямо в глаза стражнику.

— Эй, что за хуйня?! — вскрикнул его напарник.

Разорвав парню голову, Зайнер кинулся с крюками на второго. Острая сталь протыкала ему латы и шлем. Зайнер безжалостно колотил парня, превращая его в рваный мешок мяса из которого вываливаются внутренности.

Пока это зверство продолжалось, ещё с десяток стражников успели окружить вторженца.

— Сдавайся, уёбок! Тебе некуда бежать, только вниз либо на кладбище!

Зайнер ничего на это не ответил. Только улыбнулся и скрестил руки, зная, что сейчас его спасёт подмога.

Прошло десять секунд. Никто не пришёл помогать. Почему-то.

— Чего ты ждёшь? — спросил стражник.

— Погодите.

Зайнер взглянул под стену, чтобы разобраться, где же его люди. Изнемождённые карабканьем солдаты еле-еле взбирались наверх. У них уже практически не было сил на этот жестокий альпинизм.

— Долбоёбы!