Она порывисто обняла его, а Джой забормотал смущенно и обрадовано:

— Эйфи, ты жива, ты здесь. Ну наконец-то!

Он тоже крепко, от всей души, обнял ее, потом поднял взгляд на Реми, отметив про себя его осунувшееся лицо с глубокими, темными тенями. Он глядел на них с какой-то болезненной улыбкой, а в глазах была печаль, которая гасила их блеск подобно темному пламени, призрачные сполохи которого еще не покинули сознание Джоя, видение из сна стояло перед ним с пугающей ясностью. Он торопливо поднялся и с удивлением отметил, день клонился к вечеру и по колдовскому бору начали расплываться синеватые сумерки

— Как тебе удалось, — спросил он, недоверчиво оглядывая товарища и не замечая признаков, того, что ему пришлось выдержать бой с воронами.

— Мы заключили сделку, — тихо ответил Реми, голос его звучал устало и глухо. Он обнял прильнувшую к нему Эйфорию, и она со счастливой улыбкой, озарившей теплым светом ее бледное, измученное лицо, обвила руками его шею. — Нужно поесть и двигаться дальше. Надеюсь, лошади сыты и хорошо отдохнули, им предстоит неблизкий путь.

— И что это за сделка? — Джой подозрительно уставился на Реми. Но тот лишь покачал в ответ головой и попросил негромко:

— Не сейчас, Джой.

Они наскоро перекусили и, оседлав лошадей, двинулись в дорогу, следуя по направлению к границе Края. Эйфория сидела на кобылке позади Реми. Обхватив его руками, она утомленно опустила ему на спину голову и незаметно задремала. Лошади шли быстрым, мерным шагом, унося своих всадников все дальше и дальше от Черной вороньей крепости и Колдовского бора, где было неуютно и тревожно не только людям. На землю опустилась ночь, а в небе засияли звезды, украсив его прихотливыми гирляндами сверкающих искр.

— Послушай, — Джой, пришпорив лошадь, приблизился к Реми, чтобы ехать с ним вровень. — Так расскажи мне, что за сделку ты заключил с врагами.

— Расскажу, Джой. Обязательно расскажу, только, когда мы будем на месте.

Реми, молчавший всю дорогу, тяжело вздохнул, потом не глядя на Джоя произнес:

— Доверься мне, хорошо.

— Я-то доверяю, — ответил Джой не совсем уверенно. — Но ты мне так ничего и не объяснил. Быть может, это ты не хочешь мне довериться. Скажи, сейчас мы возвращаемся домой, но я не узнаю дороги. Куда мы едем?

— Мы едем к мьюми, — едва слышно ответил Реми. — Но я прошу тебя, не говори ни слова больше. Здесь даже у травы есть уши, не нужно привлекать внимание лишней болтовней. Ты все узнаешь в свое время.

Джой, который полагал, что они движутся к другой границе, был неприятно поражен известием, но замолчал, обдумывая ситуацию. Его распирало от вопросов, но понимая опасения Реми, он не решился их задать, настороженно поглядывая по сторонам. Вскоре впереди, облитые лунным светом, показались скалы перевала, здесь тропа как будто стала более торной, и они пустили лошадей рысью, стремительно приближаясь к Благословенным землям. У самой границы Реми остановился. Он помог Эйфории спешиться и усадил девушку на камень, отдохнуть от долгой скачки. Потом жестом пригласил Джоя следовать за ним.

Реми усадил Эйфорию на большой валун у приграничной скалы и хорошенько укутал девушку своей курткой, чтобы защитить от ночной прохлады. Потом что-то шепнул ей на ухо. Она нерешительно кивнула, и Реми, чуть помедлив, выпрямился, посмотрел на Джоя долгим, пристальным взглядом и поманил его за собой, сделав несколько шагов по тропе, ведущей за груду огромных камней, которые рассыпал здесь давний оползень. Джою не понравилось выражение его лица, на нем не было радости, в лунном свете оно походило на маску с темными провалами глаз, напряженным изломом бровей, резкой, суровой линией губ. Он видел, что Реми что-то гнетет, словно на плечах его лежал тяжелый груз, и он никак не мог его скинуть. Этот договор, который он заключил с врагами, не в нем ли было дело. Неужели вороны потребовали выкуп? И какой?

