- Ступайте и вы туда, други, и ждите меня там. Я скоро, - обернулся он на крыльце, - Челом за вас буду бить князю. Теперь уже всё будет хорошо. Закончим своё дело, передохнём и в обратный путь домой.

- Добре, только ты уж поспеши, кмете, - напутствовал его Бажен, - А то мы ужо в конец умаялись. Скоро и вовсе с ног валиться будем.

- И ты, божевольный, ступай с ними, - обратился Благояр к Лодуру, - Накормим тебя, приоденем. А там видно будет.

Тот вместо ответа вдруг весь как-то скривился, лицо его сморщилось, как кислое яблоко и он тихо всхлипнул. Благояр удивлённо поднял на него глаза:

- Что это с тобой такое, ведун?

- Да вот брюхо скрутило, - заныл он, хитро поблёскивая глазками, - Должно быть до ветру нужно срочно сбегать. Это всё от плохого вина. Позволите ли? Я мигом!

- Ну беги, что ли, горе луковое, что ж с тобой поделать, - отвечал кмет под дружный взрыв хохота своих дружинников.

Ратники смеялись до слёз, а Лодур, придерживая портки, торопливо исчез за ближайшим сараем.

Всё тот же молодой отрок распахнул низкую дубовую дверь избы, пропуская посланца в довольно просторные сени. Наклонив голову, чтобы не задеть за низкую притолоку, Благояр вошёл в дом. Дверь в ярко освещённую множеством лампад светлицу была широко открыта и оттуда доносились возбуждённые голоса и сладкий запах крепкого хмельного мёда.

Переступив порог княжеской светлицы, Благояр снял шлем и молча поклонился иконе Светлого Духа, висевшей в переднем углу. В душной горнице с низким бревенчатым потолком было неожиданно много народу. Одни сидели за массивным дубовым столом, другие стояли возле него или разместились на широких деревянных лавках вдоль стен.

Некоторых Благояр узнал. Всё это были ближние к князю Ярриле нарочитые люди, среди них выделялся высокий сухой, словно вобла, старик в чёрной засаленной рясе и с выпученными глазами - вероятно Глава староградский схинии волхв Иллиазор. Именно ему поручил несколько лет назад Великий Каган Велимир основать в здешних северных землях схинию Светлого Духа и обратить местных жителей в новую ролланскую веру, привезённую недавно самим Велимиром из Империи.

Рядом с князем стоял рослый воин из рода сунеев в кожаной куртке без рукавов с длинными светлыми волосами, заплетёнными в косы и забранными под обруч. Из-за широкого пояса у него крест-накрест торчали два небольших боевых топора, рукояти которых были причудливо испещрены цветными рунами, а на бычьей шее висел массивный оберег из янтаря и зубов медведя. «Должно быть это и есть знаменитый ярл Агонар, - подумал Благояр». Видимо в горнице шёл совет и собравшиеся о чём-то бурно спорили, но враз притихли. Гонец, ничуть не смутившись, степенно поклонился князю, коснувшись, по-старинному склавинскому обычаю кончиками пальцев пола.

- Здрав буде на многие лета, светлый княже Яррила Велимирович! – проговорил он, - Поклон тебе от сестры твоей - великой княжны Радославы Велимировны. Я - Благояр, кмет Великого Кагана с грамотой к тебе от неё.

- И тебе, Благояр, здравствовать. Помню тебя, друже, знакомы были, - ответил князь дружелюбно, поднимаясь из-за стола, - Правда, тогда ты ещё пояс кмета не носил. Вижу пошёл на повышение. Верно?

- Верно, княже. Да только и ты тогда не в Стар-граде сидел.

- Истину глаголешь, - рассмеялся князь, - Помню сие. Было это ещё в славном городе Бресславле, когда я там только начинал княжить. Приезжал ты тогда несколько раз с поручениями от отца моего. Сколько ж лет прошло? Почитай с десяток, наверное, будет.

- Да нет, княже, должно быть уже и по более. Да то только Светлый Дух ведает. Я счёт годам не вёл.

- И то ладно. Ну, сказывай, кмете, с чем пожаловал. Что за вести такие срочные нам из столицы привёз? Каково теперь стало житие в Святограде? Нам всё интересно. В нашу глушь важные новости теперь редко доходят. Как там мой отец? Здоров ли?А то слышал – захворал он не на шутку.

