Рамелис попятился. Он только начал вновь поднимать Копье, как вся фигура Сатин вспыхнула белым пламенем и бросилась прямо на него. Плащ наместника загорелся, Рамелис испустил протяжный вопль, Великое Копье выпало из его рук и покатилось по камням. Бледный огонь стеной взметнулся к небу.

Не переставая кричать от боли, наместник потянулся к плащу и судорожно рванул застёжку. Мертвенный фиолетовый свет разлился вокруг. Сорвав плащ, Рамелис в миг изменился, сгорев в языках белого огня. Теперь Непрощённый стоял перед ними в своём настоящем обличии — намного выше, чем раньше, в три человеческих роста, он лишь отчасти походил на человека, мерцая и переливаясь, как кипящий металл над плавильной печью. На месте глаз и рта раскрылись черные щели.

— Ты не сделаешь этого! — закричал бестелесный голос. — Кузнец Погибели, ты этого не допустишь! Я верно служил…

Сатин подняла кинжал. Изогнутое лезвие блеснуло кровавым светом, по клинку пробежали алые разряды. Лицо Непрощённого-Рамелиса исказилось от ярости и страха, когда девушка занесла кинжал над головой и что есть сил ударила по сияющей фигуре. Ужасающий, нечеловеческий крик вырвался из уст существа, фигура заметалась по площади, становясь прозрачной, фиолетовый свет делался всё слабее и слабее, пока не погас окончательно.

Наместника Рамелиса больше не существовало.

Молнии тут же перестали бить, словно иссяк какой-то невидимый источник, тьма рассеялась, белое пламя волна за волной катилось по городу, охватывая легионеров. Откуда-то со стороны Дворца слышались звуки гвардейских труб. Сатин, теперь уже обычная, без огня, пошатнулась и упала прямо на залитые кровью камни. Рейн лежал без сил, широко раскинув руки, зрение начало мутнеть. Наверное, успел подумать юноша, мы победили… Перед тем, как закрыть глаза, ему показалось, что Великое Копье само по себе поднялось в воздух, упало на землю и разбилось на тысячу сияющих осколков…

Губительный Огонь, бледный огонь, огонь-пагуба — так именовалась магия, которая позволяла Иеромагам прошлого творить белое пламя. Несмотря на то, что его иногда использовали Благие, Губительный Огонь считается оружием Непрощённых, самым опасным даром Ненавистного своим семерым слугам.

Умирать было странно.

Рейн даже не чувствовал боли — вместо этого мир словно распался на десятки отдельных событий, образов и мест. Он видел человека с Великим Копьем в руках, видел девушку, охваченную белым пламенем, видел великий город, гибнущий под натиском огромной армии захватчиков… кто все эти люди? Какое отношение они к нему имеют? Юноша даже не понимал, где находится… Рейн открыл глаза, но вокруг была только тьма. Как тогда, в Алетиодре… Он протянул руки — пальцы коснулись чего-то металлического. Похоже на цепь… Раны Господни, да что с ним такое?

— Возвращайся домой, — прошелестел над ухом мягкий мужской голос. — Здесь ты пока ни к чему.

— Кто… кто вы? — спросил изумлённый Рейн. Он не видел ничего, не видел своего собеседника, только холодный металл под пальцами… Да, это и правда похоже на звенья цепи…

Перед ним появилось видение: просторная комната с книгами и очагом. Рыжий мужчина в черном плаще стоит, заложив руки за спину, и задумчиво разглядывает диковинную картину. Рейн моргнул. Мужчина, кажется, заметил его появление и повернулся прямо к юноше. Юноше сразу не понравились его глаза: жёлтые-жёлтые, словно у… у кого? Раны Господни, он ничего не помнит!

— Возвращайся. — повторил мужчина. Теперь в его голосе звенел металл. — Я вижу в тебе великую силу духа, слуга Благих, но моя обитель едва ли придётся тебе по душе. Пробудись!

Видение померкло. Рейн снова оказался один. Один во тьме…

— Проснись! — сказал кто-то прямо у него над ухом. — Вставай, Даритель Света, уже давно рассвело! Его Преосвященство не будет ждать вечно.

Рейн с неохотой разлепил глаза и увидел, что лежит в постели в своей комнате в башне Тансара, рядом с ним на узком стуле с высокой спинкой сидит Эзра и встревоженно на него смотрит.

