Не для таких, как мы.

Мы встаем на ноги, обнажаем зубы, и снова оба жаждем крови.

Сейчас она спокойна в моих руках, но когда я отнесу ее в Санктум, ее когти снова появятся. Я надеюсь на это. Мне нужно увидеть, из чего она сделана. Что она сделала с 6, чтобы попасть в их список жертв. Мне нужно увидеть, кто сделал ее такой, какая она есть.

Я чувствую резкий привкус крови, чувствую свой страх, как холодную, твердую штуку, скручивающуюся в моем нутре, и не могу перестать дрожать.

Голова лежит на коленях, руки связаны за спиной, глаза ничем не прикрыты, но здесь полная темнота. Здесь, внутри этой церкви. Собор, который я никогда в жизни не видела.

Я дышу неглубокими вдохами, и я уверена, что если бы я могла видеть, то эти вдохи были бы холодными струйками перед моим лицом.

Я ничего не вижу.

Ничего не слышу.

Но слова Люцифера, сказанные мне на коже перед тем, как он оставил меня здесь, пригвоздили меня к месту на этом холодном цементном полу.

Не убегай, Лилит. Ты не сможешь спрятаться от своего собственного разума. Он рассмеялся, восхитительным смехом, от которого у меня сжалась грудь, прежде чем он сказал: — Сегодня вечером мы узнаем, где был твой.

Я зажмурила глаза, заставляя себя оставаться на месте, даже когда дрожащие руки заставляют мои цепи лязгать металлом о металл.

Я хочу, чтобы он вернулся. Интересно, делает ли это меня все еще самоубийцей?

Я не знаю, как долго я здесь одна.

Вечность, говорит голос в моей голове. Ты всегда была одна.

Я пытаюсь отогнать этот голос. Пытаюсь держать свой разум пустым. Пустым. Потому что Люцифер был прав, я не могу спрятаться от своего собственного разума. Но если я сотру его, если я испорчу его настолько, что он станет чистым листом, мне не от чего будет прятаться. Только пустота, в которой можно существовать.

От чирканья зажженной спички мои глаза распахиваются, я поднимаю голову, подтягивая колени к груди.

Я вижу перед собой пламя, освещающее бледное, красивое лицо под черным капюшоном, впалую челюсть Люцифера в маленькой искре огня, его глаза смотрят на меня.

— Flectamus genua ante faciem Domini (Давайте преклоним колени перед лицом Господа), — говорит он, его рот формирует каждое слово с ясностью. Слова, которых я не знаю на языке, на котором никто не говорит.

Он повторяет это снова, подходя ко мне ближе.

И снова, на этот раз громче, улыбка натянута на его губах, когда он приближается, произнося слова.

А потом к его голосу присоединяются другие голоса, глубокие раскаты в темноте. По позвоночнику пробегают мурашки, руки дрожат, металл наручников скребет по полу, эхом отдаваясь вместе с песнопением, когда Люцифер подходит все ближе. Так близко, что я вижу белки его глаз, длинные, густые ресницы, которыми не должен обладать ни один мальчик.

Затем спичка гаснет, и я чувствую запах серы.

Тишина, тяжелая и удушливая.

А потом я чувствую их.

Пять групп рук на мне, пробегают по моим волосам, скользят по моим голым рукам под рукавами футболки Люцифера, по моим голым бедрам под шортами, которые он заставил меня снова надеть. По моим ногам, моему рту, моей шее. Захватывая мои груди, оттягивая колени от груди, вытягивая мои ноги в длину, плывя по животу, вниз по спине.

Я не двигаюсь. Их руки нежны, легки, и волоски на моей шее встают дыбом. Внутри меня что-то сдвигается, страх уступает место чему-то… другому. Мои соски трепещут о рубашку Люцифера. У меня кружится голова. Свет.

Ласка.

Я не хочу, чтобы эти мягкие прикосновения прекращались.

Словно читая мои мысли, чей-то рот прижимается к моей шее.

— Готова ли Лилит? — это глубокое урчание Эзры, и его язык щелкает по моему горлу.

Я качаю головой, выгибая шею. Он хихикает на моей коже, затем отстраняется, но я знаю, что его руки все еще на мне.

Чье-то теплое дыхание прижимается к моему уху, и Люцифер шепчет: — Закрой глаза. Открой рот.

