Вдруг впереди, где-то за стеной тумана, послышались голоса. Словно тысячи тысяч людей собрались вместе и… пели? Туман заволновался — он то подступал ближе, скрывая за собой стройные ряды колонн, то откатывался, как морской прилив. Носитель Справедливости напрягся и перехватил Белую Рукоять в золотых ножнах.

Началось.

Сам воздух в зале будто бы стал плотнее. Туман почернел, сгустился, и из него вышел мужчина. Высокий, стройный, он был облачён в чёрный, затканный серебряными нитями костюм и такой же чёрный плащ. Мореллин. После всех этих лет он всё ещё выглядел молодым — никто не дал бы ему больше тридцати пяти. Его лицо было надменно, идеально ровная спина выдавала в нём человека, привыкшего повелевать. Даже сейчас он сохранил величественный вид. А вот глаза… глаза были жёлтыми и жутко светились подобно двум огням. Мореллин огляделся и направился прямо к Олламу.

— Носитель Справедливости? — голос Мореллина был спокойным и ровным. Преображение, дарованное Противником, почти не изменило этого человека. Когда-то он был лучшим из них. Руководил ими. Вёл их.

Оллам вскинул руку и мысленно потянулся к Негасимому Огню. Вокруг разлилось белое сияние и окутало его, как щит.

— Я пришёл за всеми вами. — Оллам выхватил меч и направил клинок в сторону человека в чёрном. — Творец Творения сокрушит вас.

— Ты уверен? — спросил Мореллин спокойно. Слишком спокойно. Он сделал шаг вперёд. — Когда-то меня называли Философом, Отцом Знания, но теперь… ты ведь знаешь моё новое имя, не так ли?

— Сменивший Сторону. — прошептал Оллам. Тут что-то не так. Почему на него не нападают? Что нужно Мореллину? Оллам заметил, фигура человека в чёрном едва заметно дрожит, как мираж в пустыне. Великая Цепь. Древняя магия не даёт Непрощённым вырваться из их узилища.

— Верно. — Мореллин прищурился, и Олламу показалось, что его дьявольские жёлтые глаза засияли ещё ярче. — Я не просто так покинул своё узилище. Мой господин направил меня сюда, чтобы кое-что с тобой обсудить.

— О чём ты? — проговорил Оллам, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. По спине Благого пробежал неприятный холодок.

— Я предлагаю тебе сделку. — человек в чёрном еле заметно улыбнулся. — Ты откроешь мне путь к Мосту Правосудия, а взамен…

Сменивший Сторону повелительно взмахнул рукой, и воздух слева от него замерцал, сгустился. Перед Олламом парила в воздухе фигура. Светловолосая женщина в белом платье сжимает в руках Великое Копье пронзительно-синего, почти сапфирового оттенка. На руках — кровь. Глаза распахнуты в неверии.

— Элинор… — по лицу Оллама потекли слёзы. Изображение его сестры слегка подрагивало в воздухе, словно отражение в речной глади. Тело выглядело живым, но не двигалось.

— Ты можешь её спасти. — заметил Мореллин. — просто открой мне дорогу, и я позабочусь о том, чтобы ей вернули жизнь. Ты же знаешь, моему господину это по силам.

Повисла тишина.

Оллам стоял, не в силах шевельнуться. Его тело, до этого момента полностью ему подчинявшееся, сейчас отказывалось слушаться. Он может спасти Элинор. Она погибла на Мосту Правосудия, но для слуг Противника смерть никогда не означала конца пути, напротив — только его начало. Противник… Он видел его всего раз. Чернильно-чёрная темнота, тьма-во-тьме, что бездумно движется по миру…

Оллам думал. Было холодно — мороз обволакивал и сковывал его. Спасти Элинор… зачем? Чтобы предать всех остальных? Освободить Мореллина и его кошмарных союзников? Стать таким же, как Непрощённые? Я — Носитель Справедливости…

— Сделка? — глухо переспросил Оллам. Благой повысил голос, отчего эхо разнеслось далеко вокруг него. — Сделка?! Я не предам своих клятв, Отступник. Я служу Истине и никогда не приму даров твоего повелителя.

— Глупец! — прошипел Сменивший Сторону. Его лицо исказилось от ярости. — У тебя нет ни единого шанса! Ты можешь лишь отсрочить своё поражение! Даже если ты одолеешь меня сейчас, Великая Цепь нас не остановит. Я…

— Замолчи! — закричал Оллам. — Замолчи, Князь Лжи!

