Этот город казался настолько крупным, что у Рейна голова шла кругом от одной мысли, сколько же народу здесь может жить. Казалось, Лепта Великая могла вместить ещё сто подобных Кельтхайру деревень — и никто бы этого даже не заметил.

Отшельник, заметив его растерянность, рассмеялся:

— Лепта Великая, конечно, большой город, но ты ещё других не видел. Ничего, доберёмся до Авестината — будет тебе на что поглядеть. Вот там и правда людей — что листьев в лесу.

Они продолжили свой путь по широкой улице, которая, как показалось Рейну, и не думала кончаться. Юноша всё время старался держаться поближе к Сатин, которая, как и он, не привыкла к такому оживлению. Через какое-то время он немного освоился в городской суете и стал подмечать странности, которых раньше не замечал. Жители Лепты Великой выглядели какими-то настороженными. Некоторые из них с тревогой поглядывали на детей, стараясь ни на минуту не оставлять их без присмотра. На лицах многих мужчин была написана озабоченность, а женщины выглядели усталыми и раздражёнными. Они то и дело оглядывались по сторонам, словно опасались нападения. Время от времени по улицам стройными рядами маршировали отряды солдат императорской армии: красные плащи, пластинчатые панцири, шлемы с высокими гребнями… Несколько раз Рейн замечал, как простые жители украдкой сжимают рукояти ножей — будто ждут чего-то.

— Что здесь случилось? — спросил он Мидира. — Почему они все такие… настороженные?

— Тревожные слухи… — отшельник неопределённо пожал плечами. — Смутные времена настали не только в Уладе. Уже давно говорят о том, что империя замышляет новую большую войну… легионы Кайсарума собираются здесь, на побережье, и никто не знает, против кого на этот раз будет направлен удар. Нам надо поскорее найти Хэммона. Он знает побольше моего и сможет помочь нам.

— Хэммон… тот контрабандист, да? — вспомнил Рейн.

По губам Мидира пробежала загадочная улыбка.

— Не совсем. Хэммон не из тех, кто станет заниматься чем-то сомнительным, если есть возможность заработать честным путём. Скажу так: он — кто-то вроде кладоискателя, вот только интересует его вовсе не золото. Контрабандист — скорее прозвище, которым его наградили власти города. Впрочем, ты сам всё скоро поймешь. Но сначала надо разыскать его жилище. Хэммон — человек осторожный, его не так просто обнаружить, если он сам того не захочет.

Проехав ещё немного, они свернули в узенькую улочку, которая, петляя, привела их к опрятному на вид двухэтажному дому с белыми стенами и красной черепичной крышей. По обе стороны от нарядного крыльца стояли статуи кошек, на вывеске над дверью ровными красивыми буквами было написано “Кошкин дом”.

— Ну, вот мы и на месте. — произнёс Мидир, указывая на дверь. — Это — одна из трёх гостиниц, что принадлежат Хэммону, и его любимое место во всём городе. Будем надеяться, он сейчас здесь.

Пройдя через дворик, Мидир поднялся по ступеням и постучал в дверь. Им открыл худой человек с длинными волосами, стянутыми в хвост. На нём была белая рубашка с закатанными рукавами и белые брюки, заправленные в высокие сапоги. На поясе висел широкий, похожий на тесак для рубки мяса нож. Увидев перед собой троих незнакомых людей, он удивлённо заморгал глазами. — Чего надо? — хрипло спросил он.

— Нам нужен Хэммон. — сказал отшельник. — Он сейчас здесь?

— А вы кто такие? — нахмурился человек. Рейн заметил, как его рука легла на рукоятку ножа. — Хэммон занят и никого не принимает.

— Меня он точно примет. — настаивал Мидир. — У нас к нему важное дело.

Человек в белом резко качнул головой. — Убирайтесь! Проваливайте отсюда, пока стражу не кликнул!

— Кассаф амиглаб. — проговорил отшельник, глядя прямо на своего собеседника. — Дахет шат хаддур.

Человек сделал шаг назад. Его глаза расширились от удивления.

— Сию минуту, мой господин. — проговорил он, кланяясь. — Прошу простить меня за недостойное поведение… я мигом!

Он скрылся в доме, оставив всю троицу ждать на крыльце.

— Что ты такое ему сказал? — удивился Рейн. — это что, магия?

Отшельник ухмыльнулся.

— Это язык Старого Цора. Хэммон — из Людей Лодок, и его подручные — тоже. После битвы при Нагарраре и гибели Нового Города это наречие известно очень немногим.

