- Расскажи ему всё, Ульф! – раздался внезапно из глубины залы вкрадчивый голос, - Пока он ещё не ушёл.

- Кто здесь?! – вскинул голову Конунг.

Молодой ярл схватился за меч. Он быстро огляделся вокруг. Зал был по-прежнему пуст. Рядом никого не было.

- Настала пора Эйрику узнать правду! – сказал всё тот же голос.

* * * * *

[УзМ1]

Часть 1.

Благояр стоял посереди гридницы. Все взоры были устремлены на него, и кмет чувствовал себя неуютно, словно он был лично виноват в печальном известии. Князь Яррила в крайнем волнении порывисто вскочил с лавки:

- Когда? – только и смог спросить он, пристально глядя на столичного гонца.

- Восемнадцатого дня сего месяца, - печально ответил тот.

-Да как же это?! Ужель, правда! – воскликнул князь с изумлением, - Хворал отец - то правда будет. Но сказывали будто пошел на поправку. Неужто и вправду помер? Куда же ведуны да знахари смотрели?

- Истинная правда! Можешь не сомневаться, - Благояр скорбно опустил глаза к полу, - Я сам видел Великого Кагана на смертном одре. Ни знахари, ни ведуны, как ни старались, ничего не смогли поделать. Видно пришло его время.

Наверное, удар грома среди ясного летнего неба не поразил бы так сильно всех собравшихся в княжеской избе нарочитых мужей, как эта новость. Лица вытянулись, в глазах застыл немой вопрос. Случилось немыслимое. Как! Великий Каган Склавинии суровый Велимир– умер!? В Святограде на престол сядет новый Каган! Возможно ли это? Уж очень долго правил князь Велимир, так долго, что уже никто и не помнил сколько. Ходили слухи, что он и вовсе бессмертный, как Боги. И тут – такое!

- Это что же теперь будет? – заволновались и зашумели собравшиеся в гриднице бояре, - Кто же теперь на первопрестол сядет?

- Да уж, наверняка, стольные бояре Севолода на престол посадят.

- Ну, это не только им решать!

- Тихо вы, охальники! Нечестиво сие, - неожиданно возвысил голос старградский волхв Иллиазор, - Прежде всего помянуть нужно усопшего Кагана. О душе его подумать. А уж потом дела свои суетные обсуждать.

- Верно, владыка. Сотвори приличествующий обряд, – обратился к нему князь.

Все последние годы Яррила, наряду с отцом, ревностно поддерживал новую веру. Здесь они были заодно, правда молодой княжич руководствовался не столько религиозными чувствами, сколько теми выгодами, которые сулил новый культ. Но это сути дела не меняло. Поэтому нужно было соблюсти положенный в данном случае ритуал.

Все обернулись к лику Светлого Духа в красном углу и склонили головы. Новоиспечённый староградский волхв, преисполненный важностью момента, неторопливо начал заупокойную.

Благояр не был набожен и потому украдкой и с интересом наблюдал за людьми, окружавшими князя. Большинство из них было рождено, как и сам Яррила, идолопоклонниками. Все они приняли новую веру лишь недавно и далеко не все искренне. Но ослушаться Велимира, решались не многие. Почти не вникая в суть происходящего, все они просто терпеливо ждали пока Иллиазор закончит бубнить свои молитвы. И облегчённо вздохнули, когда волхв наконец-то умолк. Ещё раз торопливо и формально поклонившись лику Светлого Духа, поспешили занять свои места.

Князь, как и положено, печально прослушавший молитву с опущенной головой, сосредоточенно молчал, глядя куда-то в пустоту. Лицо его помрачнело, весёлые искорки, горевшие в глазах ещё минуту назад, погасли. Однако, больше он ничем не выказал свою печаль. Выглядел он скорее озадаченным неожиданным поворотом судьбы, чем опечаленным. Удивляться сдержанной реакции староградского князя на скорбную весть о кончине отца мог только человек не сведущий.

Велимир был весьма сладострастен. За свою долгую жизнь одних только «водимых», то есть - законных жён у него было шестеро, не считая наложниц, дети от которых, по древней склавинской традиции, тоже считались вполне законными. Так что отпрысков у него было весьма немало.