При ярком свете лампад Благояр смог хорошо рассмотреть знакомое лицо Яррилы. Князь сильно изменился за те годы, что прошли с их последней встречи. Было это ещё в удельном городе Бресславле, куда Великий Каган отправил на княжение своего тогда ещё совсем юного сына Яррилу. А для опеки и совета приставил к нему «кормильцем и воеводой» хитрого боярина Будая, инородца родом из сунеев, но давно осевшего на службе у Велимира.

Благояр хорошо помнил их давние встречи. Тогда, в Бресславле, он встретил ещё совсем несмышлёного безусого отрока, смотревшего на молодого каганского дружинника с некоторой опаской, невольно держась поближе к огромному тучному Будаю, словно затравленный волчонок к матёрой волчице. Прошли годы и как же всё изменилось.

Теперь перед Благояром стоял зрелый муж и уверенный в себе правитель одного из крупнейших склавинских княжеств, соперничавшего по своему богатству и значимости с самим Святоградом.

Яррила возмужал и заматерел. Пухлое детское лицо давно вытянулось, обнажая выступающие скулы и широко расставленные глаза с острым и пронзительным взглядом, в которых недвусмысленно читался ум, в купе с решимостью и холодной расчётливостью. Этим он сильно походил на отца.

Тёмные брови удивительно перекликались с длинными усами, свисавшими почти до самого выскобленного подбородка. Бороды князь не носил, в отличии от большинства своих подданных. Густые тёмно-русые волосы зачёсаны назад и заплетены на северный манер в тугую косу, полностью открывая высокий лоб. Не нём была длинная шёлковая рубаха с расписными узорами, перехваченная в талии узким ремешком и просторные полотняные порты, заправленные в мягкие кожаные сапоги.

Среднего роста, поджарый и жилистый, он скорее походил на степняка-турликинга, чем на склавина. Недаром по Святограду одно время ходили упорные слухи, что матерью его в действительности была вовсе не Великая Каганша Любляна, а некая турликингская княжна, взятая отцом в наложницы, во времена походов в Степь, в те годы, когда он ещё был лишь удельным князем и правил тогда, как раз в Стар-граде, как теперь его сын. Правда, Велимир, за эти слухи немало злых языков отрезал и заставил всех замолчать.

- Ну, что ж, Благояр, сказывай с чем пожаловал, - весело проговорил Яррила, он явно пребывал в хорошем настроении.

Благояр слегка помедлил в нерешительности, собираясь с духом. Весть, которую он привез из стольного града была особой важности. Как тут её сказать? Он и сам не знал с чего начать. Гонец замялся. Не найдя подходящих слов, он молча распахнул свиту, аккуратно достав свиток пергамента, перехваченный золотистой нитью с подвешенной на ней небольшой печатью, протянул его с поклоном князю и просто проговорил, глядя ему прямо в глаза:

- Сестра твоя, Великая княжна Радослава Велимировна грамоту велела вручить тебе в собственные руки. Да на словах весть передать скорбную. Отец твой и наш повелитель Великий Каган Склавинии Велимир 1 Судиславович скончался десять дней тому назад, упокой Светлый Дух его душу! Уж, не прогневайся, княже, что недобрую весть принёс в твой дом, но видно, так Богам угодно было.

В Святограде отныне будет новый Каган!

* * * * *

Часть 1.

- А ну, посторонись! Дорогу! – раздался громкий окрик из-за спины.

Незнакомец, только что сошедший на берег с корабля, прибывшего в гавань под ярким полавским флагом, едва успел отскочить в сторону, пропуская огромную груженую с верхом подводу. В портовой суете на него совершенно никто не обратил никакого внимания.

- Смотри, куда прёшь! – рявкнул на него лохматый возница, проносясь мимо.

Незнакомец ничего не ответил, лишь на его тонких губах заиграла едва заметная иронично-снисходительная улыбка. Вид у него был довольно странный для местных краёв.

Несмотря на летний день, одет он был в длиннополый тёмный плащ из тонкой шерстяной ткани и широкую шляпу, надвинутые на самые глаза. Ни багажа, ни оружия, ни слуг при нём не было, словно у бедняка или простолюдина, но несмотря на это, держался незнакомец гордо и уверенно, как человек привыкший скорее повелевать, а не подчиняться. Все в его облике говорило о силе и независимости. Он с интересом оглядывался вокруг.