На Шаче я побывал несколько раз. Раза два или три – в детстве, в 50-х годах, когда мы всей семьей ездили навещать дедушку и бабушку. Потом – в 1964-м, когда бабушка еще была жива, а дедушки уже не стало; последний раз – в 1983 году, когда в живых не осталось уже не только бабушки с дедушкой, но и моего отца. Да и сама деревня Молоково умерла: никто в ней не жил, брошенные дома разваливались, зарастали крапивой… Зарастала и Шача…
Но в память мою именно эта речушка привнесла немало. Вспомню то, что относится к предметной сфере.
Первое – ко́ротни! (Ударение на первый слог.) Это долбленая лодка. Из двух стволов, соединенных досками. Очень устойчивая конструкция. Думаю, что древности она невероятной! От нее прямо-таки исходит ощущение если не каменного, то уж железного века. Одни такие коротни мы застали еще во вполне рабочем состоянии в 50-е и 60-е годы.
Второе, о чем вспоминается – кувшинки! Желтые, с длинными стеблями, извивающимися в потоках прозрачной воды…
Третье – омут! Слово-то было из книжек знакомо, а вот конкретный омут я впервые увидел и окунался в него там, на Шаче. Был он невероятно глубок, по нашим примерным оценкам, метров на 10–15 уходил вглубь. Что за прореха тут возникла – на равнинной части, – не знаю.
И ещё – Сусанинское болото. Это знаменитый и грандиозный объект, Шача – непосредственно примыкает к нему и является его частью, как природной системы. «Сусанинское» потому, что вся эта история с Иваном Сусаниным тут и произошла. И район этот называется Сусанинский, и райцентр – Сусанино. Сусанинское (его еще называют Исуповское или Чистое) теперь охраняемый памятник природы. Оно очень большое: 12 на 4 км. Сейчас, говорят, по нему водят экскурсии: проложили гати – показывают «место, куда Сусанин поляков завел»…
Вряд ли мне доведется еще раз там побывать и по новым гатям походить. Я останусь со своими воспоминаниями, а чтобы мне не было одиноко и страшно (а на болоте – очень страшно!), я вот поделился с читателями…
Теперь я навечно не одинок.
Шёлк
Да, это всего-навсего ткань. Но это совершенно особая ткань, и не только по своим свойствам, а и по роли в мировой истории. Ни одна ткань не становилась источником развития целых цивилизаций, лишь только шёлк стал причиной возникновения Великого шёлкового пути. Ни одна другая ткань не обросла такими красочными и драматичными мифами и легендами.
Рассказывая историю шёлка, обычно говорят, что он возник в Китае и известен с III тысячелетия до нашей эры, то есть 5 тысяч лет тому назад. То, что родина шёлка Китай, сомнению, как правило, не подвергают. Что касается датировки, здесь немало сомнений. Скорее всего, история Китая сильно удлинена. Как бы то ни было, для рассказывания историй достаточно слов «было это очень давно…».
Если не заботиться о выборе слов, то шёлк делают черви, если заботиться, то «шелковичные черви», а еще лучше – гусеницы. Если вы не слишком брезгливы и сохранили природную любознательность, вас не может не захватить своей технологической сложностью процесс трансформаций гусеница – личинка – бабочка. Трудно не терять восприятия целостности одного существа, явленного нам в трех разных формах. В сущности, даже в четырех: бабочка откладывает яйца, из которых получается гусеница, затем личинка и так далее.
Шёлк производит лишь одна из этих форм: гусеница. Она выделяет из своих желёз тонкие нити, причем сразу две, и тут же начинает с помощью двух передних лапок – или ножек, в данном случае это синонимы – прясть шелковичную нить, свивая из нее яйцевидный домик – кокон. Строить кокон вокруг себя гусеница будет 31/2 дня. После того как гусеница закончит постройку кокона, она на несколько дней затихает внутри кокона и за 5 дней превращается в куколку – существо внешне безжизненное, поскольку куколка не движется, не глядит и ничем не питается. Две, а то и более недели внутри оболочки куколки происходит метаморфоза возникновения бабочки. Когда бабочка сформировалась, оболочка разрушается, бабочка вылезает на свет, покидает кокон, прогрызая его, и живет своей очаровательной бабочкиной жизнью, которую так любят воспевать поэты. Задача и цель бабочки – найти партнера, спариться и отложить яйца, из которых родятся гусеницы, и цикл повторится снова.
