- Прибери, - буркнул он отроку и подошёл к окошку.

Подойдя к окну, он отворил ставенки и долго вдыхал свежий летний воздух, щурясь на ярко-жёлтое солнце. Тёплый ветер ласкал его смуглое загорелое лицо. Казалось, вся природа радовалась новому пригожему дню. Только князю было не до веселья. Нынешней ночь он плохо спал, одолевали тяжкие мысли. Долго ворочался в постели, размышлял и только под утро задремал, но с первыми петухами снова проснулся и уже не мог сомкнуть глаз.

Мысли о Святограде, о власти и братьях не шли из головы. Да и время поджимало. Сегодня надо было всё решить. Яррила отчётливо понимал, что от этого решения зависела вся его дальнейшая жизнь и не только его. Возможно и всей Склавинии. Многое было поставлено на карту. Ставки были высоки. Предстояла борьба не на жизнь, а насмерть. И проигравшему грозит потерять всё, возможно и голову в придачу.

Предстоящая схватка с братьями за столичный престол одновременно и пугала и манила его. Он чувствовал азарт, как на охоте. Когда идёшь на крупного и сильного зверя, итог заранее не ясен. Одно неверное движение и охотник с добычей в один миг могут поменяться местами. От этого азарта захватывало дух и кровь сильнее пульсировала в жилах.

Яррила вспомнил многочисленные рассказы, которые он слышал с детства. Рассказы, ставшие уже легендами. О том, как его отец, княживший тогда, как и он сам теперь, в Стар-граде, после гибели деда – Судислава, решительно вступил в борьбу за столичный престол со своими братьями. Велимир победил в той схватке, безжалостно уничтожив и братьев и всех, кто их поддержал. Неслыханной жестокостью, огнём и мечом проложил он себе дорогу к Верховной власти и сел в Святограде на долгие годы.

Теперь Ярриле предстояло проделать тот же путь. И хотя в нём не было столько жестокости, как в его отце, но своей решимостью и коварством он ему нисколько не уступал.

Последний раз глубоко вздохнув, князь затворил окошко и направился к выходу. Распахнув дверь, он громко позвал сенного отрока:

- Аникей, кликни ко мне немедля боярина Будая. Я его в гриднице обожду. Да позже владыку отыщи.

Отрок побежал во двор выполнять приказание, А Яррила, вернувшись в комнату, не смог усидеть и, в ожидании боярина, стал расхаживать взад-вперёд по гриднице своей мелкой слегка прихрамывающий походкой. Половицы жалобно поскрипывали под его сапогами. Он принял решение, которое ему хотел ещё раз обсудить с умным и осторожным Будаем. Только ему одному князь полностью доверял.

Наконец в сенях послышались тяжелые шаги первого боярина. Не без труда протиснувшись в низкую дверцу, огромный Будай вошёл в гридницу. Комната при нём, казалось, сразу несколько уменьшилась в размере. Боярин неторопливо отвесил поклон сперва иконам, потом князю:

- Ты звал меня, княже?

- Звал, дядя, звал. Обмыслил я твои слова. И вот что порешил…..

Боярин предостерегающе поднял руку и Яррила остановился на полуслове. В глазах его читалось удивление. Он внимательно взглянул на своего наставника. А тот вдруг неожиданно расплылся в хитроумной улыбке и сделал широкий приглашающий знак огромными ручищами

- Какое на дворе нынче чудное утро, княже, лепота да и только - пробасил Будай, - А тут душно. Не подышать ли нам малость свежим воздухом?

- Это можно, дядя, - понимающе кивнул Яррила, - Аникей, мы с боярином пройдёмся за околицей, - и добавил со смехом, - Да кликни мою стражу, а то вдруг ещё какие-нибудь мертвяки объявятся, али Солнце надумает на землю свалиться.

Огромный тучный боярин и невысокий поджарый князь неторопливо прогуливались вдоль небольшого звонко журчащего ручья, поросшего буйной летней растительностью.

- Теперь можно и потолковать спокойно, не опасаясь чужих ушей, - улыбнулся боярин.

- Да. Дело уж больно тонкое. Лишние уши ни к чему, - согласился князь.

- Ну, Яррилушка, сказывай чего удумал, - без посторонних Будай иногда, по старой памяти, позволял себе ласковое обращение к своему воспитаннику.

