Рейну ничего не оставалось, как последовать за ним в компании дворецкого через аккуратно подстриженные ряды деревьев и клумб. Над юношей вновь нависла громада Покоя Истин — белая башня и ослепительно сияющие золотые двери. Когда они минули чёрные, похожие на пепел ворота Внутреннего Кольца, Рейн спросил Шахара:

— А что такое это Испытание? Мастер Эзра говорил мне о каком-то гробе из стекла и магии…

— Наследие Благих, — ответил Шахар, не замедляя шага. — Никто из ныне живущих не может сказать, как работает этот механизм. Тебя поместят в стеклянный саркофаг, поставят рядом зеркало, а дальше… увидишь сам. Скажу только, что ты окажешься в особом сновидении и должен будешь показать свои умения и навыки.

Наверное, подумал Рейн, это один из Мостов.

Достигнув золотых дверей Покоя Истин, Тансар свернул направо, в боковой коридор, и начал спускаться вниз по длинной белой лестнице. Через какое-то время они остановились у внушительной каменной двери, на которой золотой вязью был выложен незнакомый символ — солнце, пронзённое двумя стрелами. Тансар поднял руку и проворно провёл по сложным золотым изгибам. Дверь отворилась. Иерарх без колебаний шагнул внутрь, и Рейн с Шахаром двинулись следом.

После яркого света Дворца внутри показалось очень темно, так что прошло какое-то время, прежде чем глаза юноши успели привыкнуть к темноте. Они оказались в просторном зале, который был почти так же велик, как и Зал Истин. Закреплённые в стальных обручах факелы на стенах сияли зловещим зеленоватым светом, гранитный пол был начищен до зеркального блеска. Дальняя стена зала скрывалась в неясном сумраке, но Рейн сумел разглядеть кожаное кресло с высокой спинкой и что-то внушительное, закрытое тканью.

Шахар остановился и повернулся к юноше:

— Мне пока. Его Святейшество ждёт вас. Да поможет вам Творец, Рейн из Кельтхайра!

Тансар подождал Рейна, и они вместе направились вперёд, к дальней стене. Они остановились возле кресла и одновременно склонились в глубоком поклоне перед фигурой, что сидела в нём.

Совершенный восседал в кресле, укрытый пледом, и с недовольным видом потягивал вино из вместительной серебряной чаши. Справа и слева от кресла стояли Саберин в белых плащах, сжимая в руках стальные копья. Его Святейшество, похоже, уже успел опьянеть: лицо Хирама опухло и покраснело, серебряные глаза смотрели осоловело и мутно. Когда он увидел вошедших, то сперва несколько раз моргнул, приходя в себя, и только потом проговорил, кривя губы в ухмылке:

— А, явился наконец! Ну что, чужеземец, готов себя испытать?

— Готов. — ответил Рейн, выпрямившись. Юноша заметил, что Тансар старательно отводит взгляд от повелителя Матери Церкви. — Что я должен делать?

Вместо ответа Хирам неловко махнул рукой, указывая на предмет, скрытый за под тканью.

— Подойди. Открой его.

Рейн повиновался. Юноша приблизился к предмету и одним резким движением сорвал покрывало.

Под ним на небольшом каменном возвышении находилось то, чего он прежде никогда не видел — изящный саркофаг с прозрачными хрустальными стенками, закрытый тонкой крышкой из стекла. Рейн нерешительно дотронулся до крышки, прикидывая, как бы её не разбить, но ему и не требовалось открывать саркофаг — достаточно было лёгкого прикосновения, чтобы та с мелодичным перезвоном отошла в сторону и повисла в воздухе. В тот же момент обстановка в зале изменилась до неузнаваемости: на дальней стене из ничего появилось едва заметное серебристое пятно, которое сразу же принялось расти. Это было похоже на то, как тонкая масляная плёнка распространяется по воде: жидкое серебро стекало вниз по стене, ползло наверх, ширилось вправо и влево, словно капля ртути. У Рейна возникло чувство беспричинного отвращения — неясная, но сильная тревога. Прошла минута, и пятно застыло, приняв форму громадного, во всю стену, зеркала. Рейн поднял глаза, но не увидел ни одного отражения — ни себя, ни Тансара с Хирамом, ни даже двух безмолвных гвардейцев.

