— Мы не можем… я не могу не доверять им, — голос потерял свою силу.

— Вы готовы рискнуть всем, ради предположения, что кто-то будет вам верен, и только потому, что вы верны ему? — воскликнула Обри, сама того не желая, разбередив едва затянувшуюся рану.

Разум боролся с чувствами. Как и тогда, когда он и Падме сочетались узами брака на Набу…

Год с небольшим назад, он не понимал, насколько это было неправильно. Бывший раб, ставший мужем одной из самых влиятельных женщин в Сенате. Юношеская влюбленность, ревность, привязанность, щенячий восторг.

Сейчас все это — лишь эфемерная субстанция, столь неуловимая, что остается только развести руками. Перечеркнуть страницу прошлой жизни, и жить дальше.

Будучи рабом, он мечтал вырваться за пределы Татуина. Исследовать космос, познавать новое. Но встреча с джедаями, Падме… все изменила.

Он хотел большего.

Хотел стать сильнее, заслужить признание и одобрение со стороны окружающих. Хотел быть героем, который может сокрушать горы и восстанавливать справедливость в таких Силой забытых местах, как Татуин.

А еще он хотел любви. Взаимной, пылкой.

Юность говорила ему, что Падме — сияющий ангел, которого он увидел в лавке Уотто в тот самый знаковый момент своей жизни, после которого судьба круто изменилась. Да так, что ни один мальчишка на Татуине не мог себе представить.

И вот, спустя десять лет после их первой встречи, он увидел ее вновь. Свою королеву из влажных подростковых фантазий. Каждый день их разлуки он думал о ней, представляя их воссоединение.

Падме…

Еще недавно воспоминания о ней заполняли все его мысли. Он жил, чтобы стать равным ей. Добиться большего. Быть лучше. Быть лучшим из всех. Он хотел, чтобы она гордилась им — не так, как она это обычно делала, с вежливой хладнокровной улыбочкой и псевдо-материнским одобрением.

Он хотел ответной страсти и чувств. Но Падме оставалась глуха к нему. Порой Энакин думал о том, что если б она была чувствительна к Силе, то смогла бы стать достойным учеником для Оби-Вана. Два одинаково холодных, эмоционально бедных разумных. Неспособных переступить через правила и делать то, что хотят.

Бывшая королева уже доказала ему, чего стоит ее любовь.

Тайный брак — ее минутная слабость. Пусть она раньше никогда и не говорила об этом — до тех пор, пока в ее жизни вновь не появился Раш Кловис. И с этого момента все пошло совершенно не так. Все чаще она говорила о том, что брак тяготит ее, потому что его нужно скрывать, прятаться от других.

Она стыдилась его. Из-за того, что он джедай? Так она говорила. Так она врала. Нет ничего постыдного в том, что твой муж — джедай. Самый сильный из всех. Этим нужно гордиться. Восхищаться. Смотреть на супруга со слепым обожанием.

Ее воротило от того, что он — бывший раб. Эта мысль настигла Энакина совсем недавно. Здесь, на Агамаре, когда он впервые заметил, что он и Обри думают одинаково. Ученица не презирала его прошлое. Не стыдилась называть своим учителем. Отрицание того, кем ты был до попадания в Храм — возможно, единственная благая вещь во всем Ордене.

Никому нет дела до того, что было раньше. А вот кто ты сейчас…

А сейчас… Сейчас он не видел для них будущего.

Ни после «перерыва», о котором попросила Падме. Ни после недель молчания с ее стороны и игнорирования его вызовов.

И тогда, скрепя сердце, смиряя свой гнев, испепеляющий его душу, сжигающий последние мостки, соединяющие его с беззаботной юностью, он окончательно признал: он и Падме — не созданы друг для друга. Их брак — ошибка. Юношеская влюбленность, которая не продержалась и года. Он — яркий огонь, пламя, которое идет вперед и разрушает любое сопротивление своим планам.

Она — холодная ледышка, прекрасная со стороны, но колючая и замораживающая, если взять в руки.

Слишком много различий и противоречий, чтобы продолжать пытаться реанимировать этот стремительно катящийся в бездну брак. Даже сейчас, когда боль от разлуки поутихла, а его максималистические взгляды отчасти отступили, он не мог признаться себе в том, что хоть отчасти соответствует запросам Падме. Она — аристократка, живущая в роскоши, одним своим голосом в Сенате решающая судьбы триллионов разумных. Он — простой и скромный паренек с Татуина, волей Силы ставший генералом на службе у Республики. Ничто не уравняет их в обществе — даже если они откроются. Даже если он будет воевать всю жизнь, то никогда не сможет обеспечить ее тем лоском и роскошью, в которых она живет сейчас. Энакин почувствовал, что клетка его дракона слегка ослабла.

Роскошь… Да по самым скромным прикидкам стоимости резиденции Падме хватило бы, чтоб купить целый флот «Венаторов». Но. Она этого не сделала. И даже не собиралась.

Они — не части одного целого, как Энакин считал раньше. Чтобы дополнять своего супруга, нужны общие увлечения, взгляды на жизнь. Общее мировоззрение. А что общего у сенатора-пацифиста и рыцаря-джедая, который сражается на полях сражений, в крови, грязи и внутренностях своих солдат?

Ничего. Падме никогда не поймет, на что ему приходится идти, чтобы закончить эту войну.

А он никогда не примет ее желаний договориться с сепаратистами и умасливать банкиров.

Так что счастье с Падме — несбыточная мечта. Обри верно сказала — нельзя уповать на то, что ему будут верны только потому, что был верен он. Падме хранит верность Республике — так, как она это понимает.

Он же…

Он верен канцлеру. Единственному своему другу среди политиков.

— Ты права, — произнес он. — Клоны… не те, кому можно доверять. По крайней мере — не эти.

— Это значит…

Впервые Энакин обратил на Обри внимание не как на свою ученицу, но и как девушку… Стройную, миловидную, живую…

Думающую, как он, поддерживающую его. И, судя по тому, что она не побежала докладывать о его размышлениях тому же Оби-Вану — верную.

При других обстоятельствах…

А с другой стороны, кто им запретит? Двум, возможно, единственным думающим своей головой джедаям во всей галактике?

— Да, — твердо произнес он. — Я переговорю с Кеноби. Мы заменим 501-ый легион на клонов, верных канцлеру. Только в них мы можем быть уверены.

Услышав тяжелый вздох со стороны падавана, Энакин почувствовал исходящие от нее эмоции радости, облегчения. Будто гора с плеч сорвалась. И больше никогда не придется взваливать на себя эту ношу.

— Что бы нипроизошло, — произнес он. — Что бы ни задумал Совет, джедаи или Сенат. Мы — ты и я — останемся верны канцлеру. Всегда.

— Да, учитель.

— Называй меня Энакин, — улыбнулся Скайуокер. — Мы — все, что есть друг у друга.

***

— Вот что мы тут делаем? — в голосе Оли сквозило нетерпение и скепсис. — Это же развалины…

— Не все так однозначно, — ухмыльнулся учитель. — Эта крепость — одна из сокровищниц прошлого. Давно следовало сюда заглянуть.

— Невзрачное место, — поддержала подругу Асока. — Камни, джунгли и древние статуи… что здесь может быть ценного?

Они стояли на широкой равнине перед невысоким — по сравнению с остальными храмами на Явине-4 — строением. Еще недавно это было самое труднодоступное место на всем спутнике — автоматическая система защиты говорила сама за себя. К счастью, приближения «Защитника» оказалось достаточно, чтобы устаревшие, но от того не менее опасные орудия, и маскировочный щит деактивировались.

Главное здание было выполнено в форме просторной усеченной четырехгранной пирамиды. Просторная посадочная площадка, некогда выполненная из массивных каменных плит, сейчас была покрыта слоем земли и буйной растительности, отчего каждый шаг глушился нетронутой за тысячи лет запустения флорой.

По какой причине после Белсависа они отправились сюда — в Силой забытое место в глубине зоны ответственности системной армии под командованием магистра Ундули, учитель не объяснял. Равно как и причину, по которой следом за ними прилетела «Фурия», доставившая мастера Грелл и ее ученицу — Асоку.

Леди Грелл, поправила себя Оли. Называть древнюю джедайку, столь же опытную и могущественную, что и сопровождающая их Кира, «мастером», у Старстоун язык не поворачивался. В первую очередь потому, что несмотря на свое прошлое, обе сияющие в Силе словно две звезды девушки, больше не часть Ордена. А глядя на них, на окружающую их ауру могущества, девушка могла лишь с грустью констатировать, что будь они обе в Храме, сколь многому они могли бы обучить подрастающее поколение. Ту же Карсен девочка, несмотря на все наставления учителя, на практику в сражениях, не могла не то что победить — даже продавить ее защиту. По словам Асоки — подобная ситуация была и с леди Грелл.