На следующий день, вернувшись в деревню, Рейн решил навестить Зилача. Юноше очень хотелось узнать побольше о прошлом их земли. Ведь раньше ему казалось, что уладцы жили здесь испокон веков, были самыми что ни на есть коренными жителями. А тут оказывается, что королевству всего-то два столетия! Кроме того, ему не давала покоя рассказанная жрецом история. Что-то в ней настораживало, казалось неправильным, каким-то неоконченным. Рейн представил себе, как улыбнётся седобородый жрец, увидев его. Последний раз они разговаривали достаточно давно.

Но днём Рейну отлучиться не удалось. Работы было невпроворот — надо заточить косу, собрать урожай с полей — своего и общинного, приготовить телегу к выезду на ярмарочный день. Ещё неплохо было бы заполнить амбар свежим сеном на продажу. Его можно выменять на железные инструменты или на несколько штук ткани — рубахи шить. Кроме того, юноша должен был отдать свою добычу кельтхайрским старшинам, которые затем случайным образом распределяли подарки между жителями деревни. Вместо пойманного им тетерева Рейн получил деревянную свистульку в виде птички с красной головой и чёрными крыльями. Что ж, неплохо. Кто-то хотя бы постарался ради Дня Жертвы — некоторые так вообще предпочитают ничего не делать и мастерить на праздник что-то невразумительное.

Денег не хватало. Всегда. Как и все селения в долине реки Муртемне, Кельтхайр страдал от высоких налогов, которые с каждым годом только росли. В последние месяцы тэн Элла как с цепи сорвался. Жители деревни только ворчали и по вечерам говорили недоброе и про королевскую власть вообще, и про Эллу в частности. Где это видано, чтобы свободные земледельцы платили за постой тэновой дружины, да ещё и в другом городе? На сходе старшин решили отправить челобитную. И не в Триат, где двор Эллы располагается, а в Маху-Эмайн, самому королю Лугайду.

Но посланец до столицы так и не добрался. Сгинул где-то в лесу. Может, волки загрызли. Или разбойники. Или кто похуже…

В деревне стало неспокойно. Жители Кельтхайра, которые были известны как самый весёлый и дружелюбный народ во всей долине Муртемне, стали выпускать на ночь сторожевых собак. Селяне внезапно обнаружили вокруг столько явных и мнимых опасностей, что часто закрывали двери на засовы — и это в Муртемне, где двери всегда оставались открытыми, где все друг другу доверяли, а за право принять редкого гостя могли и драку устроить!

Напряжение чувствовалось буквально во всём. В бревенчатом частоколе, который внезапно решили подновить. Во взглядах, что кидали крестьяне на случайных незнакомцев. Даже в приказаниях господина деревни тэна Эллы, тон которых с каждым месяцем становился всё более отчаянным и требовательным. Обстановка в Уладе — и не только в ней, но и на всём Западе — становилась похожа на ожидание войны или иного бедствия. В воздухе носились слухи о восстании тэна Элиаса Чёрное Солнце, одного из могущественных вельмож на западе страны, который со своей дружиной пошёл против королевской власти и заявил о своих правах на корону. Кельтхайр стоял слишком далеко от торговых путей, и поэтому ничего определённого узнать не удавалось. Редкие торговцы рассказывали самые фантастичные истории: Элиас убит. Элиас у Триата. Элиас объявил себя королём и с большим войском идёт на столицу. Старейшины стали каждый день подолгу запираться в своём большом узорчатом доме и держать совет. И каждый житель деревни отдал бы всё на свете чтобы узнать, о чём идёт речь на этих собраниях.

Под вечер Рейну наконец-то удалось расправиться с наиболее важными, как ему казалось, делами. Подпол дома был полон мороженых овощей, а муки грубого помола должно будет хватить до следующего урожая. До конца весны оставалось немногим более полумесяца, но он был уверен, что запасов у них набралось достаточно. Он взял из дома каравай свежего ржаного хлеба, котомку, зачем-то прихватил с собой памятную железную стрелу. Рейн попрощался с Эмер. Сестра в кои-то веки не рассердилась, а только коротко кивнула — наверное, вовсю готовится к замужеству — и юноша со спокойной душой покинул дом и зашагал к Фоморову Холму.

***

— Что тебе нужно? — Зилач стоял у двери своего дома и пристально смотрел на Рейна. Смеркалось. В вязкой темноте круглый дом со стоящими вряд идолами выглядел пугающе, словно огромный чёрный гриб, выросший на месте упавшего дерева.

