— И?..

— Он выхватил меч и сражался как ни в чём не бывало. И победил.

— А кто такие эти Бессмертные? Неужели это и правда были люди, сотворённые из металла?

— Этого мы уже не узнаем. Амтрака… они были чем-то необъяснимым. Чем-то странным и пугающим. О них почти ничего не написано в хрониках. Как бы тебе объяснить… представь себе дуб. В книгах ты прочтёшь про цвет этого дерева, про то, как приятна его тень в летнюю жару. Но нигде ты не найдешь слов то том, что конкретно он представляет. Так же и с Бессмертными.

Рейн кивал, время от времени протягивая руку к чашке с “кофе”, этим заморским напитком. Он был рад, что решился расспросить Зилача, но оставался ещё один вопрос. Самый значительный.

— Зилач…

— Да?

— Почему Непрощённые…ну… предали нас? В твоей леген… в твоём сказании об этом почти не говорится. Там сказано только, что они возгордились и все разом решили примкнуть к Сменившему Сторону.

Зилач как-то странно посмотрел на Рейна. Сначала ему показалось, что он чем-то рассердил жреца, но потом Рейн понял — Зилачу грустно.

— Ты задал очень правильный вопрос, юноша. Почему произошло Предательство? Увы, никто из ныне живущих тебе не ответит. Есть, конечно, мудрецы, изучающие этот вопрос. Но даже их работы основаны на предположениях. Одни говорят, что те семеро Благих изначально были на стороне Сменившего Сторону и только и ждали, чтобы ударить. Другие утверждают, что Всеотступник просто-напросто поработил их, заставил служить себе. Но как он мог это сделать? Непонятно. Кроме того, мы почти ничего не знаем об их прошлом в качестве Благих. Как если бы кто-то сознательно уничтожал всё, что связано с Непрощёнными. Кто? И главное… зачем?

— А кем был тот незнакомец, который дал Мореллину то алое семечко. Это Противник, да?

Жрец загадочно улыбнулся.

— Легенды не дают нам ответа. Может да, а может и нет…

— А что такое эти Великие Копья? — спросил Рейн внезапно. Он вспомнил, как жрец рассказывал о битве за Стеклянный Дворец.

— Чудесное оружие, которое создал Творец Творения. К сожалению, никто не знает ничего, кроме их названия — ни святые жрецы, ни мудрые ученые. На фресках эти Копья изображены как что-то текучее, изменяющееся. Что-то, что лишь немного походит на обычное оружие.

Рейн кивнул. История Благих и Непрощённых очаровывала. И это всё было. На самом деле. Как же так вышло, что люди потеряли настолько чудесные знания?

Перед тем, как уйти, Рейн горячо поблагодарил старика.

— Ничего. Я рад, что хоть кто-то в нашей деревне интересуется прошлым и пытается по-настоящему осознать содержание древних преданий. Правду говорят, чудные вещи творятся ночью, особенно если это — ночь после Дня Жертвы. Сказать честно, я каждый день жалею о том, что не смог сделать тебя своим учеником. И ещё… — Зилач скрестил руки на груди и обеспокоенно посмотрел Рейну прямо в лицо — …пообещай мне кое-что.

— О чём ты? — нахмурился Рейн.

— Обещай, что пойдёшь к Мидиру, если тебе понадобится помощь.

Мидир? Тот отшельник, который живёт один в лесу? Юноша захотел задать ещё один вопрос, но жрец перебил его:

— Обещай. Если что-то случится — иди прямо к Мидиру. Не ко мне. Понял?

Во взгляде Зилача Рейн прочёл только одно — непреклонность.

— Хорошо. Клянусь богами, что я сделаю так, как ты сказал.

— Спасибо тебе, Рейн. — жрец заметно расслабился и откинулся на спинку кресла. — Удачи тебе, и да будут боги к тебе благосклонны.

По дороге домой Рейн только и делал, что прокручивал в мыслях эту беседу с Зилачем. Особенно последнюю её часть. Ученик жреца… это звучало заманчиво. В Кельтхайре грамоту знало человек пять — деревенские старшины и жрец. Кроме того, по закону Зилач как хранитель святилища и идолов Фоморова Холма не платил податей и пошлин. Но самое главное — рассказы. Зилач был самым образованным человеком Кельтхайра — да чего уж там, он единственный из всех жителей побывал где-то за пределами Улады. За океаном. И знает он немало, а значит учиться у него будет захватывающе интересно.

