Дипломатия никогда не было сильной стороной громадного воеводы. Выражений он не любил выбирать. Лицо боярина залила краска гнева. Он вскочил со своего места и пронзил противника яростным взглядом. Назревала распря, которая вполне могла перерасти в потасовку, как уже иногда случалось на княжеских советах. Ратимир, доселе молчавший и внимательно слушавший своих советников, примиряюще поднял руку:

- Довольно. Уймитесь вы оба, - жёстко сказал он, - Булгак, мы тебя выслушали. Дай и другим слово молвить. Вавула, сядь отдышись. Позже помиритесь. Кто ещё мысли имеет?

- А вдруг, кто-нибудь из других велимировичей захочет в Святограде сесть?- подал голос молодой воевода по имени Шульга, - Вот Бурислав, к примеру. Сила то у него есть. Может с ним объединиться, тогда ни Севолод, ни Яррила не страшны будут. Пусть себе грызутся. А Бурислав кроток, с ним договоримся. Будет сидеть себе спокойно в Святограде. Дань умеренную платить станем и всё у нас останется по-прежнему.

- Добрая мысль, - зашумели бояре, - Да только вот согласится ли Бурислав. Может послов к нему заслать?

- И то верно, Надобно надёжного человека отправить.

- Дык тогда, Ратимир, может тебе и самому в Святоград двинуть? А что? Чем ты хуже Бурислава? – оживился Булгак, - Если уж на то пошло, то он помладше тебя будет. Ты старший ему брат. Тебе сподобнее впереди него править.

- Так Севолод с Яррилой ещё старше, - язвительно воскликнул Вавула Бык, - Тогда может сподобнее им впереди бить. Не так ли, умник?

- Ратимиру Велимировичу здесь, в Тартарии, самое место будет. Никто лучше него не справится, - возбуждённо проговорил вдруг Верховный волхв, - Незачем ему в Святоград стремиться. Не будет с этого добра никому. А Севолод непременно иную веру примет, чужаком станет. С Яррилой же по-добру сговориться можно будет. Свой он. На него надобно поставить. Истинную веру он точно сохранит. Это ли не главное? А в благодарность за помощь он нам прежнюю вольницу оставит.

- Блажен, кто верует, владыка, - язвительно отозвался Бык, - Как бы не довелось тебе разочароваться в сих мыслях. Яррила-то не так прост. Мягко стелет, да боюсь жёстким ложе окажется. Ему наша вольница ни к чему. Своевластный он, то всем ведомо. Вон в Стар-граде сказывают вечевую вольницу зело как приструнил. Всё по-своему сделать хочет. Ужо кто прежние порядки оставит, так это скорее Севолод. Этот стольным боярам в рот смотрит, а с ними мы ужо как-нибудь договоримся.

- Верно! Севолода поддержать потребно, - воскликнуло сразу несколько голосов.

- А про истинную веру вы подумали? - возразили другие, - Ни к чему нам здесь полавы да кретанийцы. Надобно владыку послушать и за Яррилу держаться.

Поднялся гомон. Каждая партия, распаляясь, стремилась перекричать другую. Говорили все разом, почти не слушая друг друга. Ещё немного и в ход пошли бы кулаки. Ратимир медленно поднялся с лавки и грохнул могучим кулаком по столу:

- Довольно! Хватит лаяться, аки псы приблудные. Дело надо решать.

Мгновенно установилась тишина. Бояре и воеводы снова расселись по лавкам в ожидании княжьего слова. Знали, что оно и будет последним. Ратимир, как всегда не спешил. Опустившись на своё место, он обвёл совет пристальным взглядом, словно хотел заглянуть в самые сокровенные уголки души своих приближённых. Потом заговорил спокойным голосом:

- Значит так, други мои. Услышал я тут много всякого. У каждого из вас были свои мысли и почины, но каждый из вас - не прав.

Присутствующие заёрзали на своих местах и стали беспокойно переглядываться. Бояре и воеводы запыхтели, словно горшки на печи. В чём они не правы? Что ещё затеял загадочный князь? Как бы не попасть впросак со своим мнением. А Ратимир продолжал тем же ровным голосом:

- Вы тут шумно спорили кого из братьев моих надобно поддержать на святоградский стол? Пустое. Мыслю так, что никого из них.

- Как же так, кормилец? - не выдержал Антоний, - Неужто сам решил добывать Каганский стол?

