В рамках так сформулированных представлений об устройстве Вселенной разговоры о «тьме предвечной», кажется, теряют смысл.

Умами человеческими, однако, правят не одни лишь передовые научные гипотезы. В реальности большинством умов и практически всеми сообществами людей – странами, народами, государствами и пр.  – правят идеологии, большинство из которых опираются на религиозные представления. Даже светские общества основы своей морали черпают в религиозных традициях, а уж политические движения всегда соотносят свои цели и идеалы с религией. Поэтому о глубоком и влиятельном поныне водоразделе между теми, кто считает «Тьму» и «Свет» двумя противоборствующими началами, отражающими вечную борьбу Добра и  Зла, Бога и  Дьявола, отводя при этом «Тьме» старшинство, роль лона, в котором рождается Свет, и теми, кто видит мир иначе, надо знать. Потому что это приводит к формированию противоборствующих политических направлений, различающихся моделей управления динамикой общественных процессов, разных идеалов и конечных целей бытия. Причем целей не только эсхатологических, «по промыслу Божьему», а целей человеческих, пытающихся их достичь здесь и сейчас.

Когда люди пришли к мысли о едином Боге-творце, заменив Им множество разнообразных богов и божков из языческого пантеона, возникла необходимость описать самого Бога, его качества и свойства. Среди прочих одной из очевидных проблем была необходимость объяснить существование зла в мире. (См. Добро и Зло.) Это нуждалось в каком-то объяснении, поскольку Единый Бог, Творец постулировался как источник блага, но должен тогда быть и источник зла, у зла должна быть своя природа, своя причина.

Я постараюсь сдержать себя от соблазна уйти в огромный и древний мир рассуждений о добре и зле, восходящий к  Сократу, Конфуцию, Платону – да, в общем, почти всем философам, мыслителям не только прошлого, но и настоящего. Я лишь напомню, что в рамках христианства сформировалась доктрина под названием «теодицея», призванная устранить противоречие, согласовать идею благого Божьего промысла о мире с наличием в мире зла. Я ограничу себя, потому что это небольшое, но важное для меня эссе посвящено «тьме», а не проблеме добра и зла в хоть сколь-нибудь возможной полноте. Тьма как метафизическое Зло возникает в одной из концепций неприятия теодицеи, то есть благости Божьей и созданного им мира. Эта концепция называется гностицизм, и ее краеугольным камнем является утверждение, что не только неотъемлемой характеристикой, свойством бытия является Зло, но и вообще бытие порождено вовсе не  Благим Творцом, а иной, абсолютно злой сущностью, каковая и сварганила из «тьмы предвечной», о которой в  Книге Бытия сказано: «и тьма над бездною», существующий несовершенный и злой мир. Так произошло потому, считают гностики, что создавал этот мир не благой добрый Бог, а злой Демиург. Этот злой Демиург хоть и подчинен воле Верховного Божества, но в своем стремлении доказать «Первичному богу», что может сотворить свой мир, который будет лучше, чем у него, Демиург создает материю и заключает души в материальные тела. То, что у него получилось, и есть наш несовершенный мир, наполненный злом, как зол и несовершенен сам Демиург.

Ну, а ежели так, рассуждают гностики и их не всегда очевидные последователи, принимающие разнообразные политические формы типа фашизма, нацизма и т.  п., то мир невозможно улучшить, его следует уничтожить. Всякое его «улучшение»  – это улучшение зла. Отсюда – культы Смерти, Танатоса и пр. Отсюда – непримиримая борьба: и  непосредственная, на уничтожение, и идейная, со всеми людьми, политическими и религиозными учениями, социальными моделями, стремящимися построить лучший мир, верящими в возможность царства Божьего на земле (хилиазм, социализм – коммунизм) и т.  д.

Это важно не только как размышления о фундаменте бытия, но и как практические рекомендации по распознаванию сложившегося мироустройства и выработке правильной линии поведения в агрессивной этической среде.