Но Эмер… он же не может взять и бросить её. На нём, Рейне, держится всё их хозяйство. В одиночку сестра не сможет ни собрать урожай, ни подлатать крышу, ни дом в случае чего защитить. А если на деревню нападут солдаты соседнего тэна? Или пожар случится… Рейн был вынужден признать, что задумка стать помощником жреца слишком несбыточна, хотя и соблазнительна. Было ещё кое-что — предупреждение Зилача. Почти угроза, но с ней Рейн разбираться пока не хотел. Завтра можно будет пойти в лесную хижину Мидира и хорошенько его расспросить. Неужели Зилач что-то скрывает?

Задумчивый, юноша шёл по тропинке с холма. Был уже поздний вечер, который плавно перетекал в первые часы ночи. Ещё с утра небо заволокло большими серыми тучами, поэтому звёзд было не видно совсем. Даже луна была ими почти полностью закрыта. В этой темноте ярким пятном впереди горели огни Кельтхайра — факелы в руках дозорных тэна Эллы, простые очаги в жилищах крестьян и затейливый камин в доме старшин. Со стороны все источники света сливались в одно-единственное пятно огня. Небольшое пятно, да. Но путникам этого всегда хватало — сразу ясно, что тут живут люди. До деревни оставалось около двух-трёх лиг, а звуки леса Рейна никогда не пугали. Но вот сейчас… сейчас, после разговора со жрецом и целой чашки чудного восточного напитка — этого странного, но вкусного “кофе” — уверенность Рейна в себе пошатнулась. Высокие деревья казались ему разбойниками, что прячутся в тени и нападают на одиноких странников, а деревца поменьше и густой кустарник могли сойти за падших Бессмертных. Рука невольно скользнула к поясному ножу — такому ножу, который носит в Уладе почти каждый, кому дорога собственная жизнь. Чуткий слух охотника помог Рейну понять, что не так. Кто-то шёл по тропе.

На Рейна снова обрушилось предчувствие, то самое предчувствие, которое он испытал, охотясь в лесу. Он был уверен, что вокруг ходит зло — что-то, что объяснить невозможно. В голове сразу воскресли все страшилки, которыми пугали детей — от волчьих стай и привидений до подземных обитателей Фоморова Холма. Потом вспомнил, как Фиахна говорил про лазутчиков из Келейниона. Ага…

“И соглядатаи их повсюду” — вот что сказал кузнец. Рейн почувствовал, что дрожит. Да что с ним сегодня не так?!

Нет, я не трус. Я им всем покажу. Всем в деревне и даже Эмер. Поймаю лазутчиков и доставлю в Кельтхайр.

За деревьями кто-то был. Рейн ощущал это, понимал интуитивно, без доказательств. Юноша достал нож и укрылся за ближайшим деревом — высокой елью с широкими ветвями-лапами.

Откуда-то слева послышались лёгкие шаги. Из темноты леса на тропинку скользнул силуэт, в нечётком лунном свете казавшийся ночным призраком. Этот человек (человек ли?) стоял в нескольких шагах от дерева Рейна, невидимый в тени. В тот момент Рейн благодарил всех известных ему богов за то, что успел спрятаться. Юноша ещё сильней сжал деревянную рукоять ножа. Я должен это сделать. Только это. Я должен. Рейн больше не чувствовал ни холода, ни страха.

Человек сделал несколько шагов вперёд, теперь он был совсем близко. В лунном свете стали видны очертания чёрного, подбитого мехом плаща. Лицо скрывал глубокий капюшон, но Рейну показалось, что глаза незнакомца сияют алым светом подобно двум углям в костре. Наверное, игра света. Рейн весь сжался. Сейчас…

Фигура двинулась дальше. Рейн выскочил из-за дерева и прижал незнакомца к стволу. Блеснула сталь ножа.

— Стой! — воскликнул девичий голос. Человек поспешно откинул капюшон, и по плащу рассыпались чёрные волосы.

Рейн ошеломлённо уставился на “соглядатая”. Девушка? Здесь? Ночью? Он быстро убрал клинок и проговорил, запинаясь:

— Кто ты? И грозно добавил, нахмурив брови: — Что ты здесь делаешь в такое время?

Рейн попытался придать голосу суровость, но не был уверен, что это поможет ему избавиться от румянца, что проступал на лице. Юноша сгорал от стыда.

Незнакомка быстро отступила на несколько шагов назад и проговорила тихо: