Наполненный небесной силой, я тут же сел, яростно проверяя наличие всех частей тела и их возможность функционировать. Дыхание было тяжелым и громким, сердце стучало в ушах, испуг пеленой застилал взор, потому лишь спустя несколько минут, немного успокоившись, я заметил, что нахожусь не один. Азаани стояла в десяти шагах от меня, напряженная, но не выражающая никаких чувств, и держала руки за спиной, следя за мной одним лишь взглядом. Чуть позади неё — испуганная, сгорбившаяся мать с блестящими от слёз глазами. Она смотрела на меня неотрывно, нервно теребя подол своего платья.

— Пойдём, Териат.

Маэрэльд сказала это тихо, чтобы не разбудить девочек, и я безоговорочно последовал за ней. Мать коснулась моей руки, что-то обеспокоенно прошептав, но я не услышал слов; я почувствовал лишь острую необходимость обернуться. В воздухе витал терпкий запах горелого. Разорванное в клочья белье, обугленное дерево корпуса кровати и сухие, почти в пыль рассыпавшиеся корни дерева — так выглядело моё спальное место.

Это был не сон.

Королева шла впереди, сдержанно выжидая, когда шок отпустит мой разум, но её недовольство и негодование чувствовалось и без слов. Ночной лес был удивительно тих; я представил, как мог кричать во сне, потревожив спокойствие сородичей, однако во всем Арруме помимо меня и азаани не спали лишь ветер и ветви, что он беспокоил.

— Что со мной? — не выдержал я.

Маэрэльд резко остановилась и обернулась. Взгляд её был жестким, но растерянным, будто она сама мечтала о помощи. Я знал — она не любила показывать другим свои слабости.

— В первый раз молния была размером с букашку, — продолжил я. — А в этот раз чуть не сожгла весь дом! Ещё и этот голос, и звон…

— Какой голос?

Мои слова вызвали у эльфийки неожиданный интерес. Она положила руку мне на плечо и настойчиво заглянула в глаза, словно желая проверить, не лгу ли я. То, что наш рост практически одинаков, не помешало её прекрасному лицу нависнуть надо мной, задавливая силой своей сути, и я в очередной раз отметил её поразительное сходство с сыном. Высокие брови, похожие на крылья взлетающего орла, и глубоко посаженные глаза, тянущие за собой в бездну. Они так же ярки, а лицо так же молодо, как и столетия назад, и всё же всё в ней дышало историей и силой, временем, что она прожила. Опытом, что она получила.

— Несколько раз я слышал шёпот, — смущенно ответил я. — Он возникал, когда я был в толпе, когда был один, днём, ночью, никакой закономерности, он…

— Что он говорил?

— “Аарон”. Просто “Аарон”.

Она схватила мою руку, крепко вцепившись в меня тонкими пальцами, и энергично зашагала, утягивая за собой. Мы шли долго, виртуозно пробираясь сквозь различные препятствия в полной темноте, несколько раз спугнув не ожидавших посетителей ночных животных, пока не добрались до Дворца Жизни. Самую высокую из башен, что была частично скрыта от любопытных людских взглядов при помощи магии, занимала обширная библиотека. Книги, свитки, предметы быта, оружие, украшения — всё это находилось в свободном доступе для любого из учеников Дворца или жаждущих знаний эльфов; без высоких стен, тяжелых дверей и многочисленной стражи. Эльфы настолько трепетно относились к своему наследию, что защищать его от них самих не было нужды.

— Аарон — это имя, — пояснила Маэрэльд, протягивая книгу, что последние минуты так старательно искала на полках. — Так звали азаани, что правил задолго до моего и уж тем более твоего рождения. Ты знаешь, как переводится это имя?

— Не уверен.

— Язык — живая субстанция, — успокоила она меня, впервые за встречу одарив мягкой улыбкой. — Аарон означает «хранитель порядка», и он преуспел в своем предназначении. Под его началом эльфы впервые перестали воевать с людьми, заключив осознанное перемирие.

