— Териат, — робко произнесла она, и от моего сердца откололся едва заметный кусочек. Она давно не звала меня полным именем. — Я хочу помолиться.

Я тихонько выдохнул все, что трепетало в легких мгновение назад.

— Мне уйти?

— Нет-нет-нет, — лисица схватилась за меня, будто я был последней надеждой на спасение ее души. — Зачем?

— Разве люди не предпочитают молиться в одиночестве?

— Но ведь я не знаю, где храм, и…

Ее растерянность была настолько очаровательной, что я не смог сдержать улыбки. Принцесса уязвленно замолчала, вероятно, приняв мои мягкие чувства за снисходительность, а затем сменила тон на слегка рассерженный.

— Ты отведешь или мне искать самой?

— Ты уже на месте, — прошептал я, окидывая поляну взглядом. За одним из кустов мелькнул заяц, неудовлетворенный качеством свисающих с ветвей ягод. — Эльфы не строят храмов, melitae.

Рожденной и выросшей среди людей принцессе с трудом давалась мысль об отсутствии специально отведенного для молитв здания и поющего в нем хора священнослужителей. Люди построили их, чтобы загнать Богиню в стены, из-за которых ей якобы неведомы их деяния; желали безнаказанности за гнусности, что совершали на каждом шагу. Но Богиня все видит.

Valie ilqua hanya.

По спине пробежали мурашки.

— И как же вы молитесь?

В глазах лисицы горел живой интерес; я с горечью подумал, что слишком редко заставлял ее глаза светиться так ярко.

— Как подскажет душа, — задумался я. — Можешь начать прямо сейчас. Вслух или молча, лежа или стоя. Можешь спеть или станцевать. Уверен, Богине понравится, как ты танцуешь.

Ариадна кивнула, вновь переворачиваясь на спину, и устремила взгляд в небо. Пышные кучерявые облака лениво ползли, не поспевая за подгоняющим их ветром, а разноцветные листья, покидая родные ветки, изящно танцевали в его порывах. Я склонился над лисицей, мучительно желая прочитать мысли, бегающие под ее тонкой кожей. Узнать, что происходило в ее груди.

Крошечные прозрачные волоски на ее лице колыхались от моего дыхания. Ветер и солнце пропитали ее кожу.

С каждой секундой я ощущал, как мое чувство крепнет, становясь непоколебимой, недвижимой скалой, и мог лишь корить прежнего Териата, не сумевшего сдержать данного себе же обещания.

Ариадна заерзала, будто одеяло из травы вдруг стало жестким и колючим.

— Я никогда от него не избавлюсь, ведь так?

Пальцами правой руки она обхватила свое левое запястье так крепко, словно хотела сломать. Переливающийся на солнце браслет сверкнул, заставив на мгновение зажмуриться.

Вечерний воздух наполнился гулом голосов и запахом уставших после долгой дороги тел. Маэрэльд направляла просьбы о помощи ко всем известным ей эльфийским племенам, хоть аирати и требовал изменить просьбу на приказ, и некоторые из них откликнулись.

Мелкие племена, многие из которых были кочевыми, прибыли раньше всех; по большей части потому, что в определенный момент располагались неподалеку. Таких сообществ на континенте были десятки, но все они были чудовищно малы для того, чтобы иметь хоть какой-то вес в предстоящей битве. Большую часть кочевников составляли друиды, предпочитающие совмещать жизнь в лесах и городах, или их чистокровные потомки, попросту привыкшие к часто сменяющимся пейзажам.

Я считал жестоким тот факт, что друид не мог связать жизнь с человеком; Богиня так боялась исчезновения эльфийской крови, что забывала о главной силе, движущей ее миром — беззаветной любви. Впрочем, это правило давно перестало вызывать споры в умах живущих, и я не знал, как давно в последний раз кто-то пробовал его опровергнуть. Никто не смел спорить с богами.

Следующими в Аррум прибыли жители драрентского леса, который местные прозвали Рейнларом, и я не на шутку встревожился. Где-то в глубине души, хоть и понимая необходимость их помощи, я надеялся, что они не станут вступать в войну. Да, дочь драрентского короля — королева Греи, а это значило, что после победы над нами войско Минервы прошлось бы и по Рейнлару, сметая все на своем пути. И все же я лелеял мысль, что отправил мать и сестер туда, где их смогут защитить.

