Ханс отошел от трибуны, он хотел было вернуться назад, на мягкий стул, где сидел до этого, но официально его еще не отпустили. Он сильно нервничал, покусывая нижнюю губу. Падре тоже слегка побледнел, но в целом, по его лицу нельзя было ничего прочесть.

— Продолжайте, мы не хотим мешать.

Сквозь алую повязку было непонятно, куда направлен взгляд этого странного человека, но Део почему-то казалось, что куда бы он не смотрел — этот старик видел все.

Тем не менее в зале еще какое-то время была абсолютная тишина. Даже писарь перестал себе что-то строчить, все ждали что скажут мудрейшие.

— Я — Аластор Бетчел, как член Высшего Совета и представитель верховной власти магистериума, считаю, что мы достаточно услышали сегодня, чтобы принять решение. Падре Девере должен понести наказание, — Део взглянул на своего учителя, интересно, о чем он думает сейчас. — Правила магистериума равны для каждого жреца, мы не делаем исключений. Предыдущие заслуги Падре не будут аннулированы. В нашем случае рассматривается только то, что произошло в тот день. Действия жреца и последствия, к которым они привели. Решение будет произведено числом подсчета голосов. Каждый из членов Совета должен отдать свой голос «за» или «против», вынесенного приговора. Григар, верный слуга магистериума, учтет каждый из них и внесет в манускрипт. Манускрипт Высшего Совета является основным документом власти магистериума, скрепленного рунами много веков назад. То, что записано там, не подлежит сомнениям.

Все девять членов Совета встали. Даже тот дряхлый старикан, который, казалось бы, даже сидит в кресле с трудом. Но в целом, Део был поражен тем, какое впечатление они на него производили. Теперь их мог видеть весь зал: серебристые мантии мудрейших будто светились, и без того в хорошо освещенном помещении, хоть они и были все разного роста, сложения, но в таких одеяниях они казались просто столпами света. В этом было что-то завораживающее. Человек, стоявший выше всех, заговорил.

— Кто за то, чтобы изгнать Падре Девере из магистериума и лишить его права называться жрецом? — три руки взвились вверх.

Трое! Это ведь так много. Значит тут все решит общее число голосов, если мудрейших всего девять, то стоит лишь пятерым из них быть «за» и Падре непременно ждет наказание.

— Кто за то, чтобы отстранить Падре Девере от деятельности магистериума? Временно лишить его права пользоваться архивами, хранилищами, иметь какие-либо привилегии?

На этот раз все девять рук поднялись вверх. Део даже подумал, что может быть он уже потерял сознание и все это ему снится? Как могли мудрейшие решить такое по отношению к Падре? Это же он, его учитель, у него всегда и на все есть какой-нибудь план.

— Срок? — продолжил говорить Аластор.

На этот раз мнения разделились относительно года и четырех лет, впрочем, все быстро сошлись на том, что два года будет вполне достаточно, чтобы все хорошенько перепроверить и огласить окончательный приговор.

— И, наконец, можно ли такому как Падре, доверять покровительство? Может ли жрец, правильно воспитать ученика, сам при этом, нарушая закон? Напомню вам, что он не просто перепутал микстуры, или же создал портал без разрешения. Он воспользовался запрещенными рунами печати на собственном ученике! — в зале поднялся недовольный шепот. — Кто за то, чтобы лишить Падре Девере права быть наставником?

И снова все девять рук. Единогласно. Део смотрел на учителя, ожидая что тот также посмотрит на него. Но жрец стоял прямо, его взгляд был направлен на мудрейших, на каждого из них. Ханс, под общую суматоху все же прошел обратно к своему изначальному креслу. Впрочем, никто и не заметил его отсутствия возле трибун. Все были поглощены тем, что еще решит Совет.

— Так как у Падре уже есть ученик, и, следуя нашему только что принятому решению, мы, представители высшей власти магистериума, разрываем договор между ними.