Маэрэльд помогала мне с книгой, указывая на нужные абзацы и рисунки. Старые листы хрустели, готовые рассыпаться от неаккуратного касания, потому перелистывание страниц мы поручили магии королевы — она справлялась с чувствительным артефактом куда лучше нас. На пожелтевшей бумаге виднелись портреты, перечисление правителей людей и эльфов, описания событий и земель, карты, показывающие, как менялись границы государств и отношения между ними. Язык, на котором была написана книга, казался одновременно знакомым и совершенно чужим — те же буквы и руны, что я использовал бы сейчас, но в слова и предложения они складывались причудливо, непривычно, будто их писал ребенок, наугад расставляя всё по местам. Поначалу я думал, что не могу прочитать ни слова из-за тусклого света, источником которого были лишь светлячки, суетливым роем кружащиеся над головой, но позже понял, что ни одно из слов мне попросту не знакомо.

— Но люди не так стабильны, как нам бы того хотелось, и азаани погиб страшной смертью, после чего его именем в наших краях больше никогда никого не называли.

Я за мгновения перебрал в голове десятки смертей, но вряд ли смог представить именно то, при упоминании которого Маэрэльд вздрогнула от ужаса. Имена великих правителей обычно воспевают в песнях и легендах, с гордостью передавая из уст в уста. Что должно было произойти с тем, чьё имя боятся даже произносить? Или же уважение, испытываемое к нему, столь велико, что никто другой не смеет носить его имя?

— Он был покровителем всех, кто открывал в себе силы, — продолжила Маэрэльд, заметив моё замешательство. — Как ты знаешь, некоторые из нас одарены Богиней несколько больше, чем другие. Аарон был чудесным учителем, и рассказывают, что после его смерти те, кто особенно талантлив, слышат его имя в шелесте листьев и шуме толпы. Это знак, что силой нужно овладеть, пока она не овладела тобой. Ты чуть не опоздал.

Перед глазами вновь возникла обугленная кровать и испуганная мать. Я мог не только покалечить Ариадну в ту ночь — я мог сжечь целый лес лишь потому, что мне приснился плохой сон. Ладони сами сжались в кулаки, а зубы так сильно впились в нижнюю губу, что я тут же ощутил металлический привкус крови.

Солнце медленно выбиралось из-за горизонта, будто желая о лишней минуте сна, но покинувшая небосвод луна поторапливала ленивого друга. Птицы просыпались, своими песнями оповещая о начале нового дня.

— Я найду для тебя учителя, — проговорила королева. Вероятно, желая обозначить свою поддержку, она вновь положила руку мне на плечо. В этот раз вместе с ней на плечи упал невидимый, но неподъёмный груз. — Тебе необходимо обуздать магию внутри себя. Но мне нужно кое-что взамен.

Я успел лишь вопросительно поднять взгляд, но азаани вновь не дала мне вставить и слова.

— Ты расскажешь мне всё, что знаешь про ситуацию в Грее.

— Прошло лишь два дня с тех пор, как…

— Знаю. Именно поэтому я была сегодня в твоем доме, — произнесла Маэрэльд. Прозвучавшая в голосе вина несколько притупила мое негодование. — Эвлон поделился со мной пророчеством. Тем утром, когда ты пришел во Дворец. Оно застало меня врасплох, оставшись непонятым, но ровно до момента появления следующего. Териат, я видела войско, несравнимое с тем, каким владеет Грея, даже учитывая помощь со стороны Куориана. Видела разрушения, что они принесут. Пустые города, горы трупов, выжженная земля. Война грядёт, и мне жаль, что я к тебе не прислушалась, — королева тяжело вздохнула, возвращая книгу на полку. Кожаный корешок с трудом протиснулся в узкое пространство, но, оказавшись на месте, выглядел среди других как часть палитры. — Я счастлива, что вовремя поняла свою ошибку и что ты здесь, чтобы помочь мне всё предотвратить.

— Хорошо, — мгновенно согласился я, вздрогнув от звука своего голоса. Азаани довольно кивнула, но перед тем, как начать свой рассказ, я добавил: — Но у меня тоже есть небольшая просьба.

Учитель для меня нашёлся быстро. Один из состоящих в совете тиаров — так зовут эльфов, что обладают магией, — согласился незамедлительно приступить к тренировкам. 

Сказать, что Финдир был не слишком снисходителен к тому, кто в ужасе от сил, пустивших корни внутри него, — пожалуй, не сказать ничего. Занятия были изнурительными. Физическая подготовка, как заверил Финдир, важна не меньше моральной, потому как сила подобна птице, и если клетка её будет недостаточно крепка, то она запросто вырвется, оставив после себя лишь обломки.