- Решил я твёрдо, дядя - буду добывать себе киевский стол. Не гоже мне идти под руку Севолода. Так ведь и отца своего вспомнил.Отче мой, сказывали, ранее так же из Стар-града в Киев пересел, брата своего старшего Владислава пересилив. Теперь, мыслю, настало моё время по его стопам идти.

- Правильно решил, - кивнул массивной головой боярин, - А что с братьями своими делать станешь? Любой может твоим супротивником стать, а их у тебя не мало. Все ли захотят поклониться тебе как Великому Кагану? Коль скоро отца вспомнил, то вспомнить должен, что он вельми как суров был ко всем своим противникам. Без исключения, потому и братьев своих осилил.

При этих словах Ярослав недовольно поморщился. И метнул раздражённый взгляд на своего «дядьку»:

- Я – не мой отец. Я – другой. Уразумей сие, наконец!

Будай молча поклонился в знак согласия, а князь продолжал уже более миролюбиво:

- К чему лишняя жестокость? Крови вовсе не жажду. Мы же – братья! Мыслю сперва пытаться решить с ними полюбовно. Ведь, кроме Севолода, все они мне меньшими братьями приходятся. Знать это моё право над ними владеть по старшинству и по закону древнему.

- Добро. Право то у тебя конечно есть. А ну как не захотят они полюбовно уступить тебе по закону древнему? Что теперь закон? Пшик один, да и только. Теперь иные времена. Не ведомо какие мысли в голове у Бурислава и других, а особливо у Ратимира – он вообще загадка. Сидит себе в своей далёкой Тартарии, никто не знает, что у него на уме. Ну а Севолод? Вот уж кто никогда перед тобой не преклонится!

- Тогда силой заставлю! – в глазах Ярослава блеснул гнев.

- Силу ещё иметь надобно, - спокойно возразил Будай.

- Соберусь с силой, не сомневайся. На две тысячи златников, что для дани отцу собраны, большое войско сивейское найму. Со старградцами помирюсь, как ты учил, они ополчение немалое соберут и с припасами пособят, да и золота в долг дадут под будущие торговые привилегии. Призову другие города Севера. Они за меня встанут.

- Это хорошо, но для похода на стольный Святоград мало будет. Город велик и крепок. А у Бурислава рать большая. Император Юга, опять же, за него. За Севолодом же полавсеий король стоит. У него тоже войска много и воевода он пригожий. Обоих нам враз не одолеть. Опять же, с остальными братьями сперва решить надобно, чтоб не получить от кого-то из них удар в спину, не приведи Святой Дух такого несчастья.

- Так что присоветуешь, дядя?

- Разлучить их всех надобно – вот что. Чтоб не были они заодно. А ещё лучше стравить друг с другом, словно волков.

- И как же их стравить? Где причину найти?

- Власть и деньги – во все времена для всех раздоров причиной были, - хитро сощурился Будай, - Пообещай одному власть, но без денег, а другому наоборот. Вот они и сцепятся друг с другом.

- Хитро придумано, - одобрил князь, - Каждый будет рвать у другого то, чего ему не достаёт!

- Верно, княже. Этим можно воспользоваться. Помысли об том.

- Непременно поразмыслю. Ну, а пока с кого начать присоветуешь?

- Сперва попытаться можно с Буриславом уговориться вместе супротив Севолода выступить. А после – тебе по старшинству править, а ему при тебе жить в славе и почёте.

- Так ведь ты сам сказал – чтит он старые порядки. Как же его подбить против старшего брата.

- А ты, княже, владыку Иллиазора вчера хорошо слушал? – хитро сощурился Будай.

- И ты – про то же! – вздохнул Ярослав, - Мне то мысль владыки весьма по сердцу. Да что проку то? Отец же признал Севолода – значит по закону он есть прямой Велимирович. Об этом все его други растрезвонят на каждом углу. Люд склавинский не признает меня вперёд него.

- Это ты верно говоришь. Молва страшнее меча будет. Но они одно растрезвонят, а мы можем - другое. Как мыслишь, чья возьмет? А возьмёт та молва – у коей сказ краше, да которая громче и чаще кричать станет. А уж коли золотишком позвенеть, то нашу молву гораздо лучше расслышат.

- Ну, допустим, с золотишком старградцы пособить могут. А вот где сказ тот красный взять?