А затем, напротив нас, там, где Люцифер только что отошел от меня, что-то вспыхивает. Пламя охватывает стену, тут же загорается, жар становится почти невыносимым даже здесь, на складе.

Мы с Джеремаей одновременно опускаем нож, и он делает шаг ко мне, как бы защищая мое тело от пламени.

Я не могу отвести взгляд от стены красного цвета, яркости оранжевого пламени, здания, которое медленно обугливается, пока мы наблюдаем. Какая-то часть моего мозга знает, что мне нужно двигаться. Что нам нужно убираться отсюда, но я прикована к месту.

Прежде чем я успеваю заставить свои ноги работать, свой разум сосредоточиться, я слышу голос.

— Я никогда не оставлю тебя одну, — тихо говорит Люцифер. Я чувствую, как волосы на моих руках встают дыбом, когда его губы прижимаются к моему уху. — Никогда, ты понимаешь? — его пальцы впиваются в мою талию. — Но твой брат? — он смеется, его дыхание теплое на моей коже. — Джеремайя, — уточняет он, — им придется найти то, что останется от его зубов, чтобы опознать его тело, когда я закончу с ним.

И затем он оттаскивает меня от Джеремайи, который в то же время поворачивается.

Люцифер делает шаг ко мне, его руки тянутся к горлу Джеремайи, и он прижимает его к стене.

— Ты слишком часто попадался ей в руки. Я должен был убить тебя, когда у меня был шанс. Но посмотри на это, — спокойно размышляет он, огонь становится все ближе, куски потолка падают в пламя в оттенках черного, — Бог дал мне еще один.

Пламя отражается в глазах Джеремайи, они сужаются, и он говорит: — Ты ни черта не знаешь о Боге.

Люцифер вытряхивает что-то из рукава, и я вижу блеск лезвия, прежде чем он вонзает его в живот Джеремайи.

Я не могу дышать. Моя рука подносится ко рту, и я делаю рывком шаг к Джеремайи.

Мой брат опускается на колени. Люцифер подходит к нему, так что они оказываются на одном уровне. Он крутит лезвие, и Джеремайя кричит.

— Ego sum deus, — рычит Люцифер. — Я — гребаный бог.

Я делаю еще один шаг. Что-то разбивается о пол напротив склада, но мне все равно. Я не могу думать. Я чувствую пламя, чувствую жар на своей спине, когда опускаюсь на колени рядом с Люцифером и Джеремаей.

— Не надо, — говорю я, дрожащими руками опускаясь на плечи Джеремайи.

Его лицо побледнело, и он положил свою руку поверх руки Люцифера на лезвие. Это выглядит почти ласково, по-братски, но то, как потемнела его рубашка, как растекается кровь… это не ласка. Это нечто худшее.

Поражение.

— Не надо, — повторяю я хриплым шепотом, снова и снова. Я даже не знаю, что я имею в виду. Я не знаю, что делать.

Люцифер все еще держит нож в кишках моего брата.

— Отпусти его, Лилит, — шепчет он, глядя на Джеремайю.

Зеленые глаза Джеремайи смотрят на меня. Его рот открыт, но ничего не выходит.

— Н-нет, — говорю я, чувствуя себя больной. — Нет, — я поворачиваюсь к Люциферу, вижу его холодные глаза, обращенные ко мне. — Спаси его! — кричу я ему. — Спаси его, блядь!

Люцифер улыбается.

— Ты прекрасна, когда умоляешь.

И затем, одним быстрым движением, он выдергивает нож, встает на ноги и взваливает меня на плечо.

Нет.

Нет.

Я извиваюсь в его хватке, слышу стук лезвия о цементный пол, вижу багровое пятно на металле. Я тянусь к глазам Люцифера, но не вижу, так как мое тело находится под углом позади его, а он только смеется, громко и холодно.

Джеремайя все еще прислонен к стене и смотрит на меня, его рука на ране, кровь течет из живота, рубашка мокрая и скользкая.

Нет.

Нет.

— Отпусти меня! — кричу я Люциферу, ударяясь о его спину, извиваясь и поворачиваясь, пытаясь вырваться. — Спаси его, Люцифер! Блядь, спаси его!

— Оглянись хорошенько, Лилит. Этот ад для тебя.

Я перестаю бороться, прижимаюсь к его плечу, пока он проталкивается через еще одну заслонку в занавесе, огонь бушует позади нас.