- Нет, владыка. Не то я замыслил. Ни к чему мне Святоград. Далеко и хлопотно, - спокойно возразил князь, - Княжество же наше сильно, мы тут сами хозяева своей судьбы. При жизни родителя моего, преклонялся я пред Святоградом токмо из сыновьего почтения и уважения к его славе. Теперь родителя моего не стало. Святоград мне не нужен вовсе - своей земли в достатке. Но и поклоняться новому Кагану, кто бы он ни был, так же как отцу моему кланялся - более не вижу резона. Уж тем более, своими руками его на престол сажать! Опять же, дань немалая, кою доселе в Святоград отправляли, у нас теперь останется, нам самим на потребу.

Ратимир замолк, переводя дух. Для него это была слишком длинная речь. Все ждали продолжения, пока не ясно было куда клонил князь.

- Так как же тогда быть то? – удивлённо вставил Булгак, воспользовавшись паузой.

- Не встревай, воевода, - раздражённо бросил князь, - Дай слово молвить до конца, а уж после судить да рядить будешь.

- Прости, княже, - смутился тот, - Продолжай, прошу тебя.

- А будет так, други мои, - продолжил князь, - Святоград нам боле не указ. Сами будем себе хозяева. Мыслю своё, независимое ни от кого, государство Тартарию установить. Довольно кланяться кому бы то ни было! Сами и дань со своих подвластных земель имать станем. И сами править будем. А братья мои пусть себе спорят – кому из них в Святограде сидеть. Это их дело. Не моё. Для меня они все одинаково равны. Пусть правят где хотят и как хотят, токмо чтоб к нам не встревали! Чаю – не враги мы с ними. Мыслю в любви и мире с ними жить, ну а коли что, то свою землю оборонить сумею ото всех. Так ли я мыслю? Согласны со мной?

Князь умолк. Воцарилась тишина. Это было неожиданное решение. Все только и думали чью сторону принять, кому из старших братьев-велимировичей оказать поддержку в борьбе за Верховную власть. Прикидывали при каком новом правителе Склавинии им выгоднее жить будет. А тут такое! Стать самостоятельным независимым ни от кого государством!

Бросить вызов самому Святограду! Да и не только ему. При таком раскладе со всеми своими внешними врагами - и с Империей, и со Степью и с Хорузатом один на один придётся остаться. Теперь на помощь от Святограда уже надежды не будет. Сильное решение сильного князя.

О таком повороте событий никто и подумать не мог. Никто, кроме Ратимира. Княжеские советники, застигнутые врасплох неожиданным решением, пребывали в некотором смятении. В палате поднялся тихий шёпот. Шурша одеждами, бояре и воеводы начали переглядываться и в полголоса обмениваться мнениями.

Но тут со своего места во весь свой немалый рост поднялся Верховный волхв Тартарии Антоний. Он церемонно, как было принято только при Императорском дворе, повернулся к князю и отвесил ему глубокий поклон, словно кесарю:

- Государь наш! – воскликнул волхв, - Благословляю тебя на государево правление. Многие лета тебе! Правь нами мудро и твёрдо. Светлый Дух тебе в помощь. Да будет правление твоё долгим и справедливым!

После этих слов волхва Булгак степенно поднялся со своего места и склонился в земном поклоне:

- Слава тебе, Великий государь! Располагай нами. Твоя воля – закон!

Тогда и все присутствующие, словно по команде, повскакивали со своих мест и возбуждённо загомонили:

- Во истину слава государю нашему Великому князю Ратимиру 1 Велимировичу!

- Стало быть – согласны, - удовлетворённо подвёл итог князь, - Вот и чудно! На том и порешим.

- Государь, а братьям твоим каков ответ дать? – проговорил Шульга, - А то ведь послы ихние ответа дожидаются. Ужо взапрели небось все. Даром, что в один день прибыли.

- Верно, Шульга. Негоже их томить в неведении. Вот ты, от моего имени и растолкуешь им обо всём, что здесь слышал. Да грамоту ладную, как положено, честь по чести, к братьям моим подготовь. Позже подпишу. Печать подвесим и пусть себе отправляются восвояси. На том всё, други мои. И так зело долго глаголили. Время зачинать трапезу.

Все присутствующие с поклонами направились к выходу. Звуки их шагов и голоса постепенно затихли в конце длинной каменной галереи, примыкавшей к большой палате. Наступила тишина. Было слышно, как далеко внизу плещутся волны морского прибоя и галдят неугомонные чайки.