— Папа, не делай этого, — жалостно сказала Дона.

— Доча, помолчи. Папа должен наказать зарвавшихся выскочек.

— Но она тут не при чём. Она ничего не сделала. Она нам помогла!

Зайнер поморщился.

— Да, и сейчас она поможет мне причинить боль этому однорукому подонку.

Пока Зайнер отвлёкся, Хелен ловко выскочила из-под захвата. В эту же секунду Филин впал в ярость. Он сорвался с места и резко бросился на Зайнера с камнем в руках.

Двухкилограммовый булыжник разлетелся о его лицо.

— Блять!

В гневе, Зайнер пырнул Филина в живот. Очередная травма сразу же подкосила парня. Филин так устал от постоянных режущих ран, но игнорировать их нельзя. Тем более, виной всему поспешность. Необдуманный шаг.

— Я тебе, блять, ебало разорву!

Зайнер хватает его за голову и начинает крепко сжимать череп. Хелен подхватила упавший нож и тут же бросилась спасать своего парня. Клинок с размаху въехал Зайнеру в шею. Струя крови со свистом выскочила наружу. Но, не смотря на адскую боль, хватку он не ослаблял.

Аксель решил запустить в него молнию. Конечно, этот выстрел может ранить и Филина, но это самый надёжный способ отбросить врага.

Заклинание влетело Зайнеру в лицо и он отпустил Филина. В голове раздался гром. Ярчайшая вспышка света полностью залила глаза. Он чувствовал только как отлетает в неизвестном направлении. Молния обожгла ему лицо. Левый глаз закрыла сползающая кожа.

— Нет! Нет-нет-нет! — подрывается он тут же на ноги. — Я не дам вам уйти! Суки, уёбки!

— Папа, хватит! — раздался голос Локтуса.

Зайнер почувствовал руку сына, которая обняла его ладонь. Он застыл на месте. В глазах всё ещё пелена, ничего не видно.

— Я… я должен их убить, сынок. Я обязан!

Левиафан опять сделал очередной разворот и его хвост столкнулся с землёй. Разрывающиеся здания взлетели в воздух вместе с кусками грунта, скалами и мёртвыми людьми.

Всё вокруг задрожало, заёрзало и загремело. Корявые, уродливые обломки посыпались на землю, отсекая Зайнера с детьми от Филина и его друзей. Продолжать бой невозможно.

— Зайнер, уходите с нами! — Лаурэн хватает детей и уводит подальше.

— Нет, — падает он на колени. — Я не хочу.

— Идиот, ты умрёшь! В этом нет никакой чести!

— Да, это бессмысленно.

— Тогда иди с нами!

Он медленно поворачивает голову к ней и, улыбаясь, говорит:

— Я не умру, Лаурэн. Спасай детей.

Хозяйка только хотела приблизиться к нему, чтобы взять за руку, как гора камней обрушилась на него, похоронив под собой. Густое облако пыли со скрежетом поднялось, застилая собой обзор.

— Пошли, дети. Всё кончено.

Лаурэн, подняла их на руки и стремительно двинулась прочь. Подальше от всей этой разрухи и смерти.

План сработал. Филин одержал победу. Осталась только одна незаконченная вещь. Нужно освободить Эвелина. Из всех них, он настрадался больше всех. Направляясь к полуразрушенной темнице, он надеялся, что его друг ещё жив.

Уничтожив поселение, левиафан поднялся высоко в небо, оставив после себя окровавленные руины. Меньше чем за час погибли десятки тысяч людей.

Аксель заживил травму Филина, из-за чего двигаться ему было легче. Хотя, после всех своих приключений, он уже не особо обращает внимание на такие раны.

Пробегая по коридорам опустевшего замка, они уверенно направлялись в камеру Эвелина. Бескомпромиссная тишина всё сильнее давила своей отчуждённостью. Под ногами было много изувеченных трупов и оторванных частей тел, прибитых к полу камнями. Сложно поверить в то, что кто-то уцелел в этом аду.

Филин осторожно остановился перед нужной дверью и открыл её. Эвелин неподвижно лежал в кровати и смотрел в потолок. Лёгкое дыхание дало понять, что он жив.

— Ты живой! — бросились к нему друзья.

Подойдя ближе они увидели, что от прежнего весёлого и боевого Эвелина осталось лишь уродливое тело. Измученный, изрезанный ножами и плетями, он лежал в кровати. Слёзы стекали по его щекам.

— Помнишь, Фил, как мы спорили с тобой, кто будет главным? — тихо заговорил он. — У нас была одинаковая мечта. Мы оба хотели стать королями.

— Блять, не надо нагнетать. Мы вытащим тебя отсюда.

— Зачем? — взглотнул Эвелин. — Я настолько опозорен. Опущен. Обезображен. Я не уверен, что я всё ещё человек.

Он приподнял свою единственную руку. Она выглядела полностью истощенной. Кожа обтягивала кости. Мышцы были атрофированы.

— Теперь ты точно будешь главным, — сказал Эвелин. — Ты заслужил, Фил. Дай мне просто умереть. Забери мою мечту с собой. Стань королём.

— Слушай…

— Нет. Не буду слушать. Просто избавь меня от страданий. Убей меня и всё! Каждая секунда этой мерзкой жизни для меня мучительна. Я очень… очень устал. Прошу…

Филин осунулся на кровать. Ему не удалось спасти всех. Его начали одолевать мрачные мысли: что из-за промедления это случилось; что неорганизованность не дала вовремя спасти Эвелина; что собственная неосторожность всё испортила.

— Прости меня, Эвел… Я проебался.

Эвелин осторожно коснулся его руки.

— Ты постоянно об этом так паришься. Дурак. Ты сделал всё, что мог. Теперь от тебя… нет, от всех вас требуется просто отпустить меня. Я был не очень хорошим капитаном и не очень хорошим человеком. Не оставляйте меня с моими страхами наедине.

Хелен приобняла Филина и поцеловала его в лоб.

— Он прав.

Филин ничего не ответил. Он осторожно кивнул и повернулся к страдающему другу, который всем своим видом молил о спасительной смерти.

— Прощай, Эвелин. Ты сделал для нас многое. Я буду помнить тебя.

— Прощайте, ребята. Было круто с вами путешествовать.

Филин поднял подушку и заслонил ею лицо Эвелина. Пытаясь со всех сил игнорировать его стоны и всхлипы он давил. Давил и давил, не останавливаясь, не ослабляя упор. Глаза Филина были закрыты, а дыхание ровным.

Прошло несколько секунд. Или же прошла вечность. Казалось, будто прошла целая жизнь, целая эпоха. Эвелин скончался.

Зайнер не умер. Не смотря на тяжёлые травмы и нахождение под грудой камней, он смог выжить. Остатки его армии смогли вытащить его из-под обломков.

От огромного поселения беженцев остались лишь несколько тысяч человек. Зато это были самые сильные несколько тысяч человек. Среди них оказались либо мегавоины, либо просто достаточно опытные бойцы.

Отлёживаясь в шатре, Зайнер пришёл к осознанию, что всё не так плохо. Он не потерял смысл жизни. Случился всего лишь жёсткий отбор. Всех слабых смело и больше не нужно тащить их за собой балластом. Остались только самые сильные и преданные. Это согревало его душу.