— Если магистериум вовремя разберется с порталами, разломами и всеми этими созданиями Пыли, то, возможно, все наконец изменится в лучшую сторону.

Когда Део думал об этом всем, его желание поймать Пыль усиливалось стократно. Она здесь, в Ярмале, осталось только…

— Вон та монахиня? — Падре внимательно смотрел на противоположную улицу, где толпились несколько человек, они все были в церковных накидках и раздавали желающим всякую мелкую утварь, за небольшое пожертвование.

Део кивнул. Он отчетливо видел Пыль от той, что стояла левее всех.

— Интересно, — он закусил губу, на улице они решили не говорить особо о Пыли, да и вообще Део желательно не разговаривать, даже если и кажется, что их никто не слышит. — Что ж, я подойду, а ты смотри со стороны на ее реакцию. Может быть что-то заметишь.

Юноша вновь кивнул. В этот раз он ни за что не потеряет источник.

Падре попросил его подойти чуть ближе, чтобы если что, тот мог услышать весь их разговор. Монахиня говорила так тихо, что даже на таком расстоянии, расслышать что-либо давалось ему с трудом.

— Господин жрец, — она мгновенно поклонилась, светлые волосы заслонили ее лицо, она была довольно красива, даже для своих лет. — Благословит вас Богиня, за ваше усердие и за то, что вы спасаете другие жизни.

— Ну что вы, спасаю, это слишком большое слово для того, кто создает микстуры от мигреней. У настоящих лекарей куда больше заслуг.

Монахиня смущенно улыбнулась, если она и одержима созданием Пыли, то оно никак себя не выдало, даже узнав, что перед ним жрец. Део с любопытством осматривал ее наряд. Он знал о церквях не так много: у них разные боги, символы и молитвы. Общее у них лишь то, что они считают Свет высшим даром на земле.

Люди на материке поклонялись разным вещам. Самая могущественная церковь на данный момент — это церковь «Лучистого Озарения», на севере всеобщую любовь сыскала церковь «Анны Прихве», жрицы, которая жила несколько тысяч лет назад. А в некоторых южных селениях люди молились богу «Антару», который, по их мнению, управлял погодой, урожаем и смертью.

Монашеское одеяние той женщины, говорило о том, что она принадлежит церкви «Озарения», и скорее всего, она одна из посвященных. Они носили светлые рясы, и на лбу была соответствующая повязка, частично скрывающая глаза. Они считали, что видеть свет полностью — значит пользоваться им зазря. Део однажды спросил своего учителя, что тот думает об общем Боге, но тот сказал, что ему без разницы, верит ли во что-нибудь его ученик или нет, лишь бы это не мешало его обучению.

— Чем я могу быть вам полезна? — ее голос был абсолютно спокойный и такой нежный, всех ли в церкви учат говорить таким голосом?

— Увидел, что вы собираете пожертвование и решил помочь, — Падре потянулся к кошельку с деньгами, но монахиня вдруг замотала головой.

— От магистериума пожертвование приходит строго раз в полгода, и этого нам вполне достаточно. Мы не смеем брать со жрецов что-то еще.

— Тогда мне даже нельзя прикупить у вас что-нибудь? — старик улыбнулся, каким бы он не казался сейчас расслабленным, Део знал, что он также наблюдает за Пылью, как и его ученик.

— Конечно можете, но вряд ли вы найдете тут что-либо интересное для себя, — монахиня показала ему то, что лежало у них на прилавке. — Тут вязаные игрушки, гербарий, свечи, мы все делаем вручную, вместе со своими прихожанами.

Остальные монахини также поклонились жрецу, они были все похожи одна на другую, только их наряд чуть отличался темнотой повязки и длинной рукавов. У той, с кем говорил Падре, они достигали колен.

Пока Падре рассматривал те вещицы, что ему предложили, он то и дело задавал разные вопросы.

— Да, у нас нет никаких серьезных болезней, нам вполне хватает лекарств и мазей, что привозят нам с магистериума. Если же что-то срочное, то мы обращаемся за помощью в местную больницу.

— Тем не менее, наверное, приют доставляет вам немало хлопот.

— Нисколько, мы стараемся помочь всем нуждающимся, даем кров, одежду и еду. Этого не так много, но благодаря пожертвованиям и подношениям граждан, мы в состоянии вселять в людей надежду и дарить им Свет.

