Королева была очень красива, но не так, как бывает красива обычная женщина. Ее красота была волшебной, колдовской, от нее нельзя было оторвать взгляд, она завораживала и покоряла. Ее глаза, словно редкие драгоценные камни, переливались голубым, зеленым, синим, бархатно-фиолетовым. В окружении длинных золотых ресниц они были то как речная волна, пронизанная яркими солнечными лучами, то становились темными и глубокими как бездонные омуты, то сияли безмятежным спокойствием горного озера. Бледно-золотые волосы частью заплетены, частью распущены и убраны белоснежными и серебряными цветами похожими на лилии, в глубине которых сверкали каплями росы голубые бриллианты. В длинных, волнистых прядях, казалось, запутался лунный свет, и они неярко мерцали. Стройный стан обнимало, струясь до самой земли, изящное бледно-голубое платье, тонкая ткань которого была расшита затейливым узором из серебряных и золотых нитей. Оно мягко блестело и переливалось при каждом плавном, величавом движении мьюми. Реми оставил своих друзей и приблизился к Королеве.

— Приветствую тебя, Королева Юта, — сказал он, опускаясь перед ней на одно колено и склонив голову. Она протянул ему руку, похожую на совершенное творение гениального скульптура. Реми бережно взял ее в свои ладони, благоговейно прикоснулся к ней губами. Лицо королевы озарилось светом и радостью. Благоухание стало сильнее и ярче, в роще запели сладкозвучно птицы, их трели будили самые светлые мечты и надежды, исцеляя печали усталых сердец. Ласковая улыбка тронула перламутрово-алые уста Королевы Юты. Она произнесла голосом нежным и приветливым как дуновение майского ветерка, и вместе с тем ясным и звонким, как первая весенняя капель:

— И я приветствую тебя, Реми, друг мой! Тебя и твоих спутников.

Она посмотрела на стоящих в отдалении Эйфи и Джоя, остановив задумчивый взгляд на девушке, на прекрасное лицо мьюми легла тень. Джой поспешно поклонился королеве и Эйфория тоже. Юта благосклонно, но несколько холодно, кивнула им и снова обратила свой взгляд на Реми, тонкие пальцы ее руки коснулись его волос долгим ласкающим жестом, задержавшись на белой пряди.

— Встань, друг мой. Я ждала тебя. Но вижу, что вы устали, дорога была трудной и долгой. Вы нуждаетесь в отдыхе.

Реми поднялся и сказал:

— Да, королева, мы благодарны тебе и признательны! Но прошу, нам нужна твоя помощь. Наша спутница ранена вороном и в ране может быть яд его когтя.

— Вода Зачарованного озера поможет ей. Пусть они следуют за нами.

Королева оперлась на руку Реми, и они неспешно двинулись по тропе к Зачарованному озеру через рощу чудесных деревьев. Но перед этим Реми обернулся и, взглянув на Эйфи, улыбнулся ей, так будто хотел сказать: все будет хорошо, верь мне. Но Эйфория не смогла улыбнуться ему в ответ. От боли, сжимающей сердце, было трудно дышать. Она не заметила, как Джой заботливо подхватил ее под руку, чтобы помочь идти. Все ее внимание было отдано Реми и Королеве, идущим впереди.

Двигалась мьюми легко и грациозно, и при каждом ее шаге в роще делалось светлее и оживленнее: перепархивали с ветки на ветку пестрые певчие птицы, сопровождая процессию чарующими трелями, благоухали нежно цветы, деревья вплетали в пение птиц свой таинственный шепот. Между стволами в мерцающем свете замелькали какие-то быстрые маленькие существа, празднично сияющие разноцветными огоньками. К Эйфории подошли несколько юношей и девушек из свиты королевы. Они были похожи на ожившие души поющих деревьев, такие же стройные, статные и величавые.

— Мы можем понести госпожу, если движение причиняет ей боль, — с легким поклоном обратились они к ней, приветливо улыбаясь.

Но Эйфория отрицательно покачала головой, говорить она не могла от стеснившего ей грудь отчаяния. Рана вновь дала о себе знать, приглушенной тянущей болью, которая все нарастала. Но с помощью Джоя, который не отходил от девушки, поддерживая неожиданно крепкой рукой ее локоть, можно было идти самой. Эйфи почему-то не хотелось, чтобы мьюми прикасались к ней. Окружавшее их волшебное великолепие вдруг показалось ей угнетающим, оно тяжестью легло на душу, отозвалось головной болью и смятением чувств. При взгляде на королеву девушка почувствовала себя несчастной, глубоко, непоправимо несчастной, а еще грязной нищенкой, жалкой оборванкой, нежеланной, непрошенной гостьей. Это Реми с растрепанными волосами, где застряли сухие хвоинки, в старой, рваной куртке, изрядно мятой, чужой рубашке, умудрялся выглядеть рядом с Королевой мьюми очень уместно, как равный, столько было в нем достоинства и силы, которые сияющая красота Юты только подчеркивали и оттеняли.