Я вижу, как что-то качается под потолком, который здесь низкий. В комнате темно, но пламя за ней отбрасывает достаточно света, чтобы я могла видеть. Люцифер продолжает идти, и я вижу еще движение, легкое движение вперед-назад.

Веревка.

Человек в костюме.

Еще один.

И еще один.

Лабиринт висящих тел, багровые лица, широко раскрытые глаза, свисающие с пола ноги.

— Уже возвращаешься к себе, малышка? — шепчет Люцифер, когда мы пересекаем комнату.

Мой желудок вздрагивает. Я зажимаю рот рукой.

Люцифер сжимает мое бедро.

— Это нормально быть больным. Это значит, что ты знаешь.

Я не могу спросить, о чем он говорит. Так же, как я не могу отвести взгляд от этих мертвых тел. Тех, кого я не убила. Не смогла. Тех, кто жил.

Тех, кто передал меня в педофильскую сеть Лазара. Мои приемные родители.

— Если бы я был лучшим человеком, я бы не позволил тебе видеть, — говорит Люцифер, когда мы проходим мимо двух висящих тел, веревка плотно обхватывает их горло. — Но я не такой. Я эгоист. И я хочу, чтобы ты знала, на что я готов ради тебя. Что я сделал. И почему, — он делает паузу, поправляя мое хромое тело на своем плече, — почему я должен сжечь это место дотла.

Я сдерживаю желчь, поднимающуюся в горле.

Боже мой.

Мы почти дошли до двери, тела позади нас. Пламя охватило половину склада, и пройдет совсем немного времени, пока оно доберется и до моего брата.

Люцифер пригибается, когда идет со мной к двери, а мои кулаки все еще бьются о его спину.

— Пожалуйста, — кричу я, когда мы выходим в холодную ночь. Холодная, если не считать огня передо мной. — Пожалуйста, спаси его! — мое горло пересохло от этих слов.

Люцифер ставит меня на ноги, обхватывает меня руками, прижимая спиной к своей груди. Он наклоняется ближе, его рот ласкает мое ухо.

— Нет, — тихо шепчет он. — Нет.

Я вижу это более отчетливо в пламени со склада, когда Люцифер прижимает меня спиной к дереву. Кровь на его руках, пятна на запястьях, багровая полоса на предплечье.

— Люцифер, — выдыхаю я, — что ты наделал?

Все эти люди.

Он опускает взгляд на свои руки, видя там мои глаза. Затем он встречает мой взгляд.

— То, что я должен был сделать, — он улыбается, но в его улыбке нет тепла. Мои колени дрожат подо мной, и я хватаюсь за дерево позади меня. — Разве не так мы все поступаем, Лилит? — спрашивает он, наклоняя голову. — Разве не все мы просто делаем то, что должны делать?

— Ты знал? — спрашиваю я, сглатывая, ступая босыми ногами по холодной земле. Огонь разгорается все сильнее, и я стараюсь не думать о Джеремайе, мои глаза обшаривают парковку склада.

Никто не идет.

Почему никто не приходит?

Люцифер смеется.

— Ты так мало думаешь обо мне, Лилит. Даже после всего, через что мы прошли, — он засовывает руки в карманы, пожимая плечами. — Я нашел записи на этой неделе. Я знал, что кто-то причинил тебе боль. Я все испортил. Но неужели ты думаешь, что я позволил бы своему отцу тронуть тебя?

Я скрещиваю руки, часть страха покидает меня, на смену ему приходит гнев.

— Вообще-то, да. Я так думаю. Я думаю, что ты позволил бы ему делать со мной все, что он захочет. Сделать мне больно, трахнуть меня, убить меня. Так много вариантов, — я смотрю на кровь на руках Люцифера. — Каков отец, такой и сын, да?

Каков отец, такой и сын. Джеремайя. Лазар.

— Я трахнул тебя в том доме в Рэйвен парке, потому что хотел защитить тебя.

Я сглатываю, взгляд метнулся к огню за его спиной. Сейчас он похож на своего тезку — дьявол перед своим домом из пламени. Темный и опасный, готовый отыметь меня еще раз.

Джеремайя там.

— Люцифер, — начинаю я, — не говори мне всякую чушь о том, что я была настолько неотразима, что ты просто обязан был спасти мою драгоценную маленькую жизнь…