Распахнув дверь, Радж влетел в дом, подхватил со столика с пришедшей корреспонденцией объемный конверт экспресс-почты и, на ходу срывая с клапана отрывную ленту, прошел в библиотеку.

Опустился в широкое удобное кресло и достал из конверта папку, туго набитую документами.

«Папка по Айрин не была такой толстой», – подумал Ракеш и открыл.

На первом листе была выданная ищейке фотография Вики, а под ней стояло имя: «Виктория Михеева».

«Вика», – сильнее стукнуло сердце, а голове прозвучал мурлыкающий голос: «Ты назвал яхту в мою честь? Как мило».

Ракеш даже почувствовал прикосновение шелковистых локонов и свежий запах незнакомых трав. Он потряс головой, стараясь избавиться о наваждения, и отложил верхнюю фотографию, под ней находилась еще одна – низкое серое небо, серые дома, серые голые деревья, непонятные грязно-серые глыбы под ногами. Неужели это снег? Радж думал, что снег белоснежный и пушистый, а не эта серая неприятная и даже на вид жесткая масса. А на фоне всей этой серости ярким пятном стояла девушка в высоких сапогах, подчеркивающих стройность ног, в пальто нежного мятного цвета, в обмотанном несколько раз вокруг шеи лимонном шарфе, в котором безуспешно пыталась спрятать лицо и покрасневший нос. Она стояла на обочине дороги и высматривала движущийся транспорт, чтобы безопасно перейти на другую сторону, при этом смотрела прямо в камеру, не замечая ее, а злой и холодный даже на фото ветер нещадно трепал выбившийся из пучка, такой знакомый темно-вишневый локон. Ракеш видел, как Вике холодно и неуютно. Ей, с ее яркостью и солнечностью, совсем не место было среди той серости и сумрачности.

Первым порывом было ближайшим же рейсом рвануть туда и забрать Вику, отогреть руками ее замерзшие пальцы, губами – нежные щеки, и больше никуда не отпускать, но вторая мысль, что она ребенок, еще ребенок, школьница, и ей надо учиться, оставила его сидеть с закрытыми глазами в кресле, стараться справиться с поднимающейся горечью и от бессилия что-либо сделать сминать уголок фото.

Ракеш отложил и эту фотографию, и стал изучать информацию, добытую ищейкой из школьных документов – успеваемость Вики была безупречной, что весьма и приятно удивило Ракеша, помнящего ее бесшабашные, а порой и рискованные поступки.

Далее шли отзывы преподавателей, в один голос превозносящих Викину успешную учебу, старательно избегая упоминать о ее поведении. Ракеш мысленно усмехнулся: «Видимо, от этой взбалмошной девчонки достается всем», – подумал он, в очередной раз вспоминая ее выходки.

Отложил и школьные отчеты – то, что к некоторым вопросам Вика подходит со всей серьезностью, он уже понял – и взгляд застыл на фото, находящихся под отчетами.

– Дьявол! – взревел он. – Этот идиот решил меня провести? – Ракеш отшвырнул изображения. Разлетевшись, они веером рассыпались по столу.

Вскочил с кресла и подлетел к сейфу, встроенному в один из книжных шкафов, достал папку с именем «Ирина Михеева». Руки от нетерпения дрожали. Ракеш открыл папку, достал небольшую стопку фото и рекламных листовок, и стал сравнивать с рассыпанными по столу – никаких сомнений не оставалось – фото были разными. Точнее, разным был антураж: у Айрин более роскошный, а у Вики попроще, но содержание было одинаковым – полуобнаженные девушки танцевали перед публикой.

Разочарование, гнев, ярость кислотой разъедали мозг.

«Как она смогла, как посмела предать?»

«Как я мог так ошибиться в девчонке, обмануться невинным личиком, не заметить ее никчемности и порочности?! Ведь знал, чья сестра, но был ослеплен юным возрастом и наивно распахнутыми глазами».

Ракеш вытащил сережку из кармана пиджака, и длинные сильные пальцы сомкнулись на украшении, сминая и ломая тонкие колечки. Как бы он хотел, чтобы на месте сверкающей безделушки, оказалась такая же хрупкая шейка паршивки, чтобы смять, стереть с лица земли ту, которая над ним посмеялась, к которой не смел прикоснуться, и ругал себя за слишком вольные мысли, а она… она принадлежала всем.

