- Ну а наследный закон? Что народ то скажет?

- Да что закон, он всегда силе уступит! И кто это у нас народ спрашивать будет? Какого ему Кагана объявят – того и славить будут! А недовольных – в поруб, да на плаху. Вот тебе и вся народная воля.

- Так значит один путь – с Буриславом договариваться, - вздохнул Яррила.

- Да, истинно, - согласно кивнул боярин, - Оно лучше всего, конечно, полюбовно с ним решить. Чтоб худой молвы не было. Но ежели не получится, то тогда – он тоже противник твой в борьбе за престол. И, возможно, хлеще Севолода будет. Помни об том.

- Думаешь?! И что тогда?

- Тогда тебе, князь, решать. Как сильно ты жаждешь Верховной власти? На что готов будешь ради этой цели? Как далеко зайти сможешь?

Яррила медленно поднял глаза на боярина. В горнице повисла тяжёлая пауза. Будай, как ни в чём ни бывало, закатил глаза к потолку, разглядывая трещинки в дощатых перекрытиях. Князь резко подался вперед, опершись локтями в стол и впился острым взглядам в его двойной подбородок:

- Не нравится мне этот тон. Об чём таком ты толкуешь, дядя?

- Зачем задавать вопрос, на который сам знаешь ответ? Власть – не калач. По-братски пополам не разделишь. Либо ты – либо не ты. Иного отродясь не случалось.

- К чему ты клонишь? – лицо князя помрачнело, - Говори яснее.

- Чтобы крепко сесть на святоградский престол убрать тебе надо со своей дороги всех, кто стоит поперёк. Это – яснее ясного. И в первую очередь – тех, кто сам претендовать на него может. Решительно и без сомнений, как отец твой, в своё время сделал. Нельзя оставлять тех, кто в праве сменить тебя на престоле.

Лицо Яррилы медленно заливала краска гнева. Вспыльчивый князь сдержанностью никогда не отличался. Он резко вскочил, опрокинув лавку. Пустые серебряные кубки с жалобным звоном покатились по столу. Перегнувшись через край стола, князь с такой силой схватил боярина за расшитый ворот рубахи, что отлетели перламутровые пуговицы:

- Я – не мой отец, ясно тебе?!Ты на что меня подбиваешь, пеньтюх надутый!? На братоубийство? Мы одной крови, они братья мой кровные, слышишь, у нас один отец! А теперь, по-твоему, я смертный грех на душу должен принять? Душегубом стать? Братской кровью руки замарать? Так что ли? Отвечай!

Будай оставался на удивление невозмутим. Княжеские вспышки гнева ещё с детства были ему хорошо знакомы. Князь с детства был горяч, но справедлив и отходчив. Боярину это было давно известно, и он умел гнуть свою линию. Глядя прямо в глаза Ярриле, он спокойно отвечал:

- Да речь ведь не о тебе, княже и не о братьях твоих. Речь о всей земле нашей! Смекаешь?

- О чём это ты? – спросил князь, начиная остывать.

- А вот о чём - кто будет теперь нашей землёй править? – невозмутимо продолжал первый боярин, - Худого возницу лошадь слушать не станет и понесёт по глупости своей неизвестно куда, пока сама же, вместе с возом, в болоте не утопнет иль в пропасть какую не свалится. Кому какая от того польза? А твёрдой-то рукой направить её можно куда следует. Опять же - с пользой для всех, - боярин немного помедлил, - Вот и мыслю, что из всех оставшихся Велимировичей – ты самый лучший возница. Вышегор вот мог бы, да погиб от танской стрелы раньше срока. Теперь тебе надобно править для пользы всей Склавинии. Ну а кто поперёк встанет…..

- Хватит. Замолкни, дядя! – Яррила отпустил Будая и отвернулся к окну, в глубине души он понимал, что его наставник прав, - Не могу более об том толковать. Не сегодня. Поди прочь.

- Как угодно, княже. – вздохнул Будай с поклоном, - Да только ты подумай крепко про моё слово. О стольном граде подумай, о родной Склавинии. Кто теперь править страной будет? И главное - как? Что с ней теперь будет? Только не шибко долго думай. Времени у тебя мало. Севолод чую ждать не станет. Отдаст нашу землю на откуп инородцам.