Нельзя хотя бы не упомянуть о «Тьме примордиальной». Упомяну, но погружаться в это не буду. Скажу лишь, что это элемент направления мысли, связанного с именем французского философа Рене Генона, создателя т.  н. Примордиальной традиции. «Примордиальная»  – значит «изначальная», «исконная», «первозданная», это некая трансцендентная, нематериальная первооснова мира. «Взаимоотношения» библейской «тьмы предвечной» и  геноновской «тьмы примордиальной» не до конца ясны. Как, впрочем, не до конца ясны отношения библейского Духа Божьего к библейской же «тьме над бездною»…

Обращаясь к «Тьме» как фундаментальной проблеме мироздания, мы видим, что единственного с очевидностью правильного и понятного ответа на вопрос нет. И тогда большинство людей будет искать для себя среди множества точек зрения ту, которая им ближе. А найдя, обретут душевный покой и интеллектуальный комфорт. Я и, как мне кажется, Исаак Ньютон знаем и пользуемся другим методом. Мне необязательно прикрепляться к какой-то определенной позиции или создавать свою определенную позицию. Я вполне комфортно себя чувствую, видя множество противоречивых взглядов, усматривая в каждом из них нечто привлекательное. Я играю этим взглядами, парю над ними, погружаюсь в них, струюсь между ними – и мне хорошо. Я прекрасно себя чувствую свободным наблюдателем явлений, мнений, гипотез, теорий, догматов, постулатов, аксиом, предположений…

При чем тут Исаак Ньютон? А мне вспомнился его образ самого себя, как мальчика, играющего камешками на берегу моря познания.

Но я – свободен от диктата определенности, который императивно требует логика, да и вообще западная традиция. Я выскальзываю из нее, когда мне этого хочется, в мир неопределенностей, свойственный, например, дзен и другим пространствам восточного мироощущения.

И еще о «тьме».

Тьма – это неопределенность, непустая пустота. Это – физический вакуум – пространство, заполненное полем, в нем непрерывно рождаются и исчезают виртуальные частицы.

Тьма – это непостижимое, это дао, это сокровенная тайна мира, это небытие, до-бытие, пост-бытие…

Тьма – это невозможность чувственного восприятия «в ощущениях», то есть это пространство идеального, нематериального, из которого возможно (и осуществляется) рождение Мира. А быть может, и нет.

Моя «игра в камушки с мальчиком Ньютоном» осуществляется в пространстве, где есть мир материальный, рациональный, но тут же рядом присутствует и мир нематериальный. Я сам решаю, когда какой из них «включить» или «выключить», в каком путешествовать, а о каком забыть. Или же погружаюсь в интеллектуальное джакузи, ощущая оба мира одновременно: и  струи воды, и пузырьки воздуха.

И если я нахожусь в этом джакузи, то есть ощущаю сразу оба мира: мир материи и мир идей,  – то я могу поиграть и с моделированием границы раздела, точек, линий или сфер взаимодействия, соприкосновения этих миров. Я могу – и так чаще всего бывает – ощутить этот переход внутри самого себя, но могу воспринять его в пространстве иконы, в звуках музыки, могу считать таковым Солнце и прочие звезды на небе…

А что есть добро и зло – решаю я один. Но эта возможность есть у меня постольку, поскольку я не один. Я – часть социума, выработавшего множество критериев, признаков, систематизированных знаний, нравоучений, прецедентов, заповедей, ценностей… Но переложить на кого-либо необходимость осознания, различения добра и зла я не могу. Не потому, что «сил нет», а потому, что это невозможно: сколько бы я ни перекладывал эту функцию на других – на  Бога, на церковь, на папу с мамой, на других людей,  – она вернется ко мне, как ни в чем не бывало. И потребует самостоятельного выбора. Весь мир готов помогать – советом, мудростью; но делать выбор – мне одному. 

Часто встречается такое высказывание: у  пассажиров «Титаника» было все – богатство, здоровье, молодость, любовь! Но не было одного: удачи! Им не повезло…