Он помог ей сесть, и Эйфория удивленно уставилась на свою ногу в разорванной штанине, сквозь прореху в которой видна была нежная, молочная-розовая кожа, без малейших признаков повреждений. О былой ране говорили только засохшие пятна крови на ткани вокруг.

— Как ты себя чувствуешь? — Реми с удовольствием наблюдал как Эйфория быстро приходила в себя, бледные щеки окрасились румянцем, из глаз ушла сонная пелена и они заблестели.

— Хорошо, — на ее лице засияла улыбка. — Очень хорошо. Королева дала мне выпить воды из чаши. Знаешь, вода была такой необычной, такой чистой и как будто живой. Она меня исцелила. Только мне было очень страшно. И королева пела ей что-то, мне показалось, она просила и приказывала одновременно, если такое возможно.

— Здесь все возможно, — заметил Реми вполголоса, — мьюми удивительные существа. Тебе не нужно их бояться, они не причинят тебе вреда. Никто не причинит тебе вреда, Эйфи. Я не позволю.

Он сел на траву рядом с девушкой, взял ее руки в свои и несильно пожал.

— Реми, — сказала она, вдруг смутившись. — Послушай, я не прошла Посвящение не случайно. Моему отцу было сделано предсказание прорицательницей из Долины фей. По традиции, после рождения ребенка в нашем роду, его родители совершают туда паломничество, чтобы услышать о чем-то очень важном, что определит судьбу новорожденного. Так вот, Эсцилла, она темная фея, но никогда не ошибается в своих пророчествах, она сказала моим родным, если они не хотят потерять дочь, им следует держать ее подальше от живых камней. А без них Посвящение не имеет силы. Поэтому отец и запретил мне его проходить и даже слышать не хотел об этом. Мне рассказал о живых камнях дедушка. Он не любил предсказательниц, считал, что они нарочно запутывают людей своими туманными речами, чтобы и дальше пользоваться теми дарами, что им приносят. А на самом деле только сам человек определяет свою судьбу и может либо изменить ее, либо следовать за ней слепо, подчиняясь обстоятельствам. Он однажды ходил за живыми камнями, и когда я гостила у него, много рассказывал мне об этом. Но я хочу тебе сказать, Реми, с тобой я ничего не боюсь. И если ты считаешь, что мне нужно пройти Посвящение и получить Знак, я сделаю это несмотря ни на что. И я верю тебе.

— Живые камни не могут повредить человеку, Эйфи, — сказал Реми, внимательно глядя на нее. Слова девушки заставили его глубоко задуматься. — Ты сама убедишься в этом, когда увидишь их. Я бы ни за что не взял тебя с собой, если бы они были опасны. Может прорицательница хотела сказать что-то другое и ее неверно поняли. Темные феи коварны, они не лгут, но и всей правды ты от них никогда не услышишь. Я думаю, когда мы вернемся, ты примешь решение. А сейчас тебе нужно как следует подкрепиться. Пойдем.

Он встал, протянул ей руку и помог подняться. Эйфорию переполняло чувство радостного ликования, оно казалось беспричинным и таким естественным как беспечный смех ребенка, увлеченного игрой. Ей тоже хотелось смеяться и петь одновременно, закружиться с Реми в танце, вновь почувствовать на себе тепло его рук, ощутить его близость, от которой у нее сладко замирало сердце, заглянуть ему в глаза и увидеть в их темно-зеленой, сумрачной глубине крохотные золотые искры, а еще хотелось без умолку болтать. Она подумала, что вода волшебного озера опьянила ее избытком своей жизненной силы, а слова Реми наполнили сердце счастьем. И лишь мысли о Королеве мьюми омрачали это светлое лучезарное настроение.

— Реми, — сказала Эйфория, когда они вышли из шатра. — Прежде, я хочу поблагодарить Королеву за исцеление. Я ей так признательна.

Реми одобрительно кивнул и взял ее за руку, при этом сердце Эйфи радостно затрепетало.

— Хорошо. Я провожу тебя к ней.

