— Этот твой, — Део вопросительно взглянул на жреца, зачем ему иллиар если он не собирается сражаться? — Храни его при себе. Только прошу, используй табличку с умом, не как зелье невидимости, что я подарил тебе на твой день рождения, — юноша покраснел, значит он все-таки знал, что Део потратил свой подарок на представление в Ярмале. — Если что-то пойдет не так, ты можешь воспользоваться им на свое усмотрение. Но я уверен, что, потеряв свое тело, дерево истратит и большую часть своих сил, ведь, скорее всего, его питают не только людские жизни, но и корни. Недаром он так разросся, — вдруг жрец достал письмо, то самое, что он писал до этого, пару секунд он просто молча смотрел на него. — Я оставлю письмо на время у тебя, боюсь, будучи недалеко от огня, могу и спалить его ненароком. В доме же, оставлять такую информацию и вовсе небезопасно. Надеюсь ты меня понимаешь.

Део взял свернутый листок и аккуратно убрал его в нагрудный карман своего плаща.

— Вот и отлично. Пожалуй, надо ложиться спать. Завтра будет непростой день, — он нарочито громко зевнул. — Может у тебя есть какие-нибудь вопросы?

Део еще раз мысленно пробежался по их с Падре плану. Все было предельно ясно, но опять же, успех всей этой вылазки держался на чистой удаче и умениях жреца, ведь кто знает, на что именно способно это создание Пыли. Находясь в воспоминаниях Лоуренса, он чувствовал лишь безграничную силу дерева, возможно, это было вызвано тем, что сам доктор был слаб, и энергия древа казалась ему столь могущественной. Но что если эти факторы никак не связаны между собой? Что если дерево и правда так сильно? Оно столько лет растет здесь, питается чужими жизнями, слабостями. Ведь когда Лоуренс был тут оно уже имело такую силу. Деревенские поклоняются ему всю жизнь, даже такие седые, как старейшины. Значит дереву лет семьдесят, не меньше. Но что-то подсказывало юноше, что оно находится здесь гораздо большее время.

— Вы же ви…видели? Белые идолы? — наконец проговорил юноша, вспоминая те странные статуи, что показала ему Иргрит. — На краю деревни есть несколько.

— Белые идолы? — Падре задумчиво почесал бороду. — Честно сказать, я и не вглядывался в них. У деревенских слишком много способов выразить свое признание богу Антару. Но если бы было что-то необычное, то я бы определенно заметил это. А с ними что-то нет так?

— Н..нет, не знаю, — Део подумал, а что если это ему лишь показалось. Ведь и правда, у домов стояли идолы самой причудливой формы. Разве будет странным, что около леса кто-то выкрасил все эти деревяшки в белый цвет? Это какая-то нелепица.

— Мне нужно приготовить противоядие, воспользуюсь кухней под предлогом позднего ужина, — Падре поднялся и начал убирать обратно рунные камни, что он до этого разложил на столе. — Если больше вопросов нет, то как раз-таки этим и займусь. Ты не против?

Део не возражал. Странно, пока жрец отсутствовал весь день, ему не терпелось поговорить с ним: расспросить о старейшинах, о том, что он видел, о создании Пыли… Но сейчас же, его голова будто бы разом опустела. Завтра они поднимутся на опушку в сопровождении Рига и, наконец-то, все решится. Он исполнит свое обещание, данное Тилю.

Городские стены Розенхола были намного меньше, чем те, что им пришлось увидеть на подходе в Эзимгард. Да и выполнены они были в более спокойной манере: никаких тебе сторожевых башен и железных ворот, скорее всего эти строения служили только для того, чтобы защищать жителей от дикого зверья, но не более.

Варон видел, как Греттель, придерживая под руки свою подругу, медленно зашла в дом. Он был рад, что девушка не предложила пойти вместе с ней. Вынести причитания и плач, только теперь от двух женщин, он был просто не в силах.

