Трандуил первым освободился от наваждения. Списывая всё на магию Мэритан Гиллета, он с нескрываемой иронией в голосе произнёс:

— Слишком многое я должен простить, вы так не считаете?

— Великодушие — щедрость короля, — лукаво изогнула уголок губ Андунээль, с неохотой отводя взгляд, и едва уловимо склонила голову. — Я благодарна, что ваша щедрость ко мне столь велика.

— Вы красиво говорите, — в голосе Трандуила слышалось одобрение, когда он продолжил дорогу. — Но что кроется за вашими словами?

— Ничего, что принесло бы вам вред.

Улыбка исчезла с лица эллет. С сожалением она подумала о том, что очарование момента начало сходить на «нет». Что вот сейчас он начнет задавать вопросы, которые так долго оставались непроизнесенными, и на которые у неё нет ответов.

Но Трандуил удивил её. Выйдя на небольшую лужайку, по периметру которой росли кусты роз, он остановился у каменной скамьи и повернулся к ней.

— И я должен поверить в это, — голос был полон ничем не прикрытой иронии.

Не пытаясь выведать у Андунээль больше, чем она была готова сказать, таур медленно скользнул по ней холодным изучающим взглядом. Так, словно видел перед собой врага и оценивал его возможности. Будто совсем другой эльф несколько часов назад спустился по ступеням из дворца и протянул ей руку.

Эллет была привычна к резким переменам в правящих эльфах. Не раз она испытывала на себе всю мощь внезапных перепадов настроения Госпожи. Теперь ей следовало привыкнуть к нраву Трандуила. Это было естественным и правильным выходом, единственно верным.

Встретившись с Владыкой взглядом, Андунээль на миг позволила себе быть самой собой. Позволила говорить то, что думала и не бояться за последствия слов. Истина, которой от неё так жаждали, вырвалась вместе с горечью и печалью. Осознание грядущего, на время отложенное в дальний угол, затмило яркий свет звезд и украло радость из музыки менестрелей. Из зеленых глаз её исчезли эмоции. В них стало пугающе пусто, и пустота эта заманивала в себя, будто в бесконечную воронку.

— Мне хотелось бы верить, что жизнь не предоставит мне возможности доказывать свою верность. Лучше бы вы и дальше сомневались во мне, живя размеренной жизнью в своём лесу, — протянув руку она, едва касаясь, провела подушечками пальцев по лепесткам нежно кремовой розы. — Но Эрин Гален стал Мирквудом. Зло не исчезло окончательно. Вы ведь не можете чувствовать этого меньше, чем я, — криво усмехнувшись, она сжала пальцы, сминая цветок. — Оно притаилось в Средиземье. Оно растет. Крепнет. Набирает силу. А мы слабы. Мы всего лишь тень былой славы наших предков, отголосок изначальных отцов. Растерявшие знания и разучившиеся пользоваться силой… — прикрыв на миг глаза, она коротко вздохнула. А когда разжала пальцы и отняла руку от цветка, лепестки его вновь оказались нетронутыми. — Мы беспечны и разобщены. Нас мало, Владыка.

Казалось бы, после подобных слов стоило ждать гнева короля или резкой отповеди. Чего угодно, но только не того, что он рассмеётся, смотря на неё сверху вниз. Настороженно глядя на него, Андунээль вслушивалась в низкий, чуть хриплый смех. В нём она уловила горечь, осознание и принятие неизбежности. На миг ей подумалось, что уж лучше бы это был злой смех.

— Какие мрачные мысли занимают вашу голову в Мэритан Гиллет, — отсмеявшись, он чуть склонил голову к плечу, будто бы заново рассматривая её. — Другая эллет танцевала бы под усыпанным звездами небом и не думала ни о чём.

Вскинув бровь, Андунээль мысленно восхитилась тем, как легко таур ушел от ставшего слишком серьезным и тяжелым разговора. Улавливая его настрой, она позволила себе толику дерзости, разбавляя мрачную атмосферу.

— А вы сами помните, каково это — танцевать? Когда скользишь, не чувствуя под ногами тверди, отдаешься во власть музыки и наслаждаешься каждым мгновением. Когда улавливаешь каждое движение партнера ещё до того, как он намеревается сделать его.

