— Что ты там шепчешь, погань лесная? — подозрительно прищурился мужчина.
Отвернувшись от эллона, Андунээль поймала взгляд человека. Плавно поднявшись на ноги, она стала перед ним. Меньше двух десятков шагов отделяли её от него.
— Разворачивайтесь и уходите, — глухо повторила она, когда из-за ближайшего дерева вышла девочка с луком и стрелой наготове, и стала рядом с мужчиной.
— Не раньше, чем мы получим то, что хотим.
Насмешка и злость ядом капали с брошенных слов, но эллет не обращала на них внимания. Она смотрела на девочку, пытаясь найти в ней хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Но перед ней был озлобленный звереныш. Там, за преградой мутного зрачка, говорить было не с кем.
— Илрад, где ты там?! — выкрикнул чужак, и почти одновременно с этим с противоположного края поляны вышел мальчишка. Набросив на шею Рибиэлсириту конопляную веревку, он тянул за неё что было сил, заставляя коня идти за собой. — Какого орка так долго? Где второй конь?
— Налара не смогла его поймать, — мальчишка виновато посмотрел на отца, подходя к нему ближе.
Внезапно для Андунээль всё встало на свои места. Она живо представила себе их жизнь в Эсгароте. Вечное недоедание, покосившийся холодный дом, звериную жестокость отца, отсутствие материнской ласки и зависть к ближайшим соседям, у которых всего было в достатке.
Переводя взгляд с мальчишки на девчонку, она вновь обратилась к мужчине. Но делала это исключительно для них.
— Раз ты пришел с детьми, я предложу ещё раз, — медленно, с расстановкой и терпеливостью произнесла она. — Оставь коня, забирай детей и уходи.
— Считаешь, что можешь меня заставить? — рассмеялся оборванец, направляя острие меча в её сторону.
Вторя своему отцу, девочка нацелилась на Андунээль. В любой момент она была готова пустить стрелу. Мальчишка же держал коня, стоя чуть в стороне от них. Всё, что у него было — заржавленный нож на поясе. Не видя в нём особой опасности, эллет обратила взор на лучницу. Смотря в её мутно серые глаза, она чуть склонила голову и мягко предложила:
— Опусти лук, и я дам тебе уйти.
— Ты сгниёшь в своём лесу, — с ненавистью прошипела та, но под разрушительной эмоцией, Андунээль безошибочно уловила страх. Именно он заставлял её зло щериться, подобно бешенной собаке, кусающей руку того, кто некогда был её хозяином. Того, кто протянул ей еду.
Эллет тихо выдохнула и опустила голову, прикрывая глаза. Минуту назад она была готова отпустить глупых людей, дать им уйти, сделать вид, что не встречалась с ними. Но они сделали свой выбор. И она приняла его. Она давала им не один шанс. Мысленно обратившись к Рибиэлсириту, она попросила его встать на дыбы, оттолкнуть мальчишку и ускакать, когда она бросится на девчонку. Получив волну одобрения от понятливого друга, она едва уловимо улыбнулась.
А человек, тем временем, распалялся всё больше, глядя на идеальные лица эльфов, на их удобные походные одежды и великолепное оружие. За одну только пару сапог он готов был зарезать их.
— Вы жируете в своих лесах, в то время как мы голодаем.
Обратив на него внимание, Андунээль скользнула по нему оценивающим взглядом. На её лице распустилась, словно ядовитый цветок, усмешка, искривившая губы. Изумрудные глаза заледенели, превратившись в холодные неприветливые звезды.
— Разве моя вина в том, что вы — люди, не умеете жить в мире друг с другом? — неспешно сделав несколько шагов к мужчине, она отметила, как тот сильнее сжал рукоять меча. — Грызётесь, словно псы. Топите друг друга в отбросах.
— Считаешь себя выше нас?
Безразлично пожав плечами, эллет сделала вид, что отвлеклась на Хэзурада, скучающе признаваясь:
— По крайней мере, в нашем королевстве никто не голодает и не ходит в обносках.
— Сука! — выкрикнул оборванец, замахиваясь на эллет мечом.
Терпеливо ожидавшая, когда он это сделает, Андунээль легко ушла от удара и молниеносно бросилась к девчонке, перерубая лук в тощих руках. Но не успела. Всего на одно мгновение. Свист сорвавшейся в полёт стрелы, казался оглушительным. Острый наконечник вонзился в грудь ставшего на дыбы коня. Девчонка выстрелила в него, когда он встал на дыбы и лягнул её брата копытом. Обязанная защитить отца и остановить эльфийку, вместо этого она поступила по-своему.
