— Иронично, — подметил Виктор, просматривая техническое задание. — Мне сегодня снилось, будто я был деревенским рыбаком в Царской Руси.

Артур опять залился смехом.

— Серьезно? Ты — деревенский рыбак?! — Не переставая хихикать спросил он. — Куда девается твоя фантазия, когда ты приходишь на работу? И чем же закончилось дело?

— Вся деревня сгорела.

От такого ответа Арчи буквально стек под стол, не переставая хохотать.

— Ну это абсолютно в твоем стиле, — подметил он, вылезая из под стола.

— Давай не будем об этом. Не хватало мне ещё, чтобы этот заказ прогорел. Займёмся делом, — попытался успокоить товарища Виктор.

— Хорошо, — Арчи расправил одежду и удобно расположился на стуле. — Предлагаю начать с больших плакатов, а из них уже нарезать мелочь.

Рабочий день прошел продуктивно. К вечеру уже были готовы несколько черновых набросков, которые Вениамин Игнатьевич отправил на рассмотрение заказчика. Закончив дела, Виктор с Артуром отправились в бильярдную. Сыграв дюжину партий в девятку и выпив по бокалу пива, товарищи разошлись по домам. По пути Виктор зашел в магазин за продуктами. Дома он приготовил легкий ужин и съел его за просмотром старой голливудской комедии. Лёг спать он уже за полночь, однако уснуть никак не мог. Недовольство начальства, ответственный заказ да и общая неудовлетворенность жизнью не давали ему покоя.

“К чему все это? В чем смысл? — Вопросы безостановочно крутились в его голове. — Что сделать, чтобы почувствовать себя счастливым? Завтра ждет очередной бессмысленный день”.

Еще через час беспокойного ворочания в постели Виктор наконец смог погрузиться в объятия Морфея.

Груда обгоревших полуистлевших деревяшек пришла в движение. Поднимая клубы пепла, часть досок разошлась в стороны, пропуская наружу покрытую копотью руку. Несколько секунд она судорожно дергалась в поисках опоры, пока не нащупала нечто, ранее бывшее табуретом. Небольшое усилие, и под аккомпанемент треска дерева и нарастающего надрывного кашля из-под завала поднялась черная от сажи фигура.

Продолжая неистово кашлять от золы и пепла, Виктор выбрался из пепелища, ещё вчера бывшего уютным домом. Окружающая его картина наводила тоску и ужас. Некогда полная жизни деревня была полностью разрушена. Кое-где из-под обугленных завалов ещё вырывались языки пламени. Вокруг стояла оглушающая тишина, изредка нарушаемая треском догорающих изб.

Виктор осторожно брел по опустевшим улицам, с ужасом взирая по сторонам. Здесь был дом пастуха. Стрельцы зарубили его прямо на пороге. А вон там жили Иван и Ульяна. Их буренки давали самое вкусное молоко во всей округе, но и их не пощадил огонь. Но самое чудовищное зрелище ждало Виктора на деревенской площади. В центре нее высился огромный костер, в который обезумевшие от ярости стрельцы скидывали пойманных селян. Гора обгоревших тел вызывала отвращение и первобытный страх. А запах… Этот кошмарный запах, казалось, был таким же смертоносным, как и огонь, его породивший. Подойдя ближе, Виктор увидел среди тел мать и сестру Яшки. Им так и не удалось выбраться из этого кошмара. Тела самого мальчишки нигде видно не было. Больше ни секунды Виктор не мог оставаться в этом аду. Он вышел из деревни пошел, куда глаза глядят, не имея ни малейшего представления о том, что ему теперь делать.

Если бы кто-то со стороны увидел, как Виктор двигался вперёд, то явно подумал бы, что перед ним пьяница или душевнобольной. По дороге шел побитый, покрытый сажей и копотью мужчина. Он шатался и периодически закрывал лицо руками, пытаясь справиться с картинами увиденного. То и дело проскакивали истерические смешки. Однако его никто не видел. Резня и жуткий пожар распугали всё живое в округе. Не было слышно даже птиц. Вскоре на пепелище сбегутся мародеры, но и их пока не наблюдалось. Чуть больше часа Виктор продолжал свой путь, снедаемый произошедшим, когда вдалеке показалась придорожная корчма.