— Что… что это такое? — спросил юноша, ни к кому конкретно не обращаясь. Блестящая серебром пелена во всю стену едва заметно подрагивала и казалась чем-то живым, мыслящим… он с трудом заставил себя отвести взгляд. Возникло такое чувство, что ему точно не стоит оставаться наедине с этим — чем бы оно ни было.

— Алетиодра. — объяснил Тансар. — Зеркало Истин. Через него я и Его Святейшество сможем увидеть всё, что видишь ты. Кроме того, при необходимости мы сможем общаться с тобой, пока твой дух будет в видении, а тело — в саркофаге.

— Я должен лечь в него, да?

— Верно.

— Начинай. — проговорил Хирам. Тусклые глаза Совершенного озарило жестокое любопытство. — Всегда хотел посмотреть, как Алетиодра подействует на язычника.

Слова Хирама вызвали вспышку гнева, но Рейн справился с собой и повиновался. Юноша перешагнул через стеклянную стенку и устроился в саркофаге, стараясь не обращать внимания на то, как сердце бешено колотится о рёбра. В тот же миг прозрачная крышка сама собой зависла над саркофагом и плавно опустилась вниз. Какое-то время ничего не происходило, затем весь свет куда-то исчез, сменившись тьмой, стало трудно дышать, и тело Рейна пронзила резкая боль. Он закричал, дёрнулся, попробовал сдвинуть крышку — и потерял сознание.

Алетиодра, Зеркало Истин — единственный из артефактов далёкой древности, который пережил Войну и падение Царства Истин. Тем страннее мне видится нежелание прошлого и нынешнего Совершенных им пользоваться. Водить к нему гвардейцев, смотреть, как с ними играет их собственный разум — это всё, что мы можем? Я знаю о некоторых слухах, которые ходят вокруг этого зеркала, пока но не знаю, можно ли им верить.

Ему показалось, что он снова вернулся в тот день, когда оказался в темнице Рамелиса — вокруг были те же стены, те же факела, тот же коридор, стрелой уходящий во мрак. На первый взгляд всё было точно таким же, как раньше — но только на первый взгляд. Теперь пол устилал алый, как река крови, ковёр, да свет от факелов шёл какой-то иной — красноватый, пугающий. Рейн обнаружил, что лежит на полу. Неужели он правда оказался в видении, созданном с помощью Алетиодры? Он с силой ущипнул себя за локоть и ощутил, как по руке расходится вполне себе материальная боль. Юноша обернулся, но не обнаружил позади себя ничего, кроме мрака, такого густого и непроницаемого, что невольно отшатнулся назад, к факелам. Интересно, что ему надо делать? Просто идти? Он поднялся на ноги только теперь заметил, что на полу рядом с ним лежит изогнутый авестийский меч в простых кожаных ножнах.

Рейн? Ты слышишь нас? — раздался в его голове голос Тансара. — Мы с Его Святейшеством — у зеркала. Говори с нами.

— Я… я вас слышу. — проговорил вслух юноша.

— Чудесно. — в голосе Иерарха прозвучали одобрительные нотки. — Иди по коридору. Алетиодра станет тебя испытывать. Я скажу, когда всё начнётся.

Рейн подобрал меч и двинулся вперёд. Коридор был хорошо освещён и шёл прямо, поворотов и ответвлений не было видно. Время от времени волосы юноши трепал приятный ветерок, хотя никаких окон здесь не было. Рейн улыбнулся. Если это — испытание, то он легко справится со всем, что может предложить Алетиодра. Справится и…

Коридор резко повернул влево и оборвался у массивной резной двери, обитой листами железа. Ручек или замков видно не было. Рейн толкнул дверь, но ничего не произошло. Он присмотрелся повнимательней и приложил ладонь к едва заметной выпуклости в металле. Раздался глухой щелчок, дверь открылась вовнутрь, и он шагнул через порог в просторную комнату с белыми стенами.

Началось, предупредил Тансар. Будь готов ко всему.

Комната, в которой он оказался, могла бы сойти за дворцовую приёмную. Слева она выходила на белокаменный балкон, за которым открывался вид на город, подобного которому Рейн ещё не видел. Тысячи бледных шпилей поднимались к небу — одни тонкие, другие толще, но все они выглядели угрожающе, словно шипы огромного насекомого. Огромная луна висела в небе, заливая город мертвенным белым светом.