За окнами уже давно царила непроглядная ночь, скупо освещённая лунным светом. Тем временем, из мрака окружавшего леса отделилось небольшое тёмное облачко, резко выделявшееся своей чернотой и какой-то зловещей мрачностью даже на ночном фоне. Оно неторопливо проплыло над деревьями и зависло прямо над крышей княжеской избы, словно прислушиваясь к тому, что там происходит. Затем оно съёжилось и медленно втянулось во внутрь через печную трубу.

Оставив князя одного, наедине со своими размышлениями, Будай направился в свою спальню. Она располагалась через широкий коридор, в противоположном конце избы. День был долгий, но только усталый боярин благостно растянул своё массивное тело на мягком ложе, как в дальнем углу комнаты послышалось движение.

- Кто здесь? – настороженно спросил боярин, пытаясь нащупать спрятанный под подушкой кинжал. Он поднял свечку повыше, - О, это ты, Господин?! Так неожиданно.

- Как идут наши дела? – послышался тихий властный голос, - Готов ли, наконец, твой молодой воспитанник осуществить то, что ему предначертано?

* * * * *

Часть 3.

- Эй, Лодур! Где ты, баламутный? Кмет уже возвращается, давай скорей.

- Что случилось? – спросил Благояр, спускаясь вниз по ступенькам княжеской избы.

- Да вот Лодур куда-то запропастился, - пробасил Гулен, - Как убежал до ветру, так и нет его до сих пор.

- Ничего. Отыщется, - отмахнулся Благояр, - Здесь, чай, не лес, не заблудится.

- Как там князь? – спросил Бажен.

- Все по добру. Принял скорбную весть с честью. Нас уважил и свой княжеский кров предоставил. Мы своё дело сделали. Отдохнём и в обратный путь.

Усталые лица людей сразу же озарились довольными улыбками, посыпались прибаутки. Тут же к ним подошёл рябой смерд в домотканой рубахе и коротких порках и сообщил, что княжеский тиун приглашает их в гостевую избу, где им уже накрывают стол для поздней трапезы.

Гостевая изба, небольшое приземистое строение, располагалась тут же неподалёку от княжеских хором. Так что далеко идти не пришлось. Несмотря на некоторую внешнюю непритязательность, внутри она оказалась довольно просторной и уютной. В чистенькой светлице уже суетились дворовые бабы, собирая для гостей ужин.

Благояр же первым делом направился в небольшую соседнюю комнатку, отданную раненым. Там уже сидели голый по пояс Бажен, осторожно натягивавший исподнюю рубаху поверх плотно перебинтованного торса, и Гулен со свежей повязкой на израненной руке.

Рядом, на широкой лавке под бараньим одеялом, лежал без сознания Мал. Возле него вовсю суетился Захарий, ему помогал юный отрок, его ученик. Благояр хорошо рассмотрел известного знахаря. Это был невысокого роста худощавый старичок с длинной седой бородой, обширной лысиной на затылке и на удивление большими умными глазами. Его руки и надетый поверх ночной рубахи передник были испачканы кровью и какими-то жёлто-бурыми жидкостями. Он только что извлёк стрелу и заканчивал обработку раны.

- Смотри, Гаврила, какая необычная стрела, - обратился он к своему помощнику, вертя в руках наконечник странной формы с обломком чёрного древка, - Ты когда-нибудь такую видывал?

- Нет, отче. У нас таких не делают. Да и в Нурландии тоже, - отвечал тот, - А что это за дерево такое чудное? Почему чёрное?

- Ещё не понятно, но я разберусь. Давай пока рану зашивать.

Несмотря на преклонный возраст, действовал старичок быстро и чётко. И вообще он излучал собой какую-то невероятную бодрость и энергию, от которой на душе становилось как-то спокойнее и уютнее. Но сейчас в этих глазах отражалось явное беспокойство.

- Ну как Мал, отче? – тихонько поинтересовался Благояр.

- Трудно сказать, - уклончиво отвечал тот, отводя глаза, - Рана серьёзная. Но хуже того - кровь его чем-то заражена. Пока не разберу чем. Надо было его раньше привезти. Я пока сделал всё, что мог. Остальное в руках Матери-Природы. Малец крепкий, жизненный дух в нём силён. Будем надеяться на лучшее. А пока пусть спит. Сон – лучшее снадобье для человека. До утра мой отрок с ним побудет.