— Мы разделимся по парам, — объявил Эвеард, когда все остановились в ожидании дальнейших приказаний. — В каждой должен быть тот, кто прежде охотился в этом лесу и знает соответствующие правила.

— Не убивать оленей, — послышался голос из толпы. Юный; я бы даже сказал, детский.

— В том числе, — сдержанно согласился король. — Капитан Фалхолт распределит вас, дождитесь его указаний. Сэр Териат, вы идете со мной.

Я почтительно поклонился, изобразив изумление и несказанную благодарность. Не будь я предупрежден — в самом деле, отреагировал бы именно так.

Пепел разочарованно фыркнул, когда пришлось спешиться и привязать его к дереву; он, верно, предвкушал, как будет бороздить прохладные лесные просторы, скрытые под тенью деревьев, но охотиться верхом — верх глупости. Я мысленно извинился перед ним, и тот на мгновение понимающе уткнулся горячим носом мне в плечо.

Поначалу король не давал мне вставить и слова, и у меня не выходило направить его на запад. Он то и дело рассказывал истории из своей юности, спугивая всю живность в округе, но делал это без высокомерия, искренне — не как правитель, а как отец или старший товарищ. Я вспоминал, как много о нем мне рассказывал отец: он называл его справедливым правителем, хоть и не считал его достойной сменой предшествующему королю. Народом правила Ровена — ей эта роль пришлась по вкусу, — а войнами заведовал Эвеард. В молодости он лез в драки без причин, но все же был отличным воителем, победившим во многих сражениях и принесшим славу многим благородным домам; его путь к короне был тернист, но неизбежен. Вероятно, так же себя чувствовала Минерва — неприкосновенной победительницей.

Заметив, как внимательно я рассматриваю землю на предмет следов животных, Эвеард все-таки вернул мысли к охоте. Он заинтересованно расспрашивал, где я успел поохотиться в своей жизни, и я бессовестно выдумывал, пытаясь примерно соотнести местности и обитающих в них животных. Его впечатлило мое чутье — он посчитал это даром свыше, но этим даром были лишь присущие каждому эльфу слух и зрение, — и он позволил мне быть главным, направлять его. Вероятно, это было лестью, что должна была расслабить меня и сделать легкой мишенью для гнусного заговора, придуманного принцессой, но она сыграла мне на руку.

Я, согласно указаниям Киана, вывел короля на западную поляну; там водилось невероятное число самых крупных зайцев, что мне доводилось видеть в жизни. Следы их лап вводили в заблуждение даже опытных охотников, и король подозрительно щурился, выслушивая мои аргументы, пока, наконец, не услышал шорох.

Огромный серо-коричневый заяц гордо вышагивал по поляне. Его челюсть двигалась, постепенно поглощая пучок молодой травы, что торчал изо рта. Король изумленно замер, но я тихонько коснулся его лука, намекая, как следует поступать при виде потенциальной добычи. Доставая стрелу из колчана, он задел ветку стоящего сзади дерева; шум спугнул животное, но моя стрела оказалась быстрее заячьих ног.

— Впечатляющая скорость, — с легкой опаской прошептал король. Я никогда не давал ему поводов сомневаться в моей дружелюбности, но он, казалось, медленно начинал верить в верность выдуманного для меня приговора. — Дождемся ещё одного?

Я кивнул. Мы занимали разные позиции, успели освежевать пойманного зайца, поесть ягод и собрать несколько редких грибов, но собратья убитого будто чувствовали, что ступать на поляну опасно, и успешно прятались в своих жилищах. Разочарованный Эвеард предложил отыскать новое место, и я чуть не увел его, как вдруг за спиной раздался оглушающий треск веток.

— Ваше Величество, — окликнул я, но его глаза уже были намертво прикованы к источнику шума.

Эвлон шёл медленно, позволяя прочувствовать всю мощь его величия. Шерсть оленя блестела на солнце, будто была усыпана мириадами драгоценных камней, а на месте каждого его шага следом распускались цветы. Жизнь и магия, заключенные в теле животного, в самом чистом своем воплощении приближались к двум заскучавшим охотникам.

— Эв… Эвлон… — король едва выговаривал слова, сбитый с толку, но восхищенный божественным ликом оленя. — Я слышал о нем лишь… лишь в сказках.