Он вскинул руку, и волна яркого белого света ударила по Отступнику. Кровавый туман моментально рассеялся. Оллам решил не закрывать глаза. Творец Творения, до чего же красиво! Тьма исчезла. Осталось только белое сияние. Казалось, свет заполнил весь зал, всё пространство, весь мир. Цветов больше нет — остался только белый. Вот оно. Возмездие. Скоро свет испепелит врага человечества и…

Сияние вдруг погасло. Туман вновь клубился на границах зала, словно ничего не случилось. Человек в чёрном стоял на месте, скрестив руки на груди.

— Неожиданно, правда? — сочувственно протянул он. — Магия Творца Творения здесь не работает. За тысячу лет мира вы ослабли. Даже всё это — он обвёл рукой зал — не смогло вас расшевелить. Благие не способны остановить Того, Кто Будет Освобождён.

Оллам снова сотворил щит из света, но тот выглядел непрочным и мерцал во мраке, как свеча на ветру.

Мореллин что-то пробормотал, и за его спиной проявилась шестёрка теней. Непрощённые… Сейчас они даже отдалённо не напоминали тех, кем были до Измены. Теперь это были рваные клочья густого чёрного дыма, бесформенные и безумные. Тени сплелись воедино, образовав стену из тьмы. Она росла, расширялась, пока не заполнила собой весь зал. В непроглядной темноте островком света оставался круг, где занял оборону Носитель Справедливости.

Вдруг во мраке небольшим огоньком вспыхнуло багровое сияние. Оно становилось ярче, удлинялось, пока не приняло форму копья. Оно было в рост человека, с узким, длинным наконечником, изящным и смертоносным, как жало. Самое могущественное из Великих Копий было прозрачным и светилось кроваво-красным, а внутри него еле заметно двигалось и переливалось что-то тёмное, похожее на тень.

— Да. — Мореллин поймал уставившийся в темень взгляд Оллама. — Это Кродерг Крималл. Ты что, и правда думал, что сможешь удержать Алое Копье в моей темнице?

Великое Копье само собой поднялось в воздух и исполинской рубиновой стрелой ударило по световой завесе.

Щит замерцал чаще, затем пропал, и тьма поглотила всё. Оллам почувствовал, как воля к борьбе покидает его. Свет Творца, нет, нет! Ему нельзя проиграть! Решение пришло само. Жертва должна быть принесена. Он собрал все свои силы, достал из ножен Белую Рукоять и с силой ударил себя мечом, усилив оружие связью с Негасимым Огнём. Глаза тут же заволокла серо-зелёная дымка. Из неровной дыры в белом доспехе вытекала тягучая серебристая жидкость, похожая на ртуть. Оллам сжал зубы, чтобы не закричать — его словно облили кипящим маслом. Он мог видеть свою душу! Творец Творения, он мог видеть её! Магия, способная уничтожить Вселенную, тяжко билась, стонала в безразмерном зале, ударялась о базальтовый пол, о гладкие, испуганно дрожащие колонны из оникса. Где-то на задворках сознания кричал от ярости Сменивший Сторону, тени Непрощённых извивались высоко над потолком.

"Я только что убил себя. Погубил Элинор и других." — разум Оллама медленно угасал, когда мироздание начало искажаться.

Творец Творения, почему ты оставил нас?

В ониксовом зале воцарилось безмолвие.

На один миг над полом зависла фигура человека в чёрных с серебром одеждах. Она была полупрозрачной и слегка подрагивала подобно миражу. Лицо не выражало ничего. Человек облокотился об одну из колонн и устремил взор в небо — туда, где молнии с какой-то первобытной яростью рвали облака кровавого тумана.

— Мы ещё встретимся, Носитель Справедливости… — задумчиво проговорил мужчина. На его губах заиграла жестокая улыбка. — Ты не выстоишь против меня, сколько бы ни пытался — ни в этом воплощении, ни в грядущих. Ты заточил меня, но это ничто по сравнению с тем, что произойдёт потом…

Фигура человека в чёрном замерцала и медленно растворилась в воздухе. Наступило молчание, и только волны тумана размеренно накатывали на чёрные ониксовые колонны, будто пытаясь что-то сказать…

Клятвенные Земли. Четыре тысячи лет спустя.