— Можно ли как-нибудь тоже посетить ваш приют? Может быть и моя помощь пригодится.

— Что вы, господин жрец, не стоит утруждать себя, я уже говорила, и наш частный доктор…

— Но я настаиваю, — Падре слегка улыбнулся, чтобы эта фраза не выглядела так угрожающе. — Да и моему ученику будет полезно побывать там.

— Ученику? — удивилась та.

Жрец сделал жест, чтобы Део подошел к ним, и тому ничего не оставалось, кроме как повиноваться. На мгновение повисло неловкое молчание.

— Это мой ученик, — Део вежливо поклонился, монахиня также поклонилась ему в ответ.

— Дитя огня и снега, наша церковь была и будет оставаться приютом для ваших душ, — после она переключила все свое внимание снова на Падре, то ли ей просто не хотелось замечать шхуна, то ли наоборот, жрец возвысился в ее глазах еще больше, от того, что у него в учениках эльврат.

Део стоял молча, потупив глаза, кровь при этом не прекращала капать с его руки, но Пыль совершенно никак не реагировала на нее. Монахиня не была одержима, и у нее не было с собой никакого предмета, которым бы могло владеть чудовище, Део почувствовал бы и это. Скорее всего она просто провела какое-то время недалеко от разлома, или около самого создания Пыли. Он не мог знать наверняка.

Женщина согласилась сопроводить их в приют, хоть Падре и уверял, что найдет дорогу сам. Део знал не понаслышке, какие люди обитают при церкви. Бездомные старики, калеки, иногда шхуны, все, кто потерял свой жизненный путь или даже разум. Монахини усердно выхаживают их и ищут им новое место в обществе. Большинство шхунов могло получить какую-никакую работу именно через церковный приют. Их там по крайней мере не боялись.

И все равно, войдя в помещение, Део немного поморщился от запаха, что стоял в этих залах. Даже благовонии не в силах скрыть его, так пахнет нищета и старость. Койки стояли около стен напротив друг друга, здесь было не больше тридцати кроватей, и часть из них была не застелена вовсе.

— С открытием новой больницы, часть пациентов перевели туда. Наш приют не совсем пригоден для выхаживания больных. Скорее мы помогаем им духовно.

Падре слушал в пол уха, он следил за тем, что почувствует его ученик. Но тот выглядел совершенно спокойным, осматривая койки и людей, что здесь находились. Неспешно они прошли во внутренний дворик.

— Здесь мы молимся Свету, — продолжала монахиня, подняв глаза к небу, было непонятно хорошо ли она видит сквозь этот кусок ткани на ее лице или же нет. — Молимся за светлое будущее и очищение в наших сердцах и душах. Не хотите ли присоединиться? Сейчас как раз будет молитва.

— Если возможно, я понаблюдаю с моим учеником со стороны.

— Понимаю, — она слегка улыбнулась. — С вашего позволения, — она отошла к одному старику, что позвал ее, Део был рад, что его присутствие никого здесь не всполошило, и все шло своим чередом.

— Я ничего здесь не нашел, ты, наверное, тоже? — Део кивнул, Пыль ярко светилась только на этой женщине, все остальное было совершенно обычным. — Что ж, значит источник находится не в приюте. И, наверное, даже не в самой церкви, ведь другие монахини не несут за собой отпечатка, я прав? — кажется, люди, находившиеся неподалеку, стали замечать присутствие здесь жреца и шхуна, поднялся небольшой шепот, но во время молитвы, так никто и не осмелился подойти к ним. — Скорее всего она бывает в определенном месте, где и контактирует с тем, что мы ищем. Это немного осложняет дело, но в целом, пока все идет неплохо.

Они терпеливо подождали окончания молитвы. Део старался не смотреть на людей, что были вокруг. Большинство из них имели шрамы от солевой сыпи, довольно распространенная болезнь у бедняков, она сильно уродовала и калечила людей, если ее не лечить вовремя. Хоть болезнь и не заразная в своих поздних стадиях, но уже после того, как пузырьки гноя лопаются и засыхают на коже, люди все равно сторонятся того, кто имеет на себе эти отметины. Это даже чем-то похоже на то, как относятся к шхунам. Будто их белые волосы и красные глаза могут вдруг перекинуться на кого-то другого.