Постепенно его мысли опять устремились к Ярмалу. Все-таки Варон слегка волновался на счет того, а не обманул ли его торговец с тележкой? После того, как они покинули арену, этого мужчину будет не так просто найти, и мятый адрес в кармане сейчас единственная его зацепка. А теперь еще эта ноющая боль в плече. В таком большом городе, как Ярмал, наверняка должен быть доктор, работающий с эльвратами. Если же нет, то шхуну придется туго. Сам он в лекарном деле не то чтобы разбирался: да, Варон умел оказать первую помощь или вправить вывихнутый сустав, но лечить какие-то более серьезные вещи… На этот случай у Зуба был припасен личный доктор, крайне неприятный тип, но работу свою он делал качественно. По крайней мере за все года службы у Эрдгара, шхун так и ни разу не пожаловался на лекаря и всегда был доволен его результатом.

Прошло уже более часа, когда из маленького дома, наконец, выглянула Греттель, и быстрыми шажками засеменила к скучающему юноше.

— Все хорошо, Фела заснула, — чуть отдышавшись произнесла она. — Мы можем…

— Уехать отсюда, — закончил за нее Варон, поглядывая на свою полудохлую лошадь.

— Нет, не сейчас. Мать девушки так благодарна, что предложила накормить нас и спокойно провести ночь в теплых постелях. Она… Она в курсе, что ты эльврат.

— Она готова спать в одном доме с демоном? — шхун устало вздохнул. — Мы сделали все, что могли. Больше здесь делать нечего.

— Но Варон! У нас нет денег даже на ужин, не то чтобы на достойный ночлег. Неужели ты хочешь снова спать в лесу? А если опять нападут разбойники?!

— Мало вероятно.

— Да и к тому же, — не унималась та. — Вдруг мать Фелы пожелает послушать и нашу версию, о том, как ты… Расправился с убийцами ее мужа.

— Это не сказки на ночь, и не стоит их никому пересказывать, — сухо ответил тот, но все же подумал, что провести ночь под крышей было бы и правда хорошо, от холода у него то и дело сводило плечо.

— Тогда расскажу я, а ты просто кивай. Это же не трудно, ну, Варон? Да и для Фелы будет лучше, если она сумеет с нами попрощаться. Уйти вот так вот, словно мы все незнакомые люди!

— Мы и есть незнакомые люди, — Варон угрюмо смотрел в сторону заросшего дома. Вскоре из трубы повалил дым, видимо женщина нашла в себе силы разжечь очаг, чтобы поставить греть воду или незатейливый ужин. Внутри сейчас, должно быть, очень тепло. — Я бы зашел только если спросить какую-нибудь мазь или настойку…

— Вот и отлично! — Греттель забрала у юноши лошадей и повела их прямиком к дому. — Она будет рада. Ну, мать Фелы. Она желает тебя поблагодарить лично.

Внутри пахло творогом и свежим сыром. Варон невольно вспомнил о своем скудном ужине, который ему довелось вчера съесть, живот предательски заурчал. В следующий раз надо как следует закупиться провизией перед тем, как вновь отправляться в дорогу.

Мать Фелы, по-деревенски широкая женщина в чепце, встретила их на пороге, на ней не было лица, от того какие ужасные вести ей пришлось недавно услышать. Но все же, она держалась молодцом, разве что глаза были красные от слез. Она постаралась выдавить из себя улыбку.

— Вы… Тот самый? Вы спасли мою дочь? — ее голос дрожал от волнения, в руках она сжимала грязное полотенце, да с такой силой, что костяшки у ее пальцев болезненно побелели.

Варон с надеждой взглянул на свою спутницу.

— Да, это он убил всех разбойников. Как я уже говорила, мы и сами чуть ли не стали жертвами…

— Спасибо вам, юноша! — женщина поклонилась в ноги. — Они забрали моего мужа, но, если бы и еще дочь… Я бы не пережила. Клянусь, что такое пережить невозможно! Чем я могу вас отблагодарить?!

Греттель осторожно приобняла ее за плечо.

— Нам ничего не нужно, любой бы на нашем месте сделал тоже самое.

— Но, позвольте же! — не унималась та. — Хоть что-нибудь! За жизнь моей девочки, моей Фелемонии.

— Ну, мы немного проголодались в пути, как, впрочем, и сама Фела. Поэтому было бы здорово поужинать всем вместе, перед тем, как придет время попрощаться, — Греттель попыталась сказать это как можно осторожнее, но женщина все равно сломя голову бросилась на кухню.

— У нас есть перловка и немного сала, также мой муж разводит…разводил перепелок, уж очень любит их Фела. Боги мои, за что мне все это?!