Чтобы получить шёлк, а не бабочку, надо не пропустить момент и не дать куколке превратиться в бабочку, которая порвет кокон. Для этого кокон вовремя снимается с дерева, листьями которого питалась гусеница и на котором прикрепились коконы, обработать их паром, погрузить в горячую воду, а затем, ухватив тонкую нить-шелковинку, начать ее разматывать: длина нити одного крупного кокона может достигать 1500 метров. А потом из многих шелковинок свить более толстую шёлковую нить, а из нити соткать полотно…
Не любые гусеницы производят шёлковые нити, а только тутовый шелкопряд. И питаться он должен не любыми листьями, а тутовыми, они же – листья шелковицы. Шелковица, она же – тутовое дерево, растет в многих странах мира, в том числе и в южных районах России. Известно три сорта шелковицы, отличающиеся цветом ее плодов: черная, белая и красная. Плоды шелковицы вкусны и полезны.
Китайцы веками оставались мировыми монополистами производства шёлка. Смертью каралась попытка выдать секрет шёлка. А секретом были яйца, личинки и коконы шелкопряда, вывозить их было запрещено. Разумеется, рано или поздно это удалось. В конце концов тутовый шелкопряд прижился во многих странах, и производство шелка получило широкое распространение. Но до этого, во II веке до н. э., сложился Великий шёлковый путь – маршрут доставки шелка из Китая в страны Средней и Передней Азии, в Египет и Европу. Это, однако, не означает, что шёлк за пределами Китая не был известен ранее: египетские мумии, датируемые XI веком до н. э., заворачивались в шёлковые ткани.
Пользуясь шёлком, но не зная секретов его производства, люди гадали – из чего же он состоит. Высказывались разные, порой фантастические, предположения. Считалось, например, что шелк сделан из цветов, или же шелковые нити растут на деревьях, или что они сделаны из пуха птиц. Было даже такое объяснение: «Шелковые ткани сделаны из почвы. Китайская почва мягкая, как шерсть». Сегодня мы знаем не только откуда шёлк появляется, но и его точный состав. Вот цитата из специальной литературы: «Шёлк образован белками фиброином (75 %) и серицином, образующим поверхностный слой шелкового волокна. Серицин отличается от фиброина меньшим содержанием в своем составе гликокола, аланина и тирозина и значительно большим содержанием серина и диаминокислот. Шелковое волокно сверху покрыто восковой пелликулой, по химическому составу сходной с кутикулином».
Первыми в Европе самостоятельно начали выделывать шелка в Византии, когда удалось не только привести коконы тутового шелкопряда, но и поселить их на листве местных шелковиц. Шелководы и шелкоделы сами по себе были ценностью, завоеватели их брали в плен и переселяли. Так, сицилийский король Рождер II в XII веке захватил греческих шелкоделов и перевез их к себе в Палермо. В XIII веке при разграблении Византии крестоносцами, около 2 тысяч греческих прядильщиц было вывезено на Аппенины, где и было основано ценящееся до сих пор итальянское шелкоткачество. Так же поступил Тамерлан, захвативший в 1401 году Дамаск. Он перевез ткачей в Самарканд. Впоследствии шёлк стали производить и во многих странах, однако и сегодня Китай является крупнейшим мировым производителем шёлка.
Школа
В моей жизни было две школы. В первую – № 44 в Ярославле – я пошел в первый класс, перешел во второй, но уже в начале учебного года мы переехали в другой город – Кишинев. И я оказался в 17-й железнодорожной школе. «Железнодорожной» она была потому, что железная дорога в России – во все времена – была государством в государстве. То есть внутри этой могучей организации существовали свои системы обеспечения всем мыслимым и немыслимым: поликлиники и больницы, магазины и столовые и все прочее, включая систему образования. Программы обучения были теми же, что и во всей стране, и аттестаты выдавались такие же, но подчинялись эти школы не Министерству просвещения, а Министерству путей сообщения. Это мало на чем сказывалось, разве что в том, что нас опекала железная дорога (тогда были так называемые шефские организации), а также в том, что мы были членами спортивного общества «Локомотив»… При этом сама школа была вовсе не где-то возле железной дороги, а в самом центре города. Она располагалась в красивом двухэтажном здании, специально для этой цели спроектированном и построенном в конце сороковых годов. После войны город несколько лет восстанавливался из руин, школа была одним из новых послевоенных зданий. Позднее – в начале 60-х – к этому зданию сделали пристройку, тоже двухэтажную, со спортивным залом, мастерскими, физическим и химическим кабинетами и новыми классами. Я хорошо помню, как это строительство начиналось, как оно шло, а мы, ребятня из соседних домов, играли и на котлованах, и на стройке. А потом я в «пристройке» успел поучиться.