— Я… я хочу задать тебе несколько вопросов. — Рейн замялся. — Меня очень впечатлил твой вчерашний рассказ. Про Благих и Непрощённых. Я хочу узнать больше.

Зилач сжимал в кулаке свою длинную белую бороду и пытливо смотрел на Рейна. Молодому охотнику показалось, что этот взгляд может выведать все тайны, все секреты души. Юноша даже поёжился.

— Любознательность никогда не порицалась. — жрец тепло улыбнулся. — Заходи. Побеседуем. Ночи теперь длинные стали, холодные. А что согревает сердце путника надёжнее хорошего рассказа?

Через несколько минут они уже сидели на втором этаже святилища. Про себя Рейн отметил, что тут намного уютнее, чем внизу. Хоть комната и была такой же широкой, как зал для пиров внизу, но освещалась мягким ровным светом масляных ламп, вставленных в металлические кольца из железа и бронзы. Мебели было не так много — пара обтянутых кожей кресел, несколько сундуков и какой-то тяжелый ящик. А вот книги… книги были на всех полках. Толстые и тонкие, кожаные и пергаментные. Были даже свитки в аккуратных промасленных футлярах. Глядя на всё это богатство, Рейн даже пожалел, что не умеет читать.

Зилач поставил между двумя креслами небольшой столик с кувшином молока, двумя чашками кипятка и странным ящичком из красного металла — очевидно, меди. Жрец устроился в одном из кресел, укрылся разноцветным клетчатым пледом и лёгким кивком головы предложил Рейну занять второе кресло.

— Возьми ложечку, зачерпни порошка из ящика и размешай в кипятке… нет, не так много. Да. Вот так. Теперь подуй и отхлебни немного.

Рейн послушался и сделал осторожный глоток. Горло немедленно обожгло горечью. Он поставил чашку на столик и закашлялся.

— Слишком горько, да? — участливо поинтересовался жрец. — Ничего страшного. Вот, разбавь молоком. Его можно налить по вкусу. Я лично предпочитаю кофе без молока.

— Спасибо… — Рейн почувствовал, как по телу разливается тепло. Теперь напиток показался ему очень даже вкусным — что-то вроде чая с молоком. Но всё равно другой. Он никогда не пробовал ничего подобного!

— Как вы его назвали? Ко…кофе?

— Да. Кофе. Это восточный напиток. Там его все пьют, даже дети. Плоды кофе растут на деревьях. Их собирают, обжаривают и готовят этот чудесный напиток, который мы сейчас пьём.

Рейн недоверчиво посмотрел на Зилача. Он подумал, что жрец пытается над ним подшутить — так фантастично прозвучало это заявление. Хотя… кто знает? Разве не живут на востоке разные чудища? Это ведь место чудес, восток. Там всё может быть.

— Кажется, ты хотел узнать что-то про историю. Спрашивай. Я буду рад ответить. — Зилач отхлебнул немного кофе и блаженно зажмурился.

— Это правда, что Царство Истины подчинило себе всю землю? — спросил Рейн. — По мне, так это какая-то сказка. Даже самые великие герои не могли завоевать мир, правда?

— А ты прав. — Зилач кивнул. — Хоть Благие и были могущественней всех других правителей древности, многие земли никогда не знали их власти. Вересковое Море, например. Видишь ли, Благие, судя по всему, и не стремились к тому, чтобы править всем миром напрямую — достаточно было, чтобы местные цари признавали авторитет Стеклянного Дворца и законы Благой Веры. Я как-то раз видел древние карты. На них территории Царства Истины занимают едва ли четверть нашего мира. Кроме того, Благие никогда не контролировали Аннуин, страну Теневого Народа.

— Интересно… как же сами Благие? Разве не могли они победить какое угодно войско? В той легенде они были храбрыми воинами и…

Зилач помотал головой.

— Похоже, ты не так меня понял. Во-первых, мой рассказ не был легендой. Это сказание о прошлом нашего мира — правдивое, прошу заметить! Во-вторых, Благие не были ни простыми храбрецами, ни героическими воителями как какой-нибудь Кухулин Рогатый Топор. Они — существа другого порядка. Боги, понимаешь? Боги или, по крайней мере, кто-то очень на богов похожий. Их могущество было таково, что самые неправдоподобные чудеса были им под силу. Создать гору из ничего. Испарить озеро. Одним ударом истребить целое войско. Всё это Благие могли. Кстати, в отличие от так называемых Бессмертных, которых хоть и с трудом, но можно было победить, Благих убить было действительно невозможно. Сохранилось предание о том, как во время одной из битв Благой Оллам попал в засаду. Он тогда был без доспеха. В него попало более сотни стрел.