Део не мог поверить, что все сказанное сейчас — правда. Разве не этот же Совет, около восьми лет назад разрешил Падре взять в ученики эльврата? Тогда собралось гораздо больше народу, и почти все из них были за то, чтобы отклонить данное прошение. Но мудрейшие решили иначе. Так почему сейчас, почему сейчас они вдруг передумали? Так уж страшны эти запрещенные руны? Део же жив! Вот он, стоит перед ними! Чуть качаясь, но это лишь от дурмана и недавней телепортации. Даже в обычные дни он переносил ее неважно, а сейчас и подавно. Вот бы только юноша мог им все объяснить, и жрецам, и мудрейшим, Иерихат-халу. Они непременно бы передумали.

Део искал взглядом так необходимой ему поддержки, но не находил ее, даже его учитель продолжал стоять к нему спиной. Может быть он рад такому решению? Зачем ему ученик-шхун? Через два года он, возможно, сможет взять себе более подходящую кандидатуру.

— Также Падре Девере надлежит вернуть все компоненты, все зелья и рунные камни, что он брал в свое пользование. У нас имеется точный список. Григар, прошу зачитайте его.

Но вдруг вместо, уже ставшего привычным голоса писаря, Део услышал чей-то другой, четкий мужской голос прямо в своей голове.

«Где ты его прячешь, эльврат?»

Део побледнел. Этот голос. Он не мог принадлежать никому другому. Это абсолютно точно был он.

Юноша, превозмогая себя, посмотрел туда, где восседал Иерихат-Хал. Его повязка была все также опущена на глаза, он будто бы и не двигался с того момента, как занял это кресло, его словно вообще мало интересовало происходящее. Маленький, едва заметный старик, среди девяти мудрейших в сверкающих мантиях. Слышали ли они, то, что сказал Иерихат-Хал?

«Умно, очень умно».

И снова этот голос. На этот раз Део больше не мог вытерпеть, он упал на колени и его резко вырвало, прямо на этот холодный мраморный пол. Мантия была необратимо испорчена.

В зале послышались возгласы возмущения, кто-то прикрыл рот рукой, даже Григар на время запнулся в перечислении.

— Мой мальчик! — Падре кинулся к ученику, несмотря на то, что мог тоже запачкаться, он помог ему встать, но это давалось ему с большим трудом. — Позже закончим этот треклятый список! Ему нужна помощь, вы разве не видите!

Мудрейшие видимо тоже были в замешательстве, они переглядывались друг с другом, пытаясь решить, как следует поступить в такой ситуации, ведь слушание еще не закончено.

— Да что с вами со всеми? Он здесь больше не нужен! Отведите его в больничное крыло, иначе я сделаю это сам! — естественно Падре никто бы не позволил покинуть зал сейчас, но шхун и правда выглядел неважно. Кто-то из Совета отдал приказ сопроводить Део в приемный покой.

— Не забывайтесь, мистер Девере, в том, что происходит в этим эльвратом, виноваты только вы.

Это было последнее, что успел услышать Део перед тем как потерял сознание. Его вывели двое жрецов, ловко подхватив под плечи. Вслед за ними, через главную дверь, вышел и Иерихат-Хал, видимо ему больше не было надобности продолжать находиться здесь. Григар, немного откашлявшись, продолжил читать.

— Дорогой Свейн, вы сегодня как-то неважно выглядите, — старый надсмотрщик заботливо протянул морщинистую руку, едва ли коснувшись холодных пальцев юноши.

Тот будто очнулся от своих мыслей и с удивлением обнаружил, что сидит над одной и той же секцией склада уже более двух часов. Записей в его пустующих свитках, впрочем, так и не прибавилось. Неужели теперь он и правда не сможет ни о чем другом думать? Свейн устало вздохнул, пожалев о зря потраченном времени.

— Да, мне немного нездоровится, — смущенно ответил он, потирая одеревенелые виски.

— Тогда вам не следует здесь находиться, мой друг. Склад очень темное и холодное помещение, тогда как вам просто необходим свежий воздух и солнечный свет. Естественно, наряду с хорошими зельями, — жрец ненадолго задумался о чем-то, а после, оторвав кусок чистого пергамента, что-то быстро там набросал. — Подойди с этим рецептом в больничное крыло. Скажи, что от господина Ламонда, у меня сохранились кое какие запасы, и они частенько выручают меня от такой вот хандры.