Какое-то время ничего не происходило. Затем из гостиницы послышались приглушённые голоса, какой-то возглас и скрипучий звук шагов по доскам. Дверь распахнулась, на пороге возник высокий человек в синем камзоле и коротком плаще того же цвета. Пальцы его были унизаны дорогими перстнями, красивое смуглое лицо обрамляла короткая чёрная бородка. В руках он сжимал длинную чёрную трость с золотым набалдашником. Завидев отшельника, человек сначала дёрнулся, как от удара, а затем на его лице появилась улыбка узнавания.

— Мидир! — воскликнул он, делая шаг вперёд. — Ну и встреча! Что ты забыл в этом городе, дружище?

— Да хранят тебя Луны, Хэммон! — отшельник шагнул навстречу и обнял своего товарища. — Скажи, мы можем… поговорить наедине?

Тонкие брови Хэммона взлетели вверх. — Что-то не так? — проговорил он, хмурясь. Его взгляд переместился на Рейна и Сатин, и юноше не понравилось, как смотрели глаза Контрабандиста — цепко, словно тот был ястребом, выслеживающим добычу.

— Я тебе позже всё объясню. — торопливо ответил Мидир. — За нами кое-кто… кое-что следует. Мне и моим друзьям нужно на время у тебя укрыться.

— Они что — тоже… — Хэммон выразительно посмотрел на юношу с девушкой. Отшельник кивнул.

Пальцы Контрабандиста забарабанили по золотому навершию трости. Он что-то тихо пробормотал, а затем улыбнулся:

— Можете разместиться здесь. Отдохнёте с дороги, а потом мы поговорим за чашечкой чего-то горячего. Не беспокойтесь, тут вам ничего не грозит. Люди Лодок никогда не забывают о своём долге.

Мидир спешился, передал поводья подбежавшему конюху — как и все в этой гостинице, тот был смуглым и имел при себе внушительного вида топор — и вместе с Хэммоном зашагал к таверне. Сатин и Рейн оставили своих лошадей и последовали за ним. Внутри было тихо, пахло мясом и дымом. На стенах висели тусклые масляные светильники, отбрасывая тени на грубые дубовые столы. Почерневшие от времени деревянные балки терялись в полумраке высоко под потолком. В этот час посетителей почти не оказалось — только какой-то пьяница, сидевший у стойки, да еще пара человек, которых можно было бы принять за слуг — если бы не длинные ножи у поясов.

Хэммон подошел прямо к стойке и жестом подозвал хозяина. Тот подошёл и, увидев, кто перед ним, расплылся в улыбке. — Господин Хэммон, я рад вам услужить! Чего желаете?

— Похлёбки и чая мне и моим гостям, — распорядился тот, даже не глядя на трактирщика. — И подогретого вина с пряностями. Проследи, чтобы к вечеру была готова ванна. Он достал из-за пазухи пару золотых и положил на стол. Трактирщик подобострастно поклонился и побежал исполнять приказание.

— Смотрю, ты по-прежнему живешь королём и не знаешь забот. — проворчал Мидир, когда все четверо расположились за столом в углу — поближе к огню.

Хэммон философски пожал плечами. — Богатство редко приносит спокойный сон. Поверь, забот у меня не меньше, чем в прошлом… а ты, я смотрю, уже не тот. Завязал с делами и взялся обучать юнцов, да?

— Не совсем. — отшельник помрачнел и взглянул Хэммону прямо в глаза. — Мои друзья пришли от Зилача. У них… то есть у нас… серьёзные проблемы.

Глаза Хэммона потемнели.

— Зилач? Проблемы? А что, собственно, случилось?

— Вернулись те, о ком нас давно предупреждал Лиммен. Те, кто служит великому злу. Бессмертные.

Кузнец Погибели, также известный как Абомталь, постоянно носил пурпурную броню и шёлковую маску, его всегда отличала крайняя жестокость. В этом смысле он — один из страшнейших. Во время Войны Лжи он руководил войсками Непрощённых — армиями Бессмертных и чудовищами, пришедшими из мрака. Особенности магии этого Непрощённого мне неизвестны, хотя я допускаю, что его сила связана с войной и разрушениями. В фольклоре Абомталь — значение этого имени ныне забыто — выступает как воплощение первобытной ярости — воин, но не стратег. Мне кажется, его проявления могут сохраняться и в наше время — стремительное возвышение Кайсарума и неестественная мощь легионов этой страны подтверждают мои наихудшие опасения…