— Будущий граф, — Алая Дева восседала уже без своей глиняной маски, она бережно положила ее на колени и глядела на то, как Свейн робко проходит в комнату. — Жаль, что вы предпочли остаться снаружи. Вам, как никому другому, полезно быть в курсе происходящего.

— Моя принцесса, — юноша опустился подле нее на колено, в очередной раз рассматривая перстень на ее хрупкой руке.

Валлария будто бы знала, что ей идет алый цвет. Ее темные волосы, собранные в тугой пучок, украшала изящно сделанная заколка в виде макового камня, а красный цвет ее одеяния отлично подчеркивал бледность кожи и глубину ее черных глаз. Принцессе было чуть больше двадцати, но выглядела она куда старше своего возраста: ранняя смерть матери, тяжелая болезнь отца — должно быть ей приходилось нелегко в свои детские годы. Могло ли все это стать одной из причин, по которой она и основала Алое Братство?

— Встаньте. Мы сейчас не в королевском дворце и кроме Галингтона здесь никого нет, так оставим же эти ненужные любезности, — холодно проговорила она, и ее голос эхом отозвался в пустующем зале.

— Меня так воспитали, миледи. И я не желаю своей легкомысленной грубостью бросать тень на родной дом.

— И тем не менее, ваши манеры все же позволили ослушаться меня и выйти еще до окончания запланированной встречи, — принцесса вскинула брови, но, впрочем, ее голос до сих пор оставался вполне добродушным.

— Прошу меня простить, — тут же ответил тот. — Но мне необходимо было время, чтобы подумать.

— И как, вы подумали?

«В какую игру она меня хочет втянуть? Впредь нужно быть осторожным со своими словами». Набрав в грудь побольше воздуха, Свейн продолжил.

— Я все еще против этих тайных собраний, против заговоров за спиной короля Люциана и Высшего Совета. Я призываю вас обратиться ко своей бесконечной мудрости и признаться во всем королю, пока еще не стало слишком поздно.

Валлария молча выслушала его, перебирая своими маленькими пальчиками края глиняной маски. Ни один мускул так и не дрогнул на ее благородном лице, видимо долгие годы, проведенные подле самого короля, научили ее скрывать свои истинные эмоции.

Свейн хотел добавить что-то еще, хотел сказать, что все это неправильно, что следует вернуть магистериуму его рунные камни и зелья, которые члены собрания тайком собирали в течение столь долгого времени. Он также хотел убедить принцессу, что ее мнение о жрецах и о магистериуме в целом — ошибочно, что ей стоит пересмотреть свои взгляды, ведь, в конце концов, здоровьем ее отца занимаются именно жрецы!

— Мне нравится ваша откровенность, Свейн, — ее черные глаза казались двумя огромными впадинами, что поглощали в себя оставшийся в зале тусклый свет. — И я тоже буду с вами откровенна. Прошу же, выслушайте меня, перед тем как принять чью-либо сторону.

Свейн подумал, что он и вовсе бы предпочел оставить все как есть. Его семья уже несколько веков служит единому королю, чей трон передается согласно строгим правилам престолонаследия. После смерти Люциана, королем должен стать его сын Вельгайн, а уж за тем и его дочь. Валларии, для ее же спокойствия, следовало бы поскорей выйти замуж и оставить все эти мысли о «спасении» материка.

