— Вы — дикари, — прошипела Минерва. — Живете в лесах и горах, как животные, и считаете, что смеете указывать королеве?

— Наши правители мудры и справедливы.

— Они — глупцы, раз думали, что я соглашусь на их условия.

— Был заключен договор, — отрезала Дэссиель. — И ваши предки старались придерживаться его условий.

— А я не собираюсь сдерживать обещание, которого не давала.

Стремительно вернувшись к трону, Минерва скомандовала невидимым слугам, и дверь вновь распахнулась; на этот раз — дверь переговорной, из-за которой появился Рагна, сверкающий ярко-желтыми глазами.

— Кнорд… — выругался Индис.

Следом за магистром, едва волоча за собой ноги, к принцессе приближалась Лианна. Истерзанная пытками старушка хрипела, и боль от каждого шага ярко отражалась в понурой походке. Я мысленно поблагодарил Богиню за то, что Бэт никоим образом не связана с деятельностью совета, и за то, что хотя бы в тот день её безрассудное любопытство не повело её туда, где ей не место.

Лианна шла сама; колдун не держал ее за руку, чтобы вести за собой, и не подгонял сзади, но в его лике не мелькало и тени сомнения, что друид будет идти по его следам. Ведомая его магией, несчастная женщина не могла и помыслить о сопротивлении. Впрочем, у неё вряд ли нашлись бы на это силы.

— Да, ни один мой предок не избежал эльфийского влияния, — протянула Минерва, хищно ухмыляясь. — Эвеард особенно вас любил.

Ариадна фыркнула, услышав, что Минерва назвала отца по имени, будто бы желая откреститься от связывающего их родства.

— Но мне не нужны покровители.

Рагна наконец прошел мимо принцессы, бросив друида к её ногам. Минерва непринужденно опустила руку на бедро, зарывая ее в складках платья.

— Что вы задумали? — вздохнула Дэссиель.

— Расправу.

В руках принцессы возник кинжал — разрез на юбке помог ей добраться до скрытых ножен, — и она тут же прижала его к горлу измученной Лианны. Я не мог рассмотреть её лицо из-за плотного слоя запекшейся крови и грязи, но почему-то мне показалось, что на нем мелькнула улыбка.

Между пальцами Дэссиель запрыгали искры, но магистр взмахнул рукой, и эльфийские советники тут же взмыли в воздух, застыв над землей в невидимой клетке; безвоздушной, судя по их тщетным попыткам вздохнуть. Хант и Лэндон вышли из-за трона, в тени которого ждали своего часа. Удавки в их руках стремительно приближались к шеям эльфов. Дождавшись, когда подчиненные принцессы заключат — уже пленных — эльфийских советников в крепкие объятия веревок, Рагна отпустил последних. Они твердо встали на ноги, словно не замечая, что находятся в смертельной опасности; особенный вызов виделся в лице Эйена, неприлично долго смотревшего принцессе в глаза. Сбить спесь помогло затягивание узла.

Ликование на лице Лэндона было всепоглощающим и жадным. Таким, будто бы всю жизнь он страстно мечтал лишь об этом — лишить жизни обладателя высшей крови и торжественно искупаться в её реках.

В памяти мелькнуло пророчество, о котором советник рассказывал Кидо, и возникший в голове образ стал чересчур ярким.

— Я не позволю остроухим указывать мне, что делать, — почти безразлично бросила Минерва, и Лианна прикрыла глаза в ожидании своей участи.

Дэссиель набрала столько воздуха в легкие, сколько смогла.

— Неужели вы верите, что ваше королевство сможет выстоять?

— Вера — это лекарство для отчаявшихся душ, — пожала плечами принцесса, наклоняясь вперед. — А отчаяние не к лицу королеве.

Клинок в руках принцессы заскользил, окропив пол обильными брызгами крови. Тело друида рухнуло, и Минерва пренебрежительно бросила запачканный кинжал на бездыханное тело.

Члены совета не успели бы среагировать, даже если бы захотели; удавки плотно обхватили их шеи в тот же миг, когда дрогнула рука принцессы. Эльфы пытались вырваться так, словно находились в объятиях любимых — вполсилы, нехотя, играючи; полагаю, дело было в магистре, не спускавшего с них змеиных глаз.

— Valie… — смог выдавить Эйен. — Valie ilqua hanya.

Минерва усмехнулась.

