— Рейн, это тебе. Мать Церковь благодарит тебя за проявленное мужество. Оставайтесь здесь, отдохните. Шахар принесёт завтрак.

Сказав это, Тансар покинул комнату.

— Мы правда сделали это. — прошептала Сатин, когда Иерарх ушёл. — Покончили с Рамелисом и его угрозой.

— Сатин, я… мне очень жаль, что всё так вышло. — Рейн сжал её пальцы. Такие горячие… даже через перчатку он чувствовал колдовской жар. Юноша поднял глаза на девушку. Сатин слабо улыбнулась, но руку не убрала.

— Получается, мы теперь герои?

— Да. — Рейн улыбнулся в ответ. — Как Благой Оллам. Я… Сатин, я должен тебе кое-что сказать. Когда мы только начинали это путешествие, я не знал, что ждёт нас в конце. Авестинат и Церковь Истин оказались совсем не похожи на то, что я ожидал увидеть. И всё-таки… всё-таки я понял, что должен их защищать. Их и тебя тоже. Ты всё это время была рядом со мной. Учила, поддерживала… Я помню, как ты мучалась из-за своих секретов в Аннуине. Я не хочу, чтобы это повторилось. Давай пообещаем говорить друг с другом, если что-то есть на душе. Хорошо?

— Миконам. — ответила девушка. — Клянусь.

— Миконам. — торжественно повторил Рейн. На душе стало как-то легко и спокойно. Он повернулся к небольшому столику и взял то, что оставил Тансар. Блестящий золотой значок в форме моста.

— Ты теперь Саберин! — удивилась Сатин. — Это… это великая честь. Я всегда… — она вдруг зашлась в очередном приступе кашля. Юноша решил было бежать за помощью, но Сатин только махнула рукой. — Всё в порядке, Рейн. — На белой простыне проступило несколько еле заметных красных пятен. Рейн заметил это и вновь заключил её пальцы в свои.

— Я обещаю, что мы со всем разберёмся. — сказал он твёрдо. — Мы узнаем, как тебя вылечить, узнаем, как побороть Губительный Огонь. Мы поймём, что происходит с этим миром, победим Непрощённых, и всё станет, как прежде.

— Обещаешь? — в усталом голосе Сатин прозвучало лукавство. — Когда всё закончится, я хочу, чтобы ты научил меня играть на флейте. Да… хочу играть на флейте и смотреть на Город Истин ночью.

Рейн почувствовал, как на него снизошло спокойствие. Вчера они победили. Они оба живы, и всё будет хорошо.

— Да, и это тоже. Обещаю.

Привет тебе, старый друг. Если ты читаешь это письмо, то меня, скорее всего, уже нет в живых — как по мне, не слишком дорогая цена за наше открытие. Я нахожу твою маску уладского жреца захватывающе интересной — она, наверное, даст тебе и остальным время подготовиться к тому, что грядёт. Вы с Хэммоном и Мидиром должны сделать то, чего не успел я. Найдите Саошьянта.

Л. Т. Зилачу в Кельтхайр.

Ветер дул со стороны покрытого льдом океана, и казалось, что по стылому каменистому берегу движутся призраки. Густой туман, днём и ночью висящий над водой, рождал бесформенные фигуры, которые исчезали под лучами холодного северного солнца, так и не успев добраться до суши. Полупрозрачные голубые льдины походили на затонувшие корабли. Ближе к берегу ледник становился неровным, неестественным. Ледяные горы вздымались ввысь и также стремительно обрывались, образовывали идеально ровные обрывы и выступы, их бесконечная гряда казалась чешуей какого-то исполинского чудища. Четыре тысячи лет назад древняя магия изрезала камень и лёд, как огромный плуг, и следы той войны были видны до сих пор.

Годвин Крайтон плотнее запахнулся в тяжёлый меховой плащ и тихонько выругался. Мало того, что его призвали сюда, так ещё и в такое время! Он лично наблюдал битву за Город Истин через своё свет-зеркало и думал, что ему позволят хоть немного отдохнуть после всего того, что он сделал. Но в этот день его хозяин изменил своим привычкам. Обычно терпеливый, сегодня он хотел лично видеть своего слугу. Делать было нечего. Годвин тронул свою лошадь, такую же белую, как и всё вокруг, и двинулся на север. Как только покрытый валунами берег заканчивался, долина становилась плоской, как блюдо, лишённой любых выступов и растительности. На горизонте смутно маячил хребет покрытых снегом гор и раздвоенная ледяная гора немного ближе. Это оно. Место его назначения.