Последующие действия слились для Андунээль в одну смазанную картинку, подёрнутую туманом. Сознание заволокло жаждой мести и негодованием. Кем были эти люди? Ничтожествами, не умеющими ценить красоты. Зверьём, жаждущим крови. Мусором, живущим жаждой наживы. Как смели они переступить порог Мирквуда? Как смели ранить её коня?
На ходу ударяя клинками по щиколоткам, и тем самым перерезав сухожилия девчонке, она метнулась к мальчишке и без раздумий вспорола его горло. Алая кровь брызнула из-под лезвия и стала вытекать из разрезанной глотки толчками. Чувствуя за спиной движение, слыша тяжёлые шаги, она ушла в сторону от яростно бросившегося на неё мужчины. Оставшийся один, он, во что бы то ни стало, хотел убить её, но не мог даже ранить. Для Андунээль его удары были предсказуемы. Она с легкостью отбивала атаки и кружила подле него, выматывая. Когда ей надоело это, неуловимым движением оказавшись вплотную к нему, она со всей силы ударила навершием рукояти по запястью, дробя кость. Отступая от падающего меча, играючи схватила другую руку и, резко заведя за спину нападающему, сломала её.
— Хэзурад! — окликнула она заставшего в ужасе юношу. — Принеси мне их верёвку.
Бросив пустой взгляд на воющего от боли оборванца, эллет его ударила ногой в колено, выбивая сустав, после чего отволокла к дереву. Взяв из рук поторопившегося выполнять приказ эльфа верёвку, она привязала мужчину к широкому стволу и убедилась, что он остался в сознании. А потом неспешно направилась к размазывающей по лицу сопли и слёзы девчонке. По пути отложив парные клинки на траву, она подняла плохо сбалансированный меч человека и склонилась над раненной. Не в силах встать на ноги, та в ужасе отползала от неё, оставляя за собой на листве кровавый след.
— Госпожа, пожалуйста! — унижалась та, что ещё недавно желала эллет смерти. — Смилуйтесь, госпожа.
Мольбы не достигали цели. Андунээль было наплевать на них. Внутри неё, за необычайно яркими изумрудными глазами, в которых поселилась пустота, не было никого, кто откликнулся бы на них. Без единой эмоции на безупречном лице, заставшем, словно маска, эллет безразлично произнесла:
— Я предлагала уйти, а ты оскорбила меня и ранила моего коня.
— Отец убил бы меня, если бы я ослушалась, — громче прежнего заплакала девчонка.
— А теперь тебя убью я, — сухо прошелестели слова, прежде чем она резко подалась вперед и вонзила меч в живот раненной, после чего оторвала от её юбки кусок ткани и отошла, оставив умирать на глазах у отца.
— Вы — эльфы, безжалостные звери, — послышался от дерева надтреснутый голос. — Ты убила моих детей, не испытывая ни капли жалости.
— Ты привел их на смерть. Так насладись ею.
Зайдя ему за спину, она достала нож и вскрыла мужчине вены на запястьях. Зная, что его смерть будет не быстрой, и что он достаточно насмотрится на своих мертвых детей, она поднялась на ноги.
Когда дело было сделано, люди перестали её волновать. Осталась лишь липкая тревога за старого друга, вместе с которым было преодолено немало трудностей. Не глядя на Хэзурада, она направилась к коню. Словно подкошенная рухнув на колени, она с безграничной нежностью коснулась ладонью его носа, погладила по холке и нежно улыбнулась, не сумев спрятать тоски в глазах.
— Тише, мой хороший. Тише… — нашептывала она, наклонившись к уху Рибиэлсирита. — Мне нужно вытащить стрелу. Потерпи, мой милый. Всё будет хорошо… я с тобой. Я помогу тебе.
Больше не медля, плавным движением она вытащила стрелу, тщательно следя за тем, чтобы рука не дрогнула. Из раны полилась кровь, но Андунээль была готова к этому. Она накрыла её ладонями, положив одна на другую, и надавила. Поймав взгляд Стремительного Потока, она потянула его за собой, одно за другим пробуждая в памяти общие воспоминания. Самые светлые, самые счастливые моменты вновь и вновь проплывали перед их мысленным взором. И не было ни усыпанного золотом листвы Мирквуда, ни напавших людей, ни заставшего каменным изваянием Хэзурада, ни сини неба. Души эллет и Рибиэлсирита приветствовали друг друга, незримо сплетаясь в объятиях. Снова переживая момент первой встречи, мгновения, когда они мчали навстречу ветру по огромной равнине, купание в Великой реке и время, проведённое в Рохане. Каждое из светлых воспоминаний сияло золотом, как и её руки, залитые кровью.