Эвеард опустил оружие, но божество это едва ли волновало; его не пугали жалкие человеческие стрелы. Он знал, что гнев Богини страшит людей пуще многого; смевших так рисковать история никогда не знала. Эвлон направил взгляд на меня: глубокий, всепоглощающий.

Пусть он коснется меня.

Голос прозвучал в моей голове, и я вздрогнул; прежде он никогда со мной не говорил. Я думал, такой чести могла удостоиться лишь азаани.

Не медли.

Он был столь низким, что все мое существо будто вибрировало от его звука. Я застыл, пораженный необычным ощущением. Король ничего не слышал, но его удивление было еще более нескрываемым. Эвлон подошел к нему почти вплотную; Эвеард, казалось, забыл, как дышать.

— Прикоснитесь к нему.

— Что?

Король повернулся ко мне, не ожидавший подобных сумасбродных предложений. Воздух, выходящий из ноздрей оленя, колыхал его седые пряди.

— Не кажется ли вам, что вам выпала великая честь? — шептал я. — Я читал, что ни одному человеку прежде не доводилось встретить короля этого леса.

Король с надеждой взглянул на Эвлона; темные озера глаз смотрели на него в ответ. Огромные ветвистые рога возвышались над королем, делая его маленьким, даже игрушечным на фоне исполинского животного. Нереальность происходящего захватила короля, и он самозабвенно протянул руку к мохнатой морде.

Стоило его пальцам коснуться кожи оленя, как всё вокруг залило ярким светом; мне пришлось тут же прикрыть лицо рукой, иначе казалось, будто я навеки ослепну. Свет постепенно исчезал, и, открыв глаза, я увидел, что весь он сосредотачивается в правителе Греи. Он лился из его глаз, рта, ушей, горел в груди, руках, ногах, каждый палец его рук испускал лучи, будто он, будучи главнейшим из богов, сумел съесть солнце. Иногда свет мерк, и из короля выходили сгустки тьмы; я наконец понял, что задумал Эвлон. Он очищал короля. Очищал от всех нечистых мыслей и недобрых побуждений, что в его душу заложила дочь, желая захватить волю отца. Очищала от лжи, делая его тем, кем он являлся на самом деле — справедливым правителем с добрым сердцем и храброй душой, что не стал бы прятаться за юбкой беловолосой принцессы, выполняя ее приказы. Тем Эвеардом, которого знала Грея; тем, кого Грея заслужила.

Свет исчез. Колени короля подкосились, и я тут же поймал его, предотвращая падение. Взгляд был пустым, будто тело его проснулось, но разум еще находился в глубоком сне.

Отведи его в замок. Сейчас.

Зачем?

Ему нужен сон. Он придет в себя очень скоро, но лишь после сна все его защитные барьеры возродятся с новой силой. Сейчас он уязвим.

Солнце в зените. Охоту не заканчивают так рано.

Эвлон поднял взгляд к небу и двинулся вглубь леса. Я ждал от него указаний, но его молчание с каждой секундой все больше давило на плечи. Эвеард замычал; сознание стало возвращаться к нему.

Сделай это.

Я осторожно оставил короля, дав ему новую опору в виде ствола векового древа, и взглянул вслед уходящему оленю. Он не оборачивался; либо знал, что я все пойму правильно, либо не интересовался исходом событий, возложив всю ответственность на меня. Впрочем, от этого мало что менялось.

Глубоко вдохнув, я отошел от короля на несколько больших шагов и встал посреди поляны. Я никогда не делал подобного и не знал, что из этого могло выйти. Но разве у меня был выбор? Сделай это. Снова глубокий вдох. Снова. Еще один. Удар по ребрам, боль волной прокатилась по телу. Клетка, заскрипев заскучавшими петлями, открылась.

Вторя рисунку вен, молнии забегали по телу, наполняя каждый его сантиметр. Меня ощутимо трясло; казалось, я никогда не давал ей столько свободы, но и никогда ещё не требовал от неё столь многого. Эзара, чёрт тебя подери, соберись! Голос Финдира ударил меня наотмашь. Он не зря потратил столько месяцев, думал я. Он достаточно обучил меня.