— Очнулся наконец! — Эзра расплылся в улыбке и хлопнул Рейна по спине, так что юноша даже охнул от боли — сила у гвардейца была недюжинная. — Как самочувствие?

— Нормально… вроде бы. — Рейн никак не мог взять в толк, как он здесь оказался. Комната… башня… они же… их же разбили?

— Скажи, Эзра… мы умерли, да? — говорить было больно, горло словно огнём обожгло.

Гвардеец удивлённо посмотрел на него и расхохотался.

— Ну уж нет! Мы победили, Рейн! Хвала Творцу, мы победили!

Рейн нахмурился. Странно… хоть убей, но он не мог вспомнить, что произошло вчера.

— Но как? — проговорил он с трудом. — Нас… нас штурмовали… и потом это Копье… — Разум решительно отказывался вспоминать, что было после падения стены.

— Наместника больше нет. — просто ответил Эзра. — Его армия разбита. За это надо благодарить тебя, Даритель Света! Тебя и Сатин.

Сатин… что-то произошло с ней!

— Сатин! — Рейн резко сел в постели, но тут же упал назад на изголовье. Его пронзила резкая боль — словно мечом достали, в глазах потемнело. Он попробовал приподняться снова, но ничего не добился — левая нога отказывалась слушаться. — Что с ней? Она… она же…

По лицу Эзры пробежала тень. Какое-то время гвардеец молчал, на что-то решаясь.

— Сатин жива. — ответил он, тщательно подбирая слова. — Она сейчас в кабинете Тансара, к ней никого не пускают. Мне очень жаль, Рейн. Она заплатила за победу страшную цену.

— Да что с ней такое?! — на лице Рейна было написано такое отчаяние, что Эзра не выдержал и уступил:

— Хорошо. Думаю, тебя они впустят. Обопрись на меня, ладно? До кабинета идти недалеко, но ты сейчас сам даже до двери дойти не сможешь. Вставай. Вот так. Давай… кажется, получилось… Ты только постарайся не упасть. Надо же, какой ты лёгкий… Не отпускай мою руку.

С помощью Эзры Рейн кое-как доковылял до двери и облокотился о стену, чтобы перевести дух. Тугая повязка мешала дышать полной грудью. Каждый шаг отдавался в левой ноге мучительной болью. Что всё-таки с ними произошло? Эзра открыл массивный сундук у окна, немного покопался и протянул ему трость с серебряным набалдашником. Такая вычурная… что ж, так хотя бы легче идти.

— Сколько я спал? — спросил Рейн, когда они вышли в коридор. Высокие стрельчатые окна открывали вид на Город Истин: в крепостной стене на месте ворот зияла огромная пробоина, белое кружево городских кварталов было покрыто чёрными пятнами пожарищ. В воздухе висел запах дыма. Куда делись кайсарумские легионы? А что стало с Рамелисом?

— Три дня. — Эзра поймал взгляд Рейна и помрачнел. — Мы потеряли до шести тысяч горожан и около полутора тысяч гвардейцев. Считай, легко отделались. После того, как наместник погиб, его солдаты стали неуправляемыми. При штурме их погибло около пяти тысяч, многих забрал бледный огонь… — Эзра умолк. — Ты что, правда ничего не помнишь?

Рейн с трудом помотал головой. В голове будто заслон поставили: вот они стоят на стене, вот Рамелис призывает Копье, а дальше… дальше не было ничего. Пусто.

— Думаю, Его Преосвященство всё тебе объяснит. Это ты победил наместника, Рейн. Ты и Сатин. Не знаю, что вы там сделали, но этот белый огонь весь город видел. Именно ваша магия позволила нам одержать победу. Несколько тысяч легионеров сдались, они сейчас в лагере для военнопленных.

— Значит… мы победили? — бронзовая дверь была совсем близко.

— Да. Безусловно.

По обеим сторонам от двери стояло по двое Саберин. Гвардейцы в белом угрожающе опустили стальные копья, но сразу расслабились, как только увидели Рейна с Эзрой.

— Хвала Творцу, Даритель Света! — сказал один, отдавая честь. — Сейчас мы доложим о вашем прибытии Его Преосвященству.

— Почему вы все называете меня таким странным именем? — спросил юноша, но никто ему не ответил. По бронзе пробежали языки пламени, дверь отворилась, в глаза ударил яркий оранжевый свет. Рейн и Эзра ступили внутрь.