Зайдя на постоялый двор, Виктор кулем упал на ближайшую лавку. Обхватив голову руками, он причитал:

— Что же теперь делать? Как это забыть? Нет, нельзя забывать, это будет неуважение к ним. Я справлюсь. Кошмар. За что? Это не правильно! Нужно взять себя в руки…

Собравшись с мыслями, Виктор побрел к кадке с водой, чтобы привести себя в порядок.

— Хорошо, что эти душегубы убрались восвояси, — кто-то завел разговор неподалеку.

Виктор инстинктивно поднял голову и быстро осмотрелся. Из амбара вышли две дородные женщины. Судя по одежде, они работали в этой корчме, помогали вести хозяйство. В руках обе держали корзинки с овощами.

— И то верно, Марфа, — ответила женщина в синем платке с вышитыми ромашками, — у всех оружие в крови. Пытались стереть, да у меня-то глаз видючий!

— А как гарью-то от них несло! — поддержала её собеседница в зеленом сарафане. — Видно, большой пожар учинили, ироды! Сразу их надо было гнать со двора. Да Митяй-то у нас мягкотелый, не решился супротив стрельцов княжьих пойти. Не мужик, а тряпка!

— И не говори, — разочарованно покачала головой Марфа. — Одно только слово, что мужик, а на деле хуже любой бабы! — она поудобнее перехватила корзинку и быстро поправила почти выпавшую морковь. — И как только старый Тихон доверил корчму такому рохле? Попомни мои слова, он и двух зим не протянет!

Конца разговора Виктор уже не слышал, женщины быстро скрылись где-то в недрах корчмы. Закончив приводить себя в порядок, насколько можно привести в порядок местами подгоревшие одежду и волосы, он решил получше расспросить корчмаря, не узнал ли он чего от этих стрельцов. Да и перекусить бы не помешало. Живот так и норовил напомнить, что уже больше суток в нем не было ни крошки.

Внутри корчмы стоял полумрак. Свет пробивался только через небольшие оконца, возле которых стояли массивные, достаточно грубо сбитые столы и лавки. Людей было чуть больше дюжины. Они пили, ели и травили старые байки, рассказанные уже по сотне раз, но по-прежнему вызывающие интерес у публики. Виктора на мгновение охватило чувство покоя и радости. Он уже хотел было присоединиться к хохочущей толпе, но осознал, что эти люди просто не знают о том ужасе, что произошел совсем недалеко отсюда. А может, они не хотят знать? В последний раз окинув взглядом беззаботную толпу, Виктор направился прямиком к корчмарю. “Как его там звали? — старался вспомнить он. — Митяй?

Если бы Митяй не раздавал указания кухарке, Виктор мог бы легко спутать его с одним из посетителей. Некогда нарядная, расшитая узорами красная рубаха была засаленной и грязной от сажи, пота и остатков еды. Сапоги, казалось, не чистились с момента покупки. А из-под сдвинутой набекрень, местами дырявой шапочки виднелись патлатые рыжие волосы. То ли дела у корчмы шли из рук вон плохо, то ли Митяй не хотел на своём примере показывать статус достойного заведения.

— А что, хозяин, — завел разговор Виктор, — не найдётся ли у тебя еды для усталого путника?

— Отчего же не найдётся? — бодро ответил Митяй, радуясь новому клиенту. — Наша Марфа как раз готовит отменную похлёбку! Всего двадцать векшей за миску!

— Так нет у меня ни двадцати векшей, ни одной, ничего у меня не осталось, — печально усмехнулся гость. — Может слыхали, что деревню на днях спалили ироды?

Улыбка сползла с лица корчмаря, да так, что было неясно почему. То ли из жалости к несчастью посетителя, то ли из-за отсутствия у него денег. Однако, не подав вида, он скрылся за занавеской, отделяющей кухню, и спустя пару мгновений вынырнул оттуда с парой кусков слегка подсохшего хлеба и небольшой чашкой молока.

— Как же, слышал об этой напасти, — ответил Митяй, расставляя нехитрый обед перед гостем. — У нас как раз стрельцы на постое были, говорили, что пытались помочь погорельцам, да только одного мальчонку спасти сумели.

Последние слова прозвучали для Виктора, как гром среди ночной тишины. Он выронил из руки хлеб и, чуть не разлив молоко, резко повернулся к корчмарю. Мышцы напряглись, а дыхание участилось. Наконец-то стало понятно, что делать дальше.