Между Каганом и его многочисленными сыновьями, разбросанными по разным уделам обширного государства, никогда не было особой любви и трепетной родственной связи. Велимир был настоящим деспотом. С сыновьями он был суров, держал их в полном повиновении и никого особо не привечал, разве что только своего любимца Бурислава в последние годы выделял больше других.

- Прочти грамоту, светлый княже, - напомнил Благояр, - Сестра твоя всё подробно описала.

Князь развернул свиток пергамента, исписанный ровным красивым почерком:

- Узнаю печать, да и руку тоже. Сестра моя ещё с детства очень уж затейливо выводить буквицы выучилась, - ответил Яррила, кладя свиток на стол, - После прочту. Ты присаживайся, друже. Отведай нашего медку да расскажи на словах каково стало нынче в стольном Святограде. Мы ведь здесь вдалеке живём.До нас вести не скоро доходят.

Староградский князь, слегка прихрамывая на левую ногу, с рождения был хром, обошёл массивный стол, уставленный чашами и расписными глиняными блюдами и сел на покрытую иноземным ковром широкую лавку спиной к небольшому слюдяному оконцу. Жестом указал на лавку напротив него. Благояр, поблагодарив князя за честь лёгким полупоклоном, сел к столу. Вслед за ним расселись и все остальные, кто к столу, а кто – на лавки, расставленные, вдоль стен.

Один Агонар остался хмуро стоять в углу, скрестив на груди мускулистые руки. Он был молчалив и редко говорил, хотя по-склавински уже всё хорошо понимал. Пригубив хмельного мёду из высокой серебряной чаши, Благояр вытер пятернёй бороду и начал рассказ:

- Да что тут рассказывать? Вот, брата твоего Севолода, три седмицы назад, не за долго до кончины, Великий Каган велел посадить в поруб вместе с его полавской жёнкой и духовником.

- Это за что же? – спросил князь, многозначительно переглянувшись со своим первым боярином и советником Будаем.

- Точно не знаю, мы людишки маленькие, нам не докладывают. Но слышал, как бояре сказывали, что крамолу, вроде бы, они какую-то против отца замыслили.

- Какую ещё крамолу? – насторожился Будай.

- Да, кто ж его знает, боярин, - пожал плечами гонец, - Говорю же, мы людишки малые, служивые.

- Ну а что люди то сказывают?

- Сказывают, что князь Севолод вроде как в полавские земли со своим уделом хотел отложиться. К тамошнему королю, своему тестю, в подданство перейти.

- Серьёзное обвинение, - покачал своей огромной лысой головой Будай, - Велимир измены такой не простит, даже сыну.

- Вот и я о том же. Судить его хотел. Да не успел – скончался.

- Что ж, повезло брату, - заметил Яррила, - А что теперь в столице?

- Как уезжали там вельми не спокойно было. Святоградские бояре народ мутят, свои интриги плетут. Раньше Кагана все страшились, а теперь некому их унять.

- И что же теперь будет? - спросил князь.

- Даже и не знаю, что будет, - пожал плечами Благояр, - Смута зело великая зреет. Впрочем, домочадцы твои, княже, все здоровы. И сёстры, и меньшой братишка. Велели тебе кланяться, несмотря на отцову опалу.

После этих слов, Благояр внезапно запнулся и замолчал, виновато глядя на князя. Он знал, что незадолго до того Яррила открыто выступил против отца, неожиданно отказавшись платить Великому Кагану ежегодную удельную дань в две тысячи златников.

Причиной такой размолвки и неповиновения сыном отцу было то, что престарелый Великий Каган неожиданно и принародно назначил своим преемником на Великом Каганском престоле любимого младшего сына Бурислава, княжившего нынче в Бресславле, аккурат после Яррилы, «пересевшего» в Стар-град.

Бурислав и Григор были одними их младших сыновей от предпоследней жены стареющего Великого Кагана - царевны Эттны родной сестры повелителя Южных земель Императора ролланов Варпассиана.