Крайтон невольно подёрнул плечами. Сегодня туман был особенно густым, а это всегда означало одно — последствия. Он не знал, где находится это место, да и не стремился узнать, но достаточно успел изучить его, чтобы теперь перейти на галоп, постоянно понукая свою поджарую белую лошадь. В любой момент туман может превратиться в оживший кошмар — конечно, только если это будет угодно его хозяину и господину. Если Годвин делал то, что от него требовалось, его повелитель вознаграждал его, если же нет… мужчина помотал головой, стараясь об этом не думать. Последнее своё задание он выполнил в точности.

Это задание было для него предметом особой гордости. Почти пять лет трудился он над тем, чтобы Рамелис стал тем, кем стал — и всё прошло так, как хотел его повелитель. Годвин лично следил за тем, чтобы продвижение этого кайсарумца по карьерной лестнице было беззаботным и лёгким, а книги, которые он читал — посвящёнными древней магии и Войне Лжи. Он же с помощью тонких интриг пристрастил Рамелиса к Слезам Наннара, из-за которых рассудок наместника помутился, и окружил его людьми, которые в конечном счете и привели Рамелиса к Высокой Присяге. В качестве сосуда наместник был крайне полезен, но управлять им не получалось. Пришлось устранить.

Годвин улыбнулся. Так его повелитель достиг сразу двух целей: избавился от Кузнеца Погибели и получил ещё что-то, Годвину неизвестное. Крайтон презрительно дёрнул ртом. Рамелис был глупцом, слишком безрассудным для того, чтобы захватить Город Истин. Он выбрал себе в хозяева самого жестокого из всех Непрощённых — и погиб. Что ж, тем проще будет самому Годвину. Он никогда не любил остальных служителей Семерых Непрощённых, особенно тех, кто слишком выделялся. Если драка за место у семи тронов неизбежна, всегда лучше бить первым. В конце концов, как сосуд Рамелис себя не оправдал и погубил не только сорок тысяч отборных легионеров, но и планы своего господина… ещё один аргумент в пользу того, что стоит быть осторожнее.

По мере того, как он приближался к горе, перед глазами вырисовывался замок, расположенный между двумя пиками — сначала он казался миражом в бесконечной белой пустыне, затем из тумана стали проступать узкие алые башни и шпили. Издалека замок казался Годвину лесом рубиновых шипов, которые будто вырастали прямо из бесплодной ледяной земли. Некоторые башни были тонкими, словно иглы, другие, более массивные, могли сойти за громадные копья. Замок производил гнетущее впечатление. Красный, как вино, он одиноко стоял посреди льда и холода и словно бросал вызов самому Творцу, протягивая высоко к небу сотни алых пик. Тир-На-Ног. Роща Тысячи Копий. Эта древняя крепость была напрочь лишена симметрии и в клубах густого тумана выглядела особенно зловеще. Годвин поёжился. При виде десятков невесомых красных башен на фоне льда он всегда себя неуютно.

Когда до замка оставалось с полсотни шагов, Годвин спешился и зашагал к громадным резным воротам. Те, как и всегда, были широко открыты, из тёмного коридора разливалось тревожное алое сияние. Оказавшись внутри, мужчина проследовал по привычному пути. Боковые коридоры проносились мимо, но он даже не взглянул на них. Все они казались ему отражением друг друга: кроваво-красными были потолок, стены, мягкие ковры, пустующие ниши для статуй, двери. Даже высокие окна закрывало алое витражное стекло, так что любой, кто ступал за порог этого места, будто бы оказывался внутри гигантского полого рубина.

Годвин знал, что в Роще Тысячи Копий есть и другие залы, вид которых куда более привычен обычному человеку, но они были немногочисленны и предназначались для его господина. Замок пустовал уже сорок столетий, из семи хозяев остался только один. Годвин снова поёжился, на этот раз от страха. Он служил уже двадцать лет, но так и не узнал, насколько велико это сооружение. Просторные комнаты, витые лестницы и переходы выглядели совершенно одинаково, на его месте любой бы заблудился. Что ж, он знал, что всегда найдёт дорогу, пока будет полезен своему повелителю. Ему не стоит тревожиться — во всяком случае, сейчас.