Радж часто бывал за границей, в том числе в ночных клубах и прочих увеселительных заведениях, и не питал никаких иллюзий относительно работающих там девушек. Стиснул зубы, сдерживая, клокочущий в горле рык ярости и невыносимой боли, и продолжил смотреть фотографии: вот Вика в компании таких же полуодетых девушек; вот она в клетке; в наполненном пеной гигантском бокале для мартини; вот, по-видимому, тематическая вечеринка, на которой маленькая дрянь изображает всемирно известную танцовщицу Дитту фон Тиз. Сходство было поразительным, только сверкающие зеленые глаза позволяли узнать девчонку.

«Как ищейка смог проникнуть на закрытую вечеринку? Надо будет выплатить ему премиальные», – мелькнула мысль по краю разрывающегося от боли сознания.

Ракеш пробежал глазами разговор ищейки с владельцем клуба – ищейка попробовал заказать Вику. В висках бешено застучало, если бы сыщик получил согласие, то жить бы ему оставалось несколько минут, но владелец ответил отказом, и это спасло исполнителю жизнь, но не изменило мнение Раджа о девчонке – хозяин мог беречь ее для постоянных клиентов или, просто, опасался незнакомца.

Далее в отчете следовал разговор ищейки с одноклассниками и «ухажерами» паршивки. Даже не вникая особо в смысл, а пробежав лишь по диагонали, Ракеша затошнило от откровений парней, как весело они проводили с девчонкой время.

Тысячи демонов ярости и ревности когтями только начавшее чувствовать сердце. Снова заледенев, Ракеш, как автомат, собрал рассыпанные фото и отчеты, сложил их обратно в папку, а ее, вместе с папкой об Айрин, положил в сейф.

«Забыть! Забыть! Забыть!» – болью стучала мысль в исколотом ядовитыми шипами разочарования мозгу. Сколько лет он жил спокойно, спрятав все, что было человеческого на самое дно души и оставив на поверхности лишь животные инстинкты да звериную изворотливость. Но появилась зеленоглазая ведьма и лишь взмахом ресниц сломала многолетнюю броню, вытащила на поверхность чувства, эмоции и, посмеявшись, растоптала своими хорошенькими ножками.

Ярость разрывала душу и требовала выхода. Все, что находилось на столе, полетело на пол, сметенное сильной рукой со сжатым кулаком, в котором была стиснута смятая и изломанная безделушка, тем не менее вонзившаяся в ладонь упрямым твердым крючком. Перед глазами стоял красный туман, учиненного разгрома казалось мало, и перевернутый стол полетел в застекленные шкафы с книгами. Жалобно звякнув, стекло посыпалось на лохматый ковер. Облегчение не приходило, а кровоточащие раны в душе болели все сильнее и сильнее. Как раненый зверь, ничего не видя, Радж рванул в спорт зал и обрушил на несчастную грушу всю силу владеющей им ярости.

Пока Ракеш крушил дом и вымещал злость на спортивном снаряде, подружки – Лалит и Айрин – а также упавшая им на хвост нахальная проверяющая ехали в машинке Лалит в Oberoi Mall. Кондиционера у Лалит не было, и без перерыва стенающая Джен попросила ее открыть окна. Сама же, находясь на заднем сиденье, села посередине и просунула голову между двумя передними креслами, подставив лицо потокам воздуха, задувающим одновременно из двух боковых окон, и положив руки девушкам на плечи. Она без перерыва тараторила, выпаливая один вопрос за другим, и при каждом вновь заданном вопросе стискивала плечи подруг, отвлекая Лалит от дороги и раздражая Айрин, пока последняя не попросила ее пересесть, чтобы не мешать подруге и не загораживать обзор сзади.

Тогда Джен расположилась за спиной Айрин, сложила руки на спинке ее кресла, а на них положила подбородок, едва не ткнувшись носом в ухо Айрин. Не намеревась терпеть такого бесцеремонного вторжения в свое личное пространство, Айрин наклонилась вперед и развернулась к Лалит.

– Куда мы едем? – спросила она.

– В Оберой Молл, – ответила Лалит. – Большой торговый центр. Там можно купить и сари, и украшения. Тебе пойдет бинди. Напомни мне, что надо его купить.