По берегу, залитому лунным светом, они пришли к уединенной беседке, оплетенной побегами дикой жимолости. Там в уютном полумраке, на резной кипарисовой скамейке сидела Королева Юта. Лицо ее по-прежнему было скрыто капюшоном плаща, у ног неярко мерцал светильник с окошками из тонких пластин горного хрусталя, на коленях у королевы лежала раскрытая книга, страницы которой были украшены драгоценными миниатюрами, выполненными пурпурной и золотой красками. И хотя взгляд королевы скользил по строчкам старинных баллад, мысли ее были от них далеки и касались предметов и лиц более близких. Она услышала шаги, подняла голову и откинула капюшон. Беседка озарилась сиянием ее волос и лица, Юта в волнении приподнялась на скамейке, но затем вновь опустилась на нее.

— Прости, Королева, что нарушаем твое уединение, — услышала она голос Реми. — Ты позволишь нам войти?

— Входите, — произнесла она негромко, едва слышный вздох разочарования вырвался из ее груди. В высоком проеме беседки возникли два силуэта. Реми и Эйфория вошли под узорный свод любимого места отдыха королевы мьюми держась за руки. Юта холодно посмотрела на девушку:

— Я вижу, что ты вполне здорова, Эйфория.

Эйфи поклонилась ей и сказала, преодолев смущение и робость:

— Да, Королева…

Юта молча, не прерывая, выслушала сбивчивую, но искреннюю, благодарную речь девушки, потом благосклонно кивнула ей, немного смягчившись. И тут заговорил Реми:

— Я прошу тебя, Королева, о великой милости, дать Эйфории свою защиту на возвращение домой. На ней нет Знака, она не прошла Посвящение и беззащитна перед силами зла, ее душа хоть и чиста, но открыта колдовскому воздействию и слишком неискушенна, чтобы противостоять чарам воронов. И они преследуют ее. Только твоя благодатная сила способна помочь ей. Пожалуйста, Королева, я прошу тебя о милосердии и помощи.

Юта нахмурилась, ее глаза потемнели и стали похожи на грозовое небо, на лицо легла тень, а вся ее фигура исполнилась сурового величия. Казалось, королева разгневалась, в беседке сгустились тени, а мир вдруг окутала душная тишина. Эйфи почувствовала, как у нее внезапно перехватило дыхание, от взгляда на королеву мьюми ее пробрала дрожь. Юта долго молчала, прежде чем ответить, и не сводила пристального взгляда с Реми. Он выдержал ее взгляд, лицо его выражало почтение и одновременно решимость. Тогда Королева произнесла, строго посмотрев на девушку:

— Пусть она уйдет. Я хочу поговорить с тобой наедине.

Эйфория нерешительно посмотрела на Реми и поразилась каким спокойным, даже бесстрастным стало его лицо. Только глаза в полумраке беседки заблестели чуть ярче, и белая прядь в волосах, отчетливо видная даже в тени, показалась ей светлее чем обычно. «Как странно, — подумала девушка, — она словно светится. Или мне кажется?» В это мгновение она ощутила вдруг незримо исходящую от Реми силу. Эйфи не могла описать это чувство, просто на какой-то, очень краткий, почти неуловимый миг, она увидела его другим зрением, ее будто обдало упругим, теплым ветром, прошедшим свозь все ее существо. Он улыбнулся ей одними губами, но взгляд его при этом остался серьезным, потом произнес мягко, но настойчиво:

— Все в порядке, Эйфи. Ты можешь вернуться по тропе в шатер или подождать меня на берегу. Мьюми будут рады составить тебе компанию. Не волнуйся, все будет хорошо.

Она медленно повернулась и неохотно вышла наружу, чувствуя на себе пристальный взгляд Королевы. Спустилась по невысоким ступеням и сделала несколько шагов по узкой тропинке, выложенной плоскими, серебристо мерцавшими в темноте, камнями. Ее обступила ночь, полная звездного сияния, плеска воды, неясного шепота листьев уснувших деревьев и невыразимо нежного пения мьюми, больше дня любивших сумрак за то, что он оттенял их волшебный свет. Эйфи вдохнула полной грудью свежий, напоенный ароматами цветов и зелени, воздух, осторожно оглянулась, и убедившись, что никто за ней не наблюдает, сошла с тропы в густую, прохладную траву. Стараясь ступать неслышно, прокралась обратно к беседке, сквозь древесные стены которой пробивался едва видимый огонек. Подойти совсем близко она не решилась, боясь, что шорох шагов ее выдаст. Но, прежде чем затаится в невысоком кустарнике, Эйфи убедилась, что может слышать голоса, звучавшие за ветвями жимолости. Она различила голос Юты, размеренный и напряженный: