Филин внезапно подошёл к нему и крепко обнял. Его коротеньких рук не хватило,

чтобы полностью обхватить ствол, но объятие было крепким.

— Эй, не сердись, — начал он, — я знаю, что на самом деле ты хороший. Вы оба

хорошие. Просто давно не ели людей, вот и беситесь.

Эвелин посмотрел на своего товарища и, сначала обескуражился, но потом понял,

что это очередная многоходовка, и почти незаметно улыбнулся.

— Ты хочешь принести себя в жертву, чтобы мы отыскали ваших подруг, -

недоумевает Дуб-Прорицатель. — Это… странный план.

— Нет, — спокойно сказал Филин. — Мы отведём вас к месту, где можно спокойно

всех сожрать.

Дуб-Целитель начал раздражённо трястись.

— Нет-нет-нет! Живые дубы уже сотни лет не едят людей. Мы не можем возвращаться

к корням. Ну… я имею ввиду старые традиции. Корни и так на месте.

Филин улыбчиво посмотрел на него исподлобья.

— Это всё отговорки. Признайся, на самом деле ты хочешь человеческой крови и

плоти?

Дуб-Целитель грустно сгорбился.

— Честно говоря, я давно хотел бы кого-то жестоко искалечить и сожрать. Но я

дуб с высокой моралью.

— Один раз не пидорас.

— Ладно, хитрый пёс, уговорил, — повёлся на эти слова дуб, ехидно потирая

ветки.

Спустя несколько секунд еле заметная улыбка спала с лица Эвелина. Он доверял

своему товарищу, но что-то в этом плане было не так.

С краю этой великолепной "Рощи" находилась небольшая заброшенная хибара, хозяева которой когда-то давно повесились. Их скелеты всё ещё были там и умиротворённо висели под потолком, укутанные в паутину.

— Эх, как-то тут неуютно, — скривился Эвелин, заходя внутрь.

— Целитель сказал, что другого места для людей у них нет, — говорит Филин. — Придётся ночевать здесь.

— Я забираю себе вон ту койку. Какой бы хреновой она ни была, это лучше чем дырявый пол.

Эвелин плюхнулся на два мешка с камнями и закричал от боли.

— Я думал, тут будет что-то мягкое!

Филин отмахнулся и начал стелить на полу свой плащ, который он надевает поверх брони.

— Лучше уж я посплю на полу.

— Ладно, придётся тоже здесь ложится, — сполз с мешков Эвелин.

Они улеглись. Заснуть было тяжело. Сквозь большие щели в стенах, в комнату заметало снег. К тому же упрямо свистящий ветер не давал окружению умолкнуть.

— Слушай, — заговорил Филин, — наверное я много лишнего дерьма сказал, пока меня штырило от яда.

— Да не бери в голову, — спокойно отреагировал Эвелин, — это пустяки. Я знаю, что ты меня не уважаешь и считаешь инфантильным придурком. Многие так считают.

— Если тебя это успокоит, то ты не один такой. Я абсолютно такой же. Преследую нелепую цель непонятно зачем. То есть, понятно, что я хочу потешить своё эго. Как и ты. Но есть что-то ещё.

Эвелин повернулся к товарищу.

— Ты о чём?

— Знаешь, мне вот иногда кажется, будто за мной кто-то постоянно наблюдает. Это не паранойя, просто мысленно я так ощущаю.

— И что?

— Такое чувство, — говорит Филин, — будто мне хочется изрядно потешить эту мысленную выдуманную публику зрелищем. Может глупым, может весёлым, может дерзким. Это забавно. Мне так кажется.

Эвелин задумался.

— Что ж, это, конечно всё хорошо, но будь осторожен с этими мысленными зрителями. Я не хочу, чтобы в очередной раз, когда ты захочешь их впечатлить, я пострадал или даже умер.

— Не бойся, дружище. Ты если и умрёшь, то только по своей вине, — тихо засмеялся Филин.

Он посмотрел в потолок. В досках были широкие прорехи, через которые видно чердак. Там наверху активно копошились крысы, гоняя пыль со стороны в сторону.

— О чём задумался? — спросил Эвелин.

— Я скучаю по Хелен. Честно говоря, я сильно переживаю из-за наших девочек.

— Я тоже переживаю. Кстати, а что у тебя с Хелен? Вы вроде давно знакомы, но я до сих пор не понимаю, насколько вы близки.

— Мы просто друзья, — сказал Филин.

— Хэх, не думаю. Мне кажется, между вами что-то большее.

Филин задумчиво закрыл глаза.

— Наверное, так и есть. Но я ничего не берусь утверждать. Ладно, хватит болтать. Давай уже спать, завтра у нас много работы.

За всё время, что он находился в этом мире, он никогда по-настоящему ни к кому не привязывался. Поэтому ему кажется странным ощущение, что он привязался к местной девушке, которую он хоть и знал много лет, но всё равно относился к ней с осторожностью.

Утром ребята вернулись к дубам, чтобы объяснить дальнейшие действия.

— И что мы собираемся делать? — напрягся Дуб-Прорицатель.

— Мы отведём вас к лагерю разбойников, где вы сможете безнаказанно всех сожрать, — сказал Филин.

— Ладно, мне это нравится.

Эвелин с Филином отправились в лес и спустя всего пару часов наткнулись на небольшой лагерь.

— Ты вообще уверен, что это разбойники? — насторожился Эвелин.

— Я не знаю. Надо проверить.

— Лучше проверим. Не хотелось бы, чтобы мы натравили поехавшие деревья на безобидных крестьян.

Они подобрались поближе и начали подслушивать разговор.

— Эх, я так хорошо ограбил сегодня пару деревень, — говорит мужчина. — Вынес всё ценное и сжёг их дома.

— Да, — улыбнулся второй мужчина, — хорошо быть разбойником. Нет ничего лучше, чем заниматься разбойничьими делами.

Сомнений не осталось. Филин подал сигнал и два разъярённых дуба бросились в атаку.

— Эй, что это за хуйня?! — поднялся с места разбойник.

Мощнейший удар разорвал его пополам. Внутренности раскинулись вокруг, пачкая собой остальных бандитов.

— О, нет! Убегаем! — закричал ещё какой-то разбойник.

Всё это было бесполезно. В лагере началась кровавая баня. Изголодавшиеся деревья грубо и жёстко потрошили и поглощали беспомощных бандитов. Разодранные тела застилали собой землю, а густая кровь обагрила собой все стоявшие вокруг сосны.

— Блять, я не думал, что будет так жёстко, — шокировано сказал Эвелин.

— Да уж… они реально конченые! — согласился Филин.

Разбойники быстро закончились. Мясное пиршество прекратилось.

— Да, это было вкусно, — потирает свой ствол Дуб-Целитель. — Не думал, что пожирать людей так весело. Наверное, стоит вернуть эту замечательную традицию.

— Я тебе об этом постоянно и говорил! — говорит Дуб-Прорицатель. — А ты не меня не слушал.

— Эй, ребята, лучше будьте осторожны с этим, — подходит к ним Филин. — Всё-таки мы всё ещё здесь.

— Да, — соглашается Эвелин, — не хочу, чтобы возвращение ваших традиций началось с нас.