Эльфов из леса, что находился в окрестностях Эдронема и чье название я даже не решался произносить — северный говор пугал меня отсутствием гласных, — привел к нам лично Рингелан. Кидо живо интересовался, как тому удалось провести столь большой отряд через горы и тракт, не будучи замеченным со стен Греи, но аирати презрительно игнорировал все вопросы представителя ненавистного ему вида.

— А где… — замялся капитан Фалхолт, наклоняясь к моему уху. — Где его собственное войско?

Эльфийский король бросил на него полный желчи взгляд, но ответил спокойно, заметив ожидающий ответа лик Маэрэльд.

— В лесу едва хватает места тем, кто уже прибыл, — отчитался он холодно. — Мы подготовимся к битве в горах.

— Сколько вас? — бесцеремонно вмешался Индис.

Рычать на сына азаани горный волк не решился.

— Более, чем достаточно, — сдержанно ответил он. — К тому же, я веду переговоры с еще одним возможным союзником, встреча с которым тоже состоится в горах.

Индис открыл рот, но Маэрэльд легким движением руки приказала ему замолчать, с благодарностью отпуская короля. Рингелан был куда более внушительной фигурой, чем она, однако именно он регулярно отчитывался королеве в своих действиях. Неведомым образом она взяла над ним верх, сделав того покорным мужем, приказы которого всегда на деле исходили шепотом из-за его спины.

Места в, казалось бы, просторном лесу стало катастрофически мало. Повсюду раскинулись импровизированные жилища, некоторые из которых ютились между ветвями деревьев, а все хоть немного свободные площадки стали местом для изнурительной боевой подготовки. Дальний бой, вопреки моим ожиданиям, предпочитали не все эльфы; северяне орудовали самыми разными вариациями тяжелых топоров, от которых при замахе исходил свист, способный сбить с ног. Не были любителями лука и стрел и жители Рейнлара, отдававшие предпочтение легким мечам и коротким кинжалам.

Дети Аррума не желали показаться трусами, стрелявшими из-за спин собратьев, и трепетно осваивали непривычный для себя вид оружия. Усилия многовековых эльфов были похвальной инициативой, особенно учитывая старания, что они так самозабвенно прилагали. То, с каким — беззлобным и как будто бы отеческим — снисхождением на их неловкие атаки смотрел капитан королевской гвардии, лучше опустить.

Лисица любезно согласилась быть моим партнером, но никогда не отказывала тренирующимся неподалеку эльфам, нуждающимся в ее помощи; к тому же, я имел свойство уставать от бесконечных проигрышей. Меня совершенно не унижала моя неспособность победить принцессу, бьющуюся, к тому же, в неполную силу; я был очарован силой и статью, свидетелем которой ежедневно становился. И никогда ей не поддавался.

Впервые я не был вынужден скрывать свою магию; напротив, слава о моей силе шла далеко впереди, что привлекало бойцов, путешествующих мелкими группами. Молнии стали чем-то вроде развлечения для новоприбывших союзников, и поначалу я разделял увлеченность этой забавой. Я закалял сталь их клинков, прижигал раны от неудачных — или удачных? — атак на тренировках и поджигал ветки в костре, если ответственный за него решился меня о том попросить. Однако спустя некотрое время просьбы резко прекратились. В мою сторону стали смотреть лишь с опаской, незамедлительно отводя взгляд, доведись ему встретиться с моим. После произошедшего в замке прежний контроль сил был утрачен, и я все больше понимал настороженность, сквозившую в голосе Финдира, когда он смотрел в светящиеся звезды моих глаз.

Лучшего учителя с моей ненавязчивой подачи сумел заполучить Индис. Возможно, этот поступок был эгоистичным — по какой-то причине я отчаянно хотел увидеть их вместе, — но он определенно вылился в удачный, плодотворный союз. Союз двух наследников, что не займут — и не возжелают того — трон родителя.