- Уверен, дядя, сдюжу! - твёрдо отвечал Ратимир, - Родителю моему из почтения поклонялся, только ему одному. Другие мне не указ. А насчёт Святограда ты не беспокойся. Мы не враги ему и супротив него не собираемся воевать. Мы же одной крови и одной веры. Думаю, в мире со Святоградом и с братьями моими жить.

- Это ты так думаешь. А так ли будет мыслить новый Каган, кой сядет на отцовском престоле? Отступится ли добровольно от дани тартарской немалой? Не захочет ли и дальше владеть этой землёй.

- А кто же будет новым Каганом? Кому теперь поклониться прикажешь? Сие тебе ведомо?

Боярин молча развёл руками. Князь, отложив в сторону узкий нож, которым нарезал в своей тарелке жаркое, наклонился вперёд:

- То-то и оно, Друбич, - удовлетворённо заключил он, - Кому на Святоградском столе сидеть - то моим братьям ещё выяснить предстоит. Знаю их. Никто добром не уступит. Мыслю, что борьба меж ними зело долгой и тяжкой будет. Насколько долгой, то никому не ведомо. Но ясно, аки день, что погрызут они друг дружку вельми изрядно и ослабнут от этой распри. А мы в сторонке подождём. За то время, что они ослабнут в своей борьбе – мы зело окрепнем и к отпору изготовимся от любой напасти.

- Сие верно, княже, - согласился Друбич, - Хорошо, что мы вдалеке от них будем. До нас дотянуться не легко. А коли братья твои в междоусобной брани изрядно ослабнут, то может и вовсе невозможно станет.

- Истину глаголешь, боярин. Вот и настал удобный момент нам самим хозяевами своей земли стать. Чем мы хуже Святограда?!

- Всё одно, как-то боязно, - вздохнула княгиня, - Мыслимо ли со Святоградом тягаться?

- Не боись, Настенька. Это при отце моём не мыслимо было, - рассмеялся Ратимир, - Теперь всё по-другому. Всё добром будет, верь мне! Сыну нашему престол оставлю, а он своему передаст. Так Тартария вотчиной нашей родовой станется.

- Добро, коли так. Ты – наша надёжа, свет мой. Тебе и решать. За тебя молиться станем.

- Молись, милая. Это завсегда на пользу пойдёт. Ну довольно разговоров, трапеза стынет.

Все снова приступили к обеду. Лишь только Татьяна и Евстафий весело шалили за столом. Им не интересны были разговоры взрослых. Княгиня цыкнула на них, и они обиженно притихли. Князь повернулся к детям. В его суровых глазах на мгновение промелькнула искорка нежности:

- Хорошо ли вы провели утро? – обратился он к ним, - Гулять на море ходили? Как водичка то ныне, тёплая, аль нет?

- Отче, вода тёплая, да только просто гулять по берегу не интересно, - бойко отвечала княжна.

- Что же так, Татьянушка? – подивился князь.

- А ты позабыл, отче, что лодку большую обещал нам построить, чтоб по морю ходить?

- Нет, душа моя, не позабыл. Только занят был вельми делами.

- Ты завсегда занят. А нам с братом скучно, - юная княжна обиженно скривила губки, - Нам по морю ходить интересно. Ты ужо давно обещал.

- Довольно. Как ты с отцом разговариваешь? – одёрнула дочь княгиня, - Забыла своё почтение перед родителем? И потом, что это за затея такая – по морю ходить? Не детская это забава.

- Ну ты же обещал…, - захныкала княжна.

- Ладно, ладно, - примиряюще поднял руки Ратимир, - Право слово – обещал. Стало быть, исполню обещание. Только вот, чуть позже. Потерпите ещё маленько.

- Ну вот, снова, - разочаровано заключила Татьяна.

- Не безопасно это, одумайся, свет мой, - вздохнула княгиня, - Море то ведь – стихия.

- Ну-ну, мать, не беспокойся. Лодка будет крепкая и кормщика подберём сноровистого. Далеко в море ходить не станем. Рядом с берегом в тихую погоду плавать не опасно будет. А детям веселье знатное, - ответил супруг.

В конце обеда подали пироги и сладости, да большой кувшин заморского вина. Князь любил, по своему обычаю, выпить после обильной трапезы чарку-другую сладкого ролланского вина, которое ему исправно поставляли тамошние купцы.

Закончив трапезу, князь вышел во двор, послав предварительно доверенного отрока кликнуть к себе Быка Вавулу. Молодец тут же помчался исполнять приказание, а новоявленный тартарский государь расположился на лавке у стены дома, выходящей в сад. То ли отрок был не расторопен, то ли боярин ушёл далеко со двора, но ждать пришлось долго. Ратимир вдыхал полной грудью свежий воздух, пропитанный морскими ароматами и любовался красотами дворового сада. Князь крепко задумался. Надо было хорошенько обдумать слова кудесника Рагадаста, да и о своих планах не забывать.

Наконец, послышались знакомые шаги, гулким эхом отражавшиеся от каменных плит двора и следом из-за угла появился сам Вавула, как всегда собранный и серьёзный. Ветер безжалостно трепал полы распахнутого кафтана, расшитого золотыми нитями. Боярин придерживал их одной рукой, а второй прикрывал глаза от солнца, неожиданно вышедшего из-за плотных серых облаков, пытаясь разглядеть князя в тенистой глубине сада.

- Ты звал меня, государь? – с лёгким поклоном спросил он, - Али треба какая случилась?

- Звал, Вавула, - отвечал князь, указывая жестом на скамью рядом с собой, - Присядь, боярин, есть треба в тебе, за тем и покликал. Зело ты рассудителен, вот и поразмыслить с тобой хочу об одном деле.

Польщённый похвалой боярин расположился на широкой каменной скамье рядом со своим господином. Они были давно знакомы, ещё со времён прибытия Ратимира по велению своего отца на Тартарское княжение. Боярин все эти годы был одним из верных соратников молодого князя. Его советником и воеводой.

- Ну, что ж, помыслить оно завсегда полезно бывает, - улыбнулся Вавула, устраиваясь поудобнее на скамье, - Так об чём мысли?

- Сказывают, ты с хурузатской землёй изрядно знаком. Даже князя ихнего Дедерю знаешь, - начал князь без предисловья.

- Верно, государь. В отрочестве бывал там часто, порядки их ведаю и язык разбираю. А с Дедерей мы несколько раз пересекались и как друзья и как враги.

- И каков он этот Дедеря из себя будет? – интересовался князь.

- Воитель он знатный, право слово. Силён, как бык, властен, держит всех в страхе большом и до чужих земель охоч. Когда надо – хитёр и коварен зело. Льстивыми речами в обман ввести может, а случись ему выгода - предаст не задумываясь. В общем, если коротко, то ему не след доверять ни в чём. А на что тебе сие?

- Мыслю послом тебя направить в хурузатскую землю. Грамоту мою повезёшь к Дедере с дарами щедрыми.

Пожилой боярин с удивлением вскинул бровь. Это было весьма неожиданно, хотя он уже и привык к тому, что предвидеть ход мыслей князя редко кому удавалось. Ратимир умел удивлять даже своих друзей и соратников.

- Дозволь спросить тебя, государь – об чём та грамота будет писана, - настороженно спросил Вавула.

- Хочу мир с ним вечный заключить. Да земли пограничные поделить, чтоб по справедливости было.

- Худая идея, государь мой, - покачал седой головой боярин, - Не след с Дедерей дружбу водить. Вельми коварен и не надёжен он. Плохой из него друг иль союзник получится. Предупреждаю тебя, дары твои за просто так пропадут. Не выйдет с ним делёж земель, по справедливости. Он такого слова и вовсе не ведает - только силу оружия признаёт.

- Просто так ничего не бывает, - отвечал Ратимир, - А силу свою мы ему ещё покажем. Дай срок. Мир сей «вечный» мы токмо для отвода глаз, да лишь на время, предлагать станем. Вишь, что в Склавинии зачинается. Нужно время выиграть, чтоб до поры не опасаться удара в спину от наших соседей.

- А вот это – другое дело. Верно придумано, - одобрил Вавула, - А когда в Склавинской земле всё утихнет, тогда мы с этими соседями и разберёмся. Всех приструним и к покорности приведём.

- Истинно так, - заключил князь, - Их время придёт. Но не сейчас. Нужно их задобрить и успокоить до поры. Чтоб ни о чём не подозревали. А придёт срок и покончим с ними.

- Так ведь нужно тогда не только с Дедерей переговоры вести, а и с другими соседними князьями тоже. Все они опасны и на земли наши завсегда зарятся.

- Разумеется, Вавула. К остальным соседям других бояр пошлю. Твоя же забота – хурузатский князь. Он из них самый сильный. В этом у меня на тебя большая надежда будет. Опасен он. Его надобно успокоить, да чтоб на время не помышлял о бранях супротив нас, сидел бы дома и радовался нашему показному смирению. Сможешь ли сию хитрость устроить?