— В ваших глазах мы все не более чем кучка воров и изменников. Даже не пытайтесь отрицать это, я знаю, как все выглядит со стороны, — на мгновение принцесса показалась сильно уставшей, сколько бессонных ночей ушло, чтобы спланировать все это? — Мой отец, король Люциан… Жрецы утверждают, будто бы его сердце сковала какая-то редкая хворь. Эту байку знаем мы все, а я даже верила в нее какое-то время, — она сжала глиняную маску чуть сильней. — Нам с братом запрещали видеть его, говорить с ним. Все, что нам позволялось, так это время от времени передавать ему письма — на липкой, пропитанной мятными листьями бумаге. Мы несколько лет ходили мимо отцовских покоев, молясь о его скорейшем выздоровлении. А вскоре молилась уже одна я. Мой дорогой брат Вельгайн почти перестал бывать во дворце: он утверждал, что ему тяжело слышать стоны и крики, которые исходили из-за закрытых дверей королевской спальни. Но я-то знала, какие стоны ему в самом деле милей… — принцесса мотнула головой, словно пытаясь скинуть с себя ненужные мысли. — Время для нас будто остановилось. Изумрудные мантии жрецов то и дело мелькали возле отцовских покоев, но на мои расспросы они отвечали крайне размыто, говоря лишь о заразности и о необходимости продолжать лечение. Я быть может еще и смирилась с этим, но желание увидеть отца с каждым днем становилось сильнее. Я боялась, что потеряю его, потеряю, как и свою мать, не успев даже попрощаться как следует… И вот тогда я решилась, — Валлария хоть и пыталась говорить, как можно спокойнее, но в тот момент ее голос дрогнул. — То, что я обнаружила — то был не мой отец. Это был не Люциан, это просто его оболочка. Бездумное, глядящее в пустоту тело, которое не в силах узнать даже свою собственную дочь! Он называл меня именем моей матери, не переставал твердить об опасности, которую видел повсюду, он твердил о первородности Пыли и о совсем уж каких-то жутких и непонятных вещах. В тот день я нашла там не только своего отца: там были и записи, тетради, разбросанные рецепты и свитки. Жрецы не занимались лечением Люциана — они лишь поддерживали его всепоглощающее безумие!

Свейн слушал рассказ принцессы, не веря собственным ушам. Зачем бы магистериуму делать все это? Зачем скрывать правду об истинной болезни Единого короля? Киган бы ни за что не поступил так, он просто не может быть к этому причастен. Здесь определенно произошло какое-то недопонимание.

— В магистериуме у меня тоже имеются свои друзья, я сразу расспросила их, узнала о формулах и о тех ядах, которыми Совет девяти на протяжении нескольких лет травил моего отца, подпитывая его больной разум и искалеченную душу, — темные глаза принцессы смотрели прямиком на Свейна. — Так скажи же мне, будущий граф, что мне оставалось делать? К кому обратиться за помощью? Высший Совет пошел против Единого короля, Иерихат-хал, что тесно связан с ним, возможно тоже замешан в этом. Как бы это странно не звучало, но в своем собственном дворце я могу доверять лишь небольшой горстке людей, а в магистериуме и того меньше… Высказаться в открытую? Кто же мне поверит? Я выслала письма с просьбой о помощи каждому из пяти Великих графов, думаешь хоть кто-то откликнулся? Я для них — избалованная принцесса, не более, они не станут меня слушать, также, как не станут слушать и моего брата, пока тот не взойдет на трон. Но ведь король жив, зачем же материку еще один король? — Валлария обвела взглядом небольшую комнату для совещаний, в которой они сейчас находились. — Я организовала Алое Братство, чтобы положить конец тому обману, что опутал наш материк. Я хочу справедливости, хочу, чтобы мучители моего отца заплатили сполна за то, что они сделали. Я заставлю их ответить на все вопросы, что скопились у меня за долгие годы. А если они не захотят слушать то, что ж… В таком случае, им ни за что не уйти от королевского возмездия и моего гнева.

Минула почти неделя поисков в душном и многолюдном Ярмале. Део больше так и не встретил Пыль, хотя кристалл продолжал говорить о ее наличии. Поиски жреца через кровь юноши также не помогли ему ничего добиться. Но от этого Падре, казалось бы, напротив, был только воодушевлен. Он считал, что раз даже магистериум не посылает сюда своих людей, то значит они также не нашли источник. А их ведь несколько сотен — опытных, обученных жрецов. Поэтому не удивительно, что они в одиночку сейчас не могут ничего отыскать в таком большом городе как этот.

Део же наоборот с каждым днем впадал в еще большее уныние. Ведь именно из-за него они и застряли здесь. Что если его видения перестали быть правдивы? На четвертый день он уже даже перестал использовать на порез мазь, чтобы завтра можно было бы пустить кровь лишь оторвав небольшую корочку. Но каждый раз, исследуя определенный район города, Део уже и не надеялся чего-то найти.