— Держи, заслужил, — он протянул его сквозь небольшое квадратное отверстие. — Держи, пока я не передумал.

Возможно, стоило бы отказаться от такой жалкой подачки, проявить внутреннюю гордость, но голодный живот сводило так сильно, что Киган без раздумий выхватил из его толстых маслянистых пальцев часть своего скудного завтрака.

— Ты ведь в Совет совсем молодым попал? Как тебе удалось?

Жрец впился зубами в свежий, еще пахнущий печью, хлеб, ему совершенно не хотелось вести разговор с этим тупоголовым истуканом.

— Я вот сколько не пытался, меня даже слушать не хотели, — вздохнув, продолжал тот. — Ну да, брошь у меня деревянная, но мозги в управлении совсем другие нужны. Такие, чтоб все не обернулось так, как сейчас.

Киган взглянул на него, смакуя хрустящую корочку.

— А какие нужны в Совете мозги? Поделись-ка, если не сложно.

— Тогда слушать не захотели, а сейчас подавай все готовенькое. — злорадно усмехнулся стражник, сложив руки в карманы своих широких брюк. — Ну уж нет! Да и главное, что теперь все будет совсем по-другому.

— По-другому, это как?

— Просто, по-другому, — сказал тот, гордо выпятив грудь вперед. — Первым делом, принцесса Валлария пообещала выпотрошить все склады магистериума и раздать лекарства нуждающимся и больным людям, тем самым, на которых вы, Совет девяти, смотрели лишь с высока.

— Вести верную экономику, не значит смотреть на всех сверху вниз, — поправил его Киган. — Чего еще она хочет?

Так и не поняв, издевается ли над ним жрец этой простой фразой или говорит всерьез, стражник продолжил.

— Рунные камни. Все рано или поздно научатся пользоваться ими, ибо эти знания должны принадлежать не только магистериуму. Я целиком и полностью поддерживаю это решение, сила камней поможет очень многим людям заметно улучшить свою жизнь.

— А ты уверен, что они захотят учиться? — жрец с интересом наблюдал, как сильно приходится стражнику напрягать его голову.

— Так или иначе, никто заставлять их не будет. Валлария не станет никого принуждать.

— А наша дорогая принцесса в курсе, что запасы рунных камней ограничены? Шахты по их добыче вот-вот иссякнут, а мы не в силах отыскать новые.

— Вы — да, а Валлария знает где их искать.

«А вот это уже интересно. Если она действительно говорит правду, то откуда ей быть настолько уверенной? Кто ей сказал?»

— А с тобой что? Наколют позолоченную брошь и отправят читать лекции в будущих школах?

— На счет броши я не уверен, а вот профессор из меня хоть куда, — он самодовольно оттянул свой темный кожаный ремень. — Да и к тому же, учиться теперь будут не только мальчишки…

Киган не стал забивать себе голову мыслями о том, что в будущем случится с Белым Замком. Да и он был уверен, что такие люди, как старый граф Хоуэл, изо всех сил постараются не допустить слишком больших изменений. Он продолжил есть молча, пытаясь поймать каждую крошку, выпавшую из его рук.

— Я приду за тобой через час, — зевнув от нахлынувшей на него скуки, проговорил стражник. — Можешь пока поспать или поговорить с крысами, ты у нас такое любишь.

— Фонарь?.. — Киган и сам не ожидал, что попросит об этом. — Оставишь мне рунный фонарь? Я бы хотел, чтобы мои глаза хоть немного привыкли к яркому свету перед тем, как мы поднимемся наверх.

— Чего это ты задумал? — стражник с недоверием покосился на сидящего мужчину в углу.

— Я слишком измотан, чтобы сейчас о чем-либо думать. — тут же ответил Киган. — Так оставишь или нет?

Тот, с минуту поразмыслив, сплюнул на пол, и, отвязав от пояса небольшой исписанный рунами фонарь, поставил его на пол рядом с решеткой.

— Наслаждайся, — ухмыльнулся он и отправился прочь, в его легкой наплечной сумке лежал еще один такой же прибор, поэтому стражнику не составило особого труда найти запрятанную в темноте дверь.

— Чертов кретин, — подождав, пока шаги стражника совсем стихнут, Киган попытался было дотянуться до фонаря рукой, но, как бы он ни старался, ничего не выходило. — Мог бы и поближе подвинуть!

Вскоре, окончательно выбившись из сил, Киган оперся на холодную слегка влажную решетку.

