И тем не менее таких людей в бывших союзных республиках много, очень много. Они остаются патриотами России и русской культуры – по крайней мере, в сердце. И, несмотря на оказываемое на них давление, упорно борются за свое право быть русскими и любить Россию.
Есть еще и третий тип граждан, уехавших из СССР и России по собственной воле. Руководствуются они разными, но в основном прагматическими соображениями: едут жить туда, где «лучше». «Лучше» – в самых разных смыслах: в материальном или бытовом, в карьерно-профессиональном, политическом, национально-религиозном и т. п. У этих людей чувство патриотизма или отсутствует, или находится далеко не на первом месте среди тех чувств, которыми они руководствуются в определении собственной жизненной стратегии. Чувство любви к Родине (СССР, России) для них – помеха, усложняющий жизнь балласт. Они вовсе не стремятся испытывать дискомфорт и страдать от разлуки с Родиной, от неутоленной любви «к русским березкам». Они стремятся к другим целям, и им гораздо естественнее помнить (и даже лелеять в душе) весь негатив, все проблемы, которые способствовали или даже подтолкнули их к эмиграции. Чтобы быть в новой жизни успешным, чтобы добиться своих целей, надо поддерживать в себе уверенность в правильном выборе, а для этого «полезнее» помнить о том плохом, от чего удалось уйти, покинув родину. О хорошем тоже можно иногда вспоминать, но как о чем-то личном, а не как о прекрасной покинутой Родине. К сожалению, часто эта подсознательная психологическая парадигма принимает форму неуемной ненависти к покинутой стране и населяющему ее народу. Это происходит в том числе и под внешним (политическим, идеологическим, религиозным и пр.) влиянием. Внутренняя «почва» – как естественная психологическая самозащита эмигранта – имеется, поэтому на ней легко вырастить плоды ненависти.
В России тоже живут люди, ее ненавидящие. О них размышлять не хочу: неинтересно. Интереснее поговорить о разных типах патриотов. Патриоты, живущие в России, разделены по нескольким линиям: политико-идеологическим, экономическим, этническим.
Патриот России – скажем, этнический татарин – отличается от патриота России этнического еврея или этнического русского: их ощущения роли России в жизни и судьбе каждого неодинаковы. Например, у русских этническая идентификация далеко не на первом месте, она включается не сразу и не всегда. Русский живет с ощущением (не осознанием, а именно ощущением), что «все говорящие по-русски и живущие в России – русские». Поэтому для этнического русского Россия просто «должна быть» – и должна быть государством всех граждан. (Есть, конечно, русские националисты, считающие, что «Россия – для русских» и т. п. Я, однако, не считаю, что их влияние достаточно заметно, тем более, что значительная часть из них не являются этническими националистами, а идентифицируют себя по религиозной принадлежности: православные.) Для татарина Россия тоже «должна быть», но еще должна обеспечить существование татарского народа. Для еврея Россия тоже несомненная ценность, о которой стоит заботиться как в стране пребывания, она, разумеется «должна быть» и должна (как и для татарина и пр.) обеспечивать существование еврейского народа, причем именно как еврейского, без ассимиляции. Здесь, конечно, важны нюансы: у татар (башкир, чеченцев и т. п.) есть выделенная и наделенная определенным статусом территория, на которой они – коренной народ, их язык – главный и родной. Россия в целом – важный и полезный фактор и инструмент их выживания и развития, но мысль о том, что без нее не только можно обойтись (отделиться), но и жить лучше не только существует, но и получает, как мне кажется, все большее распространение. Возрастает, к сожалению, и стремление к вытеснению русских и русского языка из ареалов обитания этих народов. Это не просто печально, это – трагически опасный процесс порочного развития политического национализма. Если этот процесс не остановить, страна развалится на еще более мелкие фрагменты, по всем национальным административным границам. У евреев своей территории нет (Биробиджан – не в счет, это не сработало), поэтому ощутить себя коренным народом им в России просто негде. При этом евреи и по языку, и по культуре, и по общей судьбе многих поколений являются полноправной частью народа (в политическом смысле – русского народа, пресловутых россиян; подробнее см. Нация и Народ). Но они сохраняют и берегут свою этническую идентификацию и при этом – что важнее – сохраняют осознание и ощущение себя как части иной целостности (еврейский народ), распределённой по всему миру, имеющей свою государственность (Израиль). В этой связи чувство патриотизма у таких народов не столь цельное и бескомпромиссное, как русских, идентифицирующих себя таковыми по культуре, языку, общей судьбе и территории, охватывающей, как минимум, всю Россию целиком.
И еще о политическом патриотизме. Есть среди политических патриотов такие, которых этим словом называть вообще-то затруднительно. Это люди, испытывающие сильную привязанность к России в связи с желанием ее переделать, превратить в другое, иначе устроенное государство и даже, при необходимости, заселить ее другим народом. Они тоже по-своему патриотичны (привязанность есть, а любви – нет), но Россия для них не «мать» и не «отец», а политико-экономический объект, используя который они хотели бы добиться неких своих целей (политических, экономических и просто личных). При этом для них нет никаких базовых ценностей России и населяющих ее народов (включая само государство, его суверенитет, границы и т. п.), через которые нельзя переступить, от которых нельзя отказаться. Ради своих целей они готовы, в сущности, на убийство России с созданием на ее месте (и в материальном и во всех иных смыслах) чего-то иного. Справедливо будет усомниться в применимости по отношению к таким людям понятия патриотизм, но и не замечать того, что они не уезжают туда, где «лучше», а упорно «реформируют» именно эту страну, не следует. Быть может, это можно назвать анти- или контрпатриотизмом. Мне порой кажется, что существенная часть наших политиков, чиновников и вообще лиц «либерально-западнической» ориентации именно таковы.
Политический патриотизм – как общественная позиция – в наших мыслях и чувствах часто выходит на первое место, заслоняя собой просто любовь к своей стране. Но у «настоящих» патриотов любовь и привязанность при этом не исчезают. Стремление к изменениям и реформам само по себе не является признаком отсутствия патриотизма. Большинство из нас стремится к тем или иным изменениям в стране, в том числе и весьма существенным, но не доходящим до утраты базовых ценностных основ, утраты государства. Такие люди и есть патриоты России. Среди них тоже существуют разные группы, различающиеся отношением к прошлому и его оценкой (упрощенно – «красные и белые»), у них разные образы желанного будущего. Среди образов как те, которые называют «капитализмом», так и те, которые называют «социализмом». Есть образы, в которых «правильная» Россия не просто вписана в глобализированный мир, а и ассимилирована в нем. Есть и такие мечты, в которых Россия успешно служит своим «национальным интересам», сохраняя самобытность. Существует и множество других концепций будущего. Соответственно разделены и патриоты, считающие друг друга – в связи с несовпадающими образами будущего и/или оценками прошлого – не просто соперниками, а врагами. Здесь надо добавить: к сожалению. Потому что конфликт между разными патриотами губителен для России и любых проектов по реализации любого из проектов будущего. Кроме проекта гибели, уничтожения России, а такой проект у тех, кто является врагами России или «контрпатриотами», существует. Противостоять ему может лишь какое-то единство патриотов, пусть и компромиссное. Но его нет, причем не то что «на деле», но и на словах, на уровне описательных моделей.
Еще одно важное – фундаментальное – измерение патриотизма: отношение ко внешнему миру и взаимоотношения с внешним миром. Есть патриотизм изоляционистский, охранительный, видящий со стороны внешнего мира преимущественно угрозы – экономике, культуре, самобытности и т. д. Есть другая крайность: видеть благо для своей страны только в максимальном слиянии с внешним миром. Во все времена в России есть и те и другие типы патриотов. И во власти, в стратегической линии страны тоже бывают то те, то иные. Есть, однако, и люди – их большинство, – стремящиеся к балансу заимствований и охранительства: «Смотрите на мир без очков и шор, глазами жадными цапайте все то, что у нашей земли хорошо и что хорошо на Западе». С таким призывом обратился к молодежи поэт Маяковский в 1927 году. Видимо, чтобы придерживаться этой «средней» линии, нужны «края»: и в общественных настроениях, и в пространстве дискурса о путях развития должны быть и переживаться как настроения изоляционные, так и настроения благорастворения в зарубежных, инородных судьбах и моделях. Но на уровне реально осуществляемой стратегии государства всегда надо стремиться к «средней» линии, лишь по мере необходимости склоняясь то влево, то в право в поисках и обретении каких-то идей, технологий, культурных достижений и пр. Следует быть острожными, но без фобий и ненависти, следует быть дружелюбными и восприимчивыми, но чувствовать пределы допустимых влияний и изменений.