— Постой, — сказал он, удерживая за узду свою лошадь, молодая, белолобая кобылка беспокойно перебирала ногами, испуганно прядая ушами. Ей будто передалось общее, неспокойное настроение или, внезапно подумал Джой, она чует кого-то еще, кого-то постороннего. — Куда ты собрался? Зачем?

— Идем со мной, — сказал Реми глухим и каким-то темным голосом. — Мы ненадолго.

— Но как же Эйфи! — спросил Джой. Ему стало не по себе, по спине пробежал неприятный холодок. Это место среди угрюмых скал, изломы которых напоминали ему скорчившихся в засаде злобных великанов, было Джою совсем не по душе, вызывало тревогу и желание побыстрее оказаться как можно дальше отсюда. Искореженные, сухие ветви кустарника издавали неприятный, таинственный скрип. Клочья тумана среди них легко можно было принять за призраков неупокоенных душ, погибших здесь живых существ, а может это они и были. Бугристые валуны, что громоздились вокруг, походили на чьи-то огромные черепа, а сверху черной пропастью, нависало бездонное небо с колючими звездами. — Мы не можем оставить ее здесь одну.

— Я побуду с ней, — сказала королева Юта, внезапно показавшись из тени, и Джой вздрогнул от неожиданности, шумно переведя дух. Реми быстро приблизился в Королеве и приветствовал ее, преклонив колено, после чего сказал отрывисто:

— Ты очень рискуешь, находясь здесь, Королева.

— Я знаю, Реми, — ответила Юта. Ее фигуру скрывал темный плащ, но из-под низко опущенного капюшона, пробивался едва заметный теплый, мерцающий свет. Она дотронулась изящной, тонкой рукой до лица юноши. — Но ты просил, и я пришла.

— Спасибо, — произнес Реми дрогнувшим голосом. — Я бы не смел просить тебя об этом. Но мне хотелось…

Он поднял взгляд на королеву мьюми и они некоторое время так и смотрели в глаза друг другу, словно вели безмолвный диалог. Потом Реми поднялся и вновь поманил Джоя за собой, а Юта подошла к Эйфории, которая при виде Королевы встала с камня и склонила в поклоне голову.

Тусклой, щербатой монетой выкатилась на небосклон луна, высоко поднявшись над пиками гор. Равнодушный и давний свидетель темных ночных дел, она подслеповатым глазом нежити следила за всем происходящим на земле, и от ее недоброго взгляда было не укрыться. Реми и Джой поднялись на небольшую, скалистую площадку с которой открывался вид на лежавшую по ту сторону перевала долину Благословенных земель. Даже сейчас во тьме полуночи она казалась чашей из драгоценного нефрита, мерцающей нежным, жемчужным светом. Этот свет манил усталых путников, обещая ночевку среди густой, душистой травы, где запах чабреца мешался бы с мятой, и теплый, ароматный ветер приносил чудесные сновидения, лаская своей мягкой рукой лица спящих.

— Как красиво, правда, Джой? Посмотри, — сказал Реми, замерев у края скалы. Он с тоской и грустью созерцал чудесное зрелище, понимая, что возможно видит его в последний раз.

— Зачем мы здесь? — спросил Джой, он вновь ощутил, как пробежал по спине холодок тревоги.

— Ты хотел знать, что за сделку я заключил с воронами. Я скажу тебе, — произнес Реми, не отрывая взгляда от сияющей Долины, голос его едва заметно дрогнул. — Им нужен был я, Джой, поэтому они не тронули, Эйфорию. Скарг знал, что я приду за ней, готовый заплатить любую цену. Он отдал мне ее в обмен на сердце жертвы, которое я должен принести ему на рассвете этого дня в знак исполнения обряда. И я поклялся нерушимой, высшей клятвой, что это будет человеческое сердце.

— Ты дал им клятву, что пройдешь обряд? Что принесешь им чье-то сердце? Принесешь жертву? — воскликнул пораженный Джой и невольно отступил, отшатнулся от Реми, не в силах скрыть испуг и смятение.

— Не бойся, — повернулся к нему Реми. Его лицо стало очень спокойным и печальным. — Есть только одно сердце, которое я могу принести скаргу в жертву. Мое собственное. И мне нужно, чтобы ты помог мне, Джой.

— Но что я могу сделать, — пробормотал тот растеряно, глядя на него во все глаза. Недоверие в его душе боролось с желанием отринуть опаску и предубеждения, впитанные с детских лет вместе со страшными рассказами матери о воронах.