Он по-прежнему спал в маленьком закутке, на ветхом, набитом старой соломой, матрасе, брошенном на пол, в стороне от прочих, что еще больше подчеркивало его положение изгоя. Высоко в стене над его головой, под самым сводом, было прорублено небольшое круглое окно. Иногда зимой, лежа без сна, Реми чувствовал, как на лицо ему садятся и сразу тают крохотные колючие снежинки, залетавшие с ветром в забранное только решеткой отверстие. В такие минуты ему было особенно тоскливо. Он вспоминал их уютный дом на склоне Одинокой горы, веселые зимние забавы, сверкание снежных вершин в лучах заходящего солнца и беззвучно плакал. Осенью по стенам текла вода от хлеставших в окно холодных дождевых струй, и Реми просыпался совершенно промокшим и замерзшим. Отдохновение дарили весна и лето, когда Реми мог насладиться свежим лесным воздухом, проникавшим в круглое оконце и особенно ароматным по ночам. Он разбавлял стоявшую в их комнате вонь множества потных, грязных тел и будил в Реми неясные мечты и надежды, которые утро начисто стирало.

Утро следующего дня застало друзей крепко спящими. Ночь прошла спокойно. По настоянию Реми, Эйфи отвели ивовый шатер, сами ребята устроились на траве снаружи. Благо, что возле заводи держалась необыкновенно теплая, ровная погода. Сюда словно не доходили холодные ветра внешнего мира, его тревоги и волнения. Эрреро хранил своих гостей под благим невидимым покровом, даря передышку в пути.

Эйфория проснулась первая, вышла из-под полога ветвей, подошла к крепко спящему Реми, голова которого покоилась на рюкзаке, одна рука лежала на груди, сжимая в ладони золотую пластину, другая была беспечно откинута в сторону, примяв густую траву. Она осторожно присела рядом и долго смотрела на юношу, слушала как он дышит, потом прикоснулась рукой к его волосам. Реми улыбнулся во сне и Эйфи испугано отдернула руку, боясь разбудить его. Он пошевелился, и девушка торопливо встала. Она спустилась к реке и умылась, над водой парила легкая розовая дымка. Было еще очень рано, где-то в лесу сладко пела малиновка и Эйфи заслушалась, сидя на берегу. Ей хотелось остаться здесь навсегда, вместе с Реми, она полюбила это место, хотя и была здесь совсем недолго.

Скоро на поляне послышались голоса: Джой и Реми проснулись. После короткого купания, сели завтракать: сухари и вяленая рыба из запасов Реми, вчерашние яблоки и кусок твердой копченой колбасы из рюкзака Джоя, которую тот разделил с Эйфорией. Еды оставалось не так много, а впереди был длинный путь. Они пополнили запасы свежей воды из хрустального ручья и стали держать совет. Джой по-прежнему настаивал на немедленном возвращении кратчайшей дорогой, Реми с ним не спорил, только заметил, что, для них сейчас скорость не главное, важнее безопасность. Эйфи удрученно молчала. Потом все-таки решилась:

— Реми, раз уж мы все равно не можем вернуться прежним путем, почему бы нам не отправиться дальше, за живыми камнями? Это очень далеко?

Реми задумался:

— Пожалуй, можно и попытаться…

— Ты что?! — тут же взвился Джой. — Кого ты слушаешь! Ты сам сказал, что мы возвращаемся!

— Подожди, Джой, не шуми, — мягко осадил его Реми. — Знаешь, она дело говорит. Вороны знают, что женщин не берут в поход за живыми камнями. И они видели Эйфи, а значит могут посчитать, что у нас иная цель. И еще они теперь знают, что на ней нет Знака и смотрят на нее как на свою законную добычу. Поэтому я и хотел быстрее вернуться. Это моя вина, что я не выяснил все как следует до похода. Будь я трижды проклят! Но теперь мы должны быть не только осторожны, но и хитры. Тем более здесь мы можем двигаться вдоль реки, а черное племя не любит большой воды. Поэтому давай, все хорошо взвесим и решим. И если Эйфи согласна, именно она должна принять решение, мы можем попытаться. В любом случае наши шансы не особенно велики, но, если мы доберемся до места, мьюми могут дать ей защиту, пусть временную, но ее хватит, чтобы спокойно вернуться домой.

— А могут и не дать, — угрюмо буркнул Джой. — Я что-то еще ни разу не слышал о таком.

— Да не слышал, потому что такого никогда не было. Но мы можем попытаться их уговорить. И я не хочу вас пугать, но Эйфи воронам особенно интересна. Не спрашивайте почему. И за нами уже идет охота. Поэтому без помощи нам не обойтись.

На том и порешили под недовольное ворчание Син Джоя. Прежде чем покинуть тихую заводь и старую иву, давшую им приют, Эйфи оглянулась и долго смотрела на благословенный берег, пока Джой не окликнул ее нетерпеливо:

— Ну, ты идешь?

Они двинулись дальше вдоль реки, прячась в тени деревьев. Иногда заходили неглубоко в лес, он был здесь не такой угрюмый и мрачный, как тот по которому они шли от поляны. Но подлесок тут был гуще и идти было труднее, ноги путались в высокой траве. Один раз Эйфи упала, запнувшись о корень, и Джой с Реми одновременно кинулись к ней, помогли подняться и Реми забрал у нее рюкзак, несмотря на протесты. Привалы не устраивали, спеша пройти как можно больше пока было светло. Еще до того, как солнце достигло зенита, Джой и Эйфория шли уже на пределе своих сил, по Реми ничего нельзя было сказать, его шаг оставался таким же легким и быстрым, как утром, когда они только двинулись в путь.

— Как ты это делаешь, — стонал временами Джой, хватаясь за ближайший древесный ствол, чтобы перевести дух. Реми только усмехался в ответ и давал им минуту передышки, снова торопя отправится дальше. Постепенно местность начала меняться, стала более холмистой, лес опять потемнел и теперь они шли между мощными дубами, которые что-то сурово шептали им вслед. В траве среди деревьев все чаще стали попадаться огромные седые валуны, заросшие мхом и лишайником, поваленные бурей деревья, уже частично сгнившие и искореженные, но все еще величаво огромные, словно зеленым саваном покрытые ползучей травой с липкими колючими стеблями и листьями.

Берег, который до сих пор был пологим, вдруг вздыбился вверх, так что временами им приходилось идти по самой его кромке, рискуя, оступившись, свалиться в реку. Ее течение здесь было бурным и опасным. Эйфи видела, как быстро несет оно упавшие в воду коряги, легко обгоняя в своем стремительном беге усталых путников. Внезапно Реми остановился, и напряженно прислушался.

— Скажи, что это привал, — страдальчески закатил глаза Джой.

— Тише! — Реми застыл на месте, дав им знак не шевелиться. Эйфи почувствовала, как сердце у нее тревожно и часто забилось. Несколько минут Реми стоял замерев, потом приложил палец к губам и поманил их за собой. Они без звука последовали за ним в глубь чащи, пока не достигли еще одного поверженного великана. Здесь Реми нагнулся и заглянул под ствол, затем сделал знак Джою, чтобы он лез туда. Джой, стараясь не пыхтеть, повиновался и скоро исчез под деревом, трава, опутавшая дуб, совсем скрыла его. Реми снял с плеча рюкзаки и затолкал их поглубже. Следующая была Эйфи, она быстро легла на живот и словно юркая ящерица мгновенно исчезла вслед за Джоем. Реми сделал тоже самое и потом умело разворошил траву, чтобы скрыть следы. Лежать было сыро и тесно. Скоро стало трудно дышать, воздух под стволом был тяжелый и душный, остро пахло грибами и прелыми листьями. Реми как мог повернулся на бок, чтобы дать девушке больше места и воздуха, и все равно они были плотно притиснуты друг другу. Эйфи подняла голову и вопросительно посмотрела Реми в глаза, сумрачно мерцавшие в густом, зеленом полумраке, он успокаивающе улыбнулся ей и нащупав ее руку, тихонько пожал. Она поспешно переплела свои пальцы с его и отвернулась, боясь, что он увидит ее смущение и радость, которые пересилили тревогу и страх.

Через несколько минут после того, как они укрылись под деревом, откуда-то издалека донесся короткий, вороний крик, ему ответил другой, прозвучавший так близко и громко, что Эйфи вздрогнула и сильнее прижалась к Реми, уткнувшись лицом ему в грудь. Теперь его дыхание согревало ей макушку. Вороны снова заговорили, голосов стало больше, и они слышались со всех сторон. Беглецы дружно затаили дух, вжавшись в подстилку из полуистлевших влажных листьев. А в лесу усиленное эхом раздавалось хлопанье огромных крыльев.