— Эй, малыш, я и тебе оставил, — жрец приметил в углу серую, с оборванным ухом, крысу. — Тут хлеб, будешь? — он поманил рукой, но крыс отчего-то, так и не думал выходить. — Боишься яркого света? Неужели ты никогда не поднимаешься наверх?

Вот и ему вскоре предстоит подняться туда. Подняться в последний раз: вдохнуть чистый прохладный воздух, увидеть зелень листвы, и небо… Интересно, какое оно будет сегодня? Все в белых больших облаках, или же пойдет дождь? А может быть будет ярко светить полуденное солнце? В таком случае их висящие трупы быстро начнут разлагаться и вонять, если, конечно, искусственно не замедлить весь этот неприятный процесс. Ведь именно так жрец и поступил когда-то давно с Гарри.

— Ты ведь знал про Алое Братство? — проговорил Киган. — Или был также глуп, как и я?

Крыс, тем временем переборов свою трусость, подошел к сидящему на полу жрецу, и начал грызть разбросанные специально для него крошки.

— Молодец. Питайся хорошо, и если уж решишь забежать на верхние этажи замка, то остерегайся расставленного яда. То зелье так пахнет, жуть просто, думаю, ты сразу поймешь, — Киган с интересом наблюдал за маленьким крысенышем, пока на ум ему не пришла одна очень странная идея. — Эй, эй, погоди! — жрец отобрал у него лакомую хлебную корочку. — Сделаешь для меня кое-что?

Может быть этот звереныш действительно доверял Кигану, или же был очень голоден, но он остался стоять на самом месте, лишь подняв кверху свой длинный крысиный нос.

— Молодчина, ты очень умный крысеныш, — жрец повернулся в сторону горящего неподалеку фонаря. — Я почти смог дотянуться до него, понимаешь? Ты только подтолкни мне его слегка. Сдвинь в мою сторону, сможешь? — крыс все также молча смотрел на него. — Что ж, давай попробуем.

Осторожно прицелившись, Киган запустил маленьким кусочком хлеба в сторону фонаря, но промахнулся. Хлеб приземлился совсем не там, где он рассчитывал. Но, тем не менее, его мохнатый друг, проскользнув сквозь железную решетку, добежал до упавшего хлеба и принялся его поедать.

— Да, отлично, — Киган взглянул на оставшийся в руке кусок. — Теперь мне бы не оплошать.

Он еще несколько раз повторил странную процедуру, чем-то похожую на игру, пока, наконец, хлеб не упал прямо около рунного фонаря.

— Давай же! Подтолкни мне его!

Но крыс ел очень аккуратно, то и дело, боязливо оглядываясь, на непонятный источник света возле его крохотной фигурки.

— Ну же, просто двинь его, и фонарь упадет. Ну, давай!

Но даже так у Кигана ничего не вышло. «Мне осталось не так много, а я занимаюсь тем, что дрессирую какую-то грязную мышь. Смех, да и только». Жрец выкинул остатки размякшего в руках хлеба и закрыл глаза.

«Граар — это совсем не то, что мы себе представляли. Магистериум во многом ошибался: на счет Пыли, разломов, созданий пустоты и даже рунных камней. Я не сразу понял все это. Но теперь не осталось сомнений в том, что мои догадки верны», — сколько раз Киган перечитывал это письмо? Пять? Больше? Но все, что Стиан описал там, походило на полнейшую выдумку. — «Так много лет, проведенных мною в Цитадели, казалось бы, совершенно не сдвинули мои исследования с места. В поиске граара я всегда заходил в тупик. Всегда. Но, только до того случая.

Мы наивно полагали, что граар проявляется крайне болезненно: так было написано во всех свитках, во всех древних манускриптах, посвященных эльвратам. Но от чего-то мы, люди, всегда думали лишь о физической боли. Когда как граар — это совсем иная боль. Боль, сравнимая только с потерей близкого человека.

Говорил ли я тебе о том, кем была моя Долли на самом деле? Она была прекрасной женщиной: красивой, умной, с ней всегда было о чем поговорить, правда вот, ей запрещалось это делать. Думаю, излишнее описание всех достоинств моей жены будут здесь ни к чему. Да и ты ведь наверняка все и так понял. Ты намного сообразительнее меня, Киган, но и намного добрее. Если б не эта твоя доброта, ты бы давно и сам разгадал эту нелегкую загадку на счет граара и Пыли.