Его рука обхватывает мое горло, притягивая меня обратно к себе. Руки продолжают ласкать мое тело, нежно, но настойчиво, пальцы, покрытые мозолями, сильные и уверенные на моей коже. Каждый нерв в моем теле находится на грани, искрясь огнем, который горит изнутри.

— Открой свой чертов рот, Лилит, — рычит Люцифер, пальцы впиваются в мою шею, в то место, что чуть выше плеча. Мои глаза закрыты, но пятна все равно проступают за веками от силы его пальцев, и я делаю то, что он говорит, мои губы раздвигаются для него.

Он стонет мне в ухо, хотя я не прикасаюсь к нему. Хотя я знаю, что остальные здесь, и знаю, что их руки повсюду на мне, а одна скользит в опасной близости от вершины моих бедер. Мои мышцы напрягаются, но я не останавливаю их.

И когда кто-то раздвигает мои ноги, обхватывая внутреннюю поверхность бедер, пальцы крепко впиваются в кожу, я позволяю им. Двигаюсь вместе с ними. Я прислоняюсь спиной к твердой груди Люцифера, прижимаюсь головой к его плечу, его рука все еще на моем горле, его длинные ноги вокруг моих. Его большой палец касается моей нижней губы.

— Ты готова?

Я облизываю губы.

— К чему? — спрашиваю я, мой голос дрожит.

— К тому, что вся твоя жизнь разлетится вдребезги.

Я выгибаю спину, когда чья-то рука сдвигает мои шорты в сторону, поглаживает меня по длине, и я знаю, не прикасаясь к себе, что я насквозь промокла. Я знаю, когда они запускают пальцы внутрь моего нижнего белья, проводят большим пальцем по моему клитору, что, что бы сейчас ни произошло, я хочу этого.

Мне это нужно.

Это то, что нужно? Это заставит все забыть? Я так долго пыталась утопить себя в сексе, броситься в него, вместо того чтобы свернуться в скорлупу, в которой я хотела умереть.

С этими мальчиками я попробую снова.

Люцифер сжимает пальцы на моем горле.

— Не чувствуй, — говорит он мне в ухо. — Не чувствуй их.

Я пытаюсь повернуть голову, повернуться к нему, но он сжимает пальцы сильнее, не давая мне двигаться.

— Я не могу остановиться, — хнычу я.

Он проводит пальцем по моим губам.

— Ты сможешь, если постараешься, — он снова приоткрывает мой рот, и я чувствую на языке вкус чего-то горького. Мое сердце стучит в ушах, единственный звук, который я могу слышать, кроме медленного дыхания Люцифера у меня за спиной. Я не слышу остальных, но я все еще чувствую их.

Я чувствую, как чьи-то пальцы проникают в мой влажный вход, и я поднимаю бедра, чтобы встретить их.

— Ты хочешь сделать меня счастливым, Лилит? — спрашивает Люцифер, его тон злой, противоречащий его словам.

Два пальца входят и выходят из меня, Люцифер обхватывает ногой мою лодыжку, раздвигает мои ноги шире, и я чувствую, как эти пальцы проникают в меня еще глубже. Мой клитор набух, болит, но никто не прикасается к нему.

Я киваю на плечо Люцифера, его пальцы все еще у меня во рту, горький вкус все еще на кончике языка.

— Глотай.

Он проводит пальцем по моему лицу, по губам, по горлу, ожидая, что я сделаю то, что он говорит.

И я делаю.

Я глотаю, что-то маленькое скользит по моему горлу, и Люцифер одобрительно шепчет мне на ухо.

— Хорошая девочка.

Его рука скользит по моей груди, он ласкает мою грудь, пальцы дразнят мои соски на внешней стороне футболки на моем теле.

Он спускается ниже, раздвигает мою ногу шире, и я чувствую чью-то руку на внутренней стороне бедра, чьи-то пальцы все еще работают внутри меня, заставляя меня задыхаться.

— Согни колени, — шепчет Люцифер.

Я так и делаю, давая тому, кто ласкает меня пальцами, больше пространства для работы, чтобы глубже проникнуть в мои стены.

— Подойди ко мне ближе, — приказывает он мне.

Я придвигаюсь к нему спиной, пока не чувствую, как его эрекция упирается мне в спину, мои связанные руки лежат на холодном полу между нами.