Удостоившись задумчивого взгляда Владыки, она не поняла, зачем он отложил посох на скамью, а после небрежно бросил поверх него соскользнувшую с плеч мантию. Только когда он протянул ей руку, эллет осознала, что произнесенное ею Трандуил пожелал обратить в вызов, который принял с королевской невозмутимостью.

— Давайте выясним, кто из нас позабыл каково это.

— Боюсь, что ваша обувь не переживет подобных выяснений, — осторожно заметила девушка, отходя на полшага от Трандуила. — Я не танцевала уже очень давно. Возможно, другая, ни о чем не думающая, эллет была бы более достойной парой для вас в танце под усыпанным звездами небом.

— Вы хотите отказать королю? — повеселенный тем, с какой ловкостью она вернула ему его же слова, он сделал шаг к Андунээль.

Она глубоко ошибалась, если думала, что он позволит ей отказать. Не в этот раз. Не после того, как она позволила себе слишком многое в беседе с ним. Он собирался держать руку протянутой до тех пор, пока она не согласится. Приближаться к ней до тех пор, пока она не поймет, что отступать бессмысленно. Словно хищник, почуявший добычу, он обманчиво-мягко улыбался, глядя неё.

Андунээль настороженно улыбалась, не понимая, к чему таур затеял это маленькое испытание. Увидь их кто в уединенном уголке сада, какие сплетни пойдут по дворцу? Смешно и гадко подумать. Но, что стоило Владыке не дать случиться подобному? В Мирквуде ему было подвластно всё от травы и деревьев, до птиц и зверей. Не говоря уже об эльфах, которые без лишних указаний стремились выполнить любое пожелание короля. Стоило ему захотеть, и их уединения никто не нарушит.

Но как бы то ни было, сейчас они были одни. Голоса эльфов, вовсю празднующих Мэритан Гиллен, едва доносились до этой лужайки. Зато мелодия долетала, казалось, до каждого уголка королевского сада. Подхваченная легким ветром, она неслась меж ветвей и никого не оставляла равнодушным.

Никто не увидит. Никто не узнает. Эллет успокаивала себя этим, когда вдруг перестала отступать под пристальным взглядом холодных глаз таура. Расплавленное серебро — именно такими они были в эти минуты.

Не отводя глаз, она опустила пальцы в его ладонь и ощутила, как позвоночник пронзила дрожь, стоило ему сжать их в руке, ведя на середину лужайки. Дожидаясь, когда один мотив отзвучит и его сменит другой, она пару раз медленно, почти незаметно, сделала вдох-выдох, успокаивая возникшее волнение, сдавившее грудь. Сколько веков назад она в последний раз с кем-либо танцевала? Когда это было? Где? Кажется тогда Белое Древо, посаженное Исильдуром в Минас-Аноре2, тянулось всё выше и выше к солнцу, стремясь достигнуть облаков. Или это было позднее, когда она встречала День Огня в Земле Владык Лошадей3, застряв там из-за расхлябанных дорог.

— Андунээль, когда вы танцуете со мной, я хочу, чтобы вы находились здесь, а не немыслимо где, — вкрадчивый низкий голос короля, прозвучавший столь близко, вырвал её из воспоминаний.

— Я здесь, Владыка.

Эхом отозвавшись на его слова, она мягко высвободила руку и выставила ладонью вперед. С усмешкой на губах Трандуил сделал то же самое, оставив между их ладонями не больше пары свободных сантиметров. А через пару мгновений, следуя за новой мелодией, плавно сделал несколько шагов вперед, описал полукруг и опустил руку. Андунээль с легкостью отражала его плавные грациозные движения. Подняв другую руку, теперь уже она плавно наступала на него, а после кружила, увлеченная танцем. Когда пришло время поднять обе ладони друг перед другом и сделать полный круг вместе, она подняла взгляд, который сосредоточенно держала на его плече, и посмотрела в льдистые глаза.

Пусть он и требовал от неё обратного, сам же находился далеко от этого места. Быть может, мысленно перенесся в прошлое, хранящее счастливые воспоминания о тех днях, когда рядом с ним была другая. А может мечтал о том, чего никогда и не было на свете.

— Владыка, — едва слышно начала она, но после продолжила уже куда смелее, — когда вы танцуете со мной, мне бы хотелось, чтобы вы находились здесь, а не немыслимо далеко.