— Так пусть смотрит и упивается кровью своих детей.

По лесу прокатился оглушительный крик такой силы, что тронный зал исчез с поверхности воды, сметенный разъяренной волной. Члены совета один за другим падали на колени, оплакивая бесчестно погибших брата и сестру, и лишь правители и люди твердо стояли на ногах. Над Рингеланом нависла тень скорби, столь темная и тяжелая, что плечи аирати поникли, а веки опустились, не позволяя глазам выдать происходящее в душе.

Вопреки ожиданиям, всё существо Маэрэльд пылало от гнева.

— И нет покоя голове в венце.

В свете последних событий наше присутствие сочли важным, и потому необходимость вновь прятаться в отдаленной части леса отпала. Поселиться в доме детства, расположенном неподалеку от Сэльфела, показалось мне лучшим решением, но, к сожалению, эта иллюзия рассеялась спустя считанные мгновения.

Поделки и рисунки, над которыми сестренки корпели часами, лежали на полу, сметенные ураганом срочных сборов, и то и дело рассыпались под ногами новоприбывших жильцов. Смотреть на них оказалось почти физически тяжело, и лисица освободила меня от тоскливого зрелища, вдобавок выгнав и Кидо. Самозабвенно стирая следы пребывания детей в доме, она, казалось, была рада мгновениям наедине с собой; с каждым днем она становилась все молчаливее, угнетаемая грузом происхождения. Каждый упавший на землю лист, каждая скатившаяся по щеке эльфа слеза — все напоминало о том, что ее кровь и плоть причастна к предстоящей гибели всего живого. Я отчаянно желал убедить её в обратном, но будто бы растерял все красноречие, оставив его за стенами близлежащего королевства.

— Будь твои волосы чуть светлее, я бы даже принял тебя за эльфа.

Кидо расхохотался над моей бесполезной лестью. Мы гуляли неподалеку, рассуждая о вещах, не имевших права занимать наши мысли, но столь необходимые, чтобы почувствовать себя живыми. Волосы капитана, вслед за густой черной щетиной, действительно заметно отрасли, позабыв о должности и аудиенциях, и отныне мягкими волнами чуть спадали с плеч.

— Стараюсь не выбиваться из толпы, — пожал плечами он.

Та ночь была бессонной; после увиденного заснуть сумело бы лишь чудовище. Первые лучи солнца осветили родные мне места с особой нежностью, будто бы сожалея о случившемся, и словно по-особенному пытались согреть раненные горем сердца. Ариадна встретила их на крошечной поляне, бережно спрятанной за рядом пушистых кустов с россыпью красных ягод, где лежала, устремив лицо к небу.

— Эзара, — протянула она, не открывая глаз.

— Узнаёшь меня по шагам?

— Кидо топает, будто конное войско, к тому же обязательно зацепился бы за острые ветки, а никто другой не решился бы присоединиться к сестре отцеубийцы, — горько прошептала она. — Только не без оружия.

— В нашу первую встречу ты достала его первым, — усмехнулся я, и ее губы чуть дрогнули в ответ.

Упав на землю рядом с ней, я стянул с себя рубашку, и лисица тут же перевернулась на живот. Сдвинутые в недоумении брови задавали безмолвный вопрос; я вдруг понял, что неподобающе веду себя рядом с принцессой, и снова ощутил холодный ветер, гуляющий в разверзнувшейся между нами бездне.

— Я не боюсь клинка в твоей руке, — объяснился я.

Ариадна позволила себе лишь нервный смешок, но по телу тут же разлилось тепло. Смоляные волосы настойчиво скрывали ее лицо, но я был не менее настойчив в желании не упустить ни единого мига наедине.

— Кстати о конях, — вдруг подняла взгляд принцесса. — Мы так бесцеремонно бросили Пепла и Ирвина. Даже не попрощались.

— Ирвина? — переспросил я, улыбаясь. — У твоего коня эльфийское имя?

— Я не так уж далека от вас, как кажусь, — пожала плечами она.

Бойкий нрав обоих был мне близок, и все же грусть по их доле не омрачала мой разум; столь выдающихся животных ждала хорошая судьба, даже если их предыдущие владельцы оставили дыру в стене замка и исчезли в едком магическом облаке. Даже если один из них — подозреваемый в государственной измене, сбежавший из темницы, а вторая — замужняя принцесса, последовавшая за ним.