Смотреть на них было тяжело и больно, и Эйфи вдруг остро пожалела, что пошла в этот поход, что видела все это, что вообще увидела и узнала Реми. Она вспомнила, как еще в раннем детстве ее увлекли и очаровали рассказы дедушки о живых камнях, больше похожие на удивительные сказки, как захотелось ей самой увидеть чудо их рождения, это волшебное зрелище, которое можно потом вспоминать всю жизнь. Она не знала тогда, что совсем другое зрелище поразит ее в самое сердце.

— Если ты хочешь в поход за живыми камнями, — сказала ей Лили, верная подружка и участница всех ее авантюр, а еще бесценный кладезь сведений обо всем, что творится или еще только собирается свершиться в их Городе, — тогда, тебе нужен Реми.

— Кто это? — рассеяно спросила Эйфи. Она в тот момент усиленно размышляла, как убедить отца отпустить ее в этот сомнительный поход.

— Тот чужак, что водит отряд, только они не берут с собой девушек. Никогда. Это, говорят, еще и очень опасно. Тропа идет по земле воронов, а у черного племени дурная слава.

— Меня возьмут, — самоуверенно заявила Эйфория, и в ее глазах блеснул огонек азарта. — Я не отстану. И я не боюсь. Где найти этого Реми?

— Не знаю, — пожала плечами Лили. — Наверно, там, где живут чужаки, где-то на окраине. Спроси у Джоя, он, вроде, как водит с ним компанию, и пару раз ходил в поход.

Дом Реми в самом деле располагался на самой окраине города, в конце длинной Тенистой улицы, на отшибе, дальше дорога убегала в поле, засеянное пшеницей, чьи спелые колосья волновал легкий ветерок с запада. Вдали, за полем темнела полоска Буреломного леса и виднелись Голубые холмы. Сам дом, серый от ветхости, с мансардой под темно-красной черепичной крышей, окружали густой зеленой изгородью кусты дикого жасмина. Эйфория сдвинула покосившуюся калитку, прошла через маленький пустой дворик по мощеной известняком дорожке, заросшей подорожником и пастушьей сумкой, поднялась по старым скрипучим ступенькам на большое рассохшееся крыльцо и решительно постучала в хлипкую дверь, с любопытством заглядывая в ее окошки, забранные цветным, узорным стеклом. Былое украшение помутнело от времени, и разглядеть что-либо там не представлялось возможным. За дверью было темно и тихо. Открылась она внезапно, и на пороге возник высокий темноволосый юноша. Эйфория несколько секунд молча смотрела на него, онемев от изумления. Она не ожидала, что он будет таким молодым. Таким молодым и таким необыкновенным, таким потрясающе необыкновенным. Наконец, произнесла растеряно первое, что пришло ей в голову:

— Мне нужен тот, кого называют Реми.

Губы его слегка изогнулись в вежливой, доброжелательной улыбке, а в темных глазах заплясали веселые искорки. Он произнес:

— Меня называют Реми.

— Меня называют Реми, — произнес он с легкой улыбкой. И так как Эйфория продолжала молчать, зачарованно уставившись на него откровенным взглядом ребенка, увидевшего нечто удивительное, он снова заговорил.

— Вы что-то хотели от Реми, милая девушка?

Эйфи смущенно покраснела, приходя в себя, и выпалила:

— Возьмите меня в поход за живыми камнями!

Его брови удивленно взметнулись вверх, и он неожиданно громко и весело рассмеялся:

— Вы, конечно, шутите. Простите, я не хотел вас обидеть.

— Я не в обиде, — спокойно сказала Эйфория, окончательно приходя в себя. — Я прошу вас взять меня в поход за живыми камнями. Если вам нужны деньги, я заплачу, сколько вы скажете. А, кроме того, я выносливая, крепкая, умею быстро бегать, не боюсь леса и трудностей, не буду хныкать, могу отличить ядовитый гриб от съедобного, знаю, как поймать рыбу без удочки и мало ем.