Внутри поселилось какое-то едкое чувство брезгливости, граничащей с отвращением. После такого "праздника" хотелось пойти в спальню, лечь в пол лицом и больше не подниматься до утра, неясно когда наступающего. Светила-то нет. Не только разум, но и чуть ноющее от усталости тело желало того же. Но даже просто поваляться было не суждено. Мои тяжбы, отпущенные на этот день не закончились, а потому я не доходя до своего этажа, свернул в коридор, ведущий к комнате Васи. Спальня и по совместительствую лаборатория.

Я едва остановился, поймав себя на мысли, что входить в комнату женщины без стука — плохо. В первую очередь для меня, так как в отличие от обычной барышни, Василиса могла отвесить мне пощечину кинжалом так, что лезвие в одну щеку войдет, а через другую выйдет.

— Я могу войти? — отбив легкую дробь, спросил я.

— Да, — пусть не сразу, но девушка ответила, позволяя мне толкнуть дверь.

Вновь этот едкий запах химикатов и травы с горелым привкусом. Благо что темно уже не было. Не прошло и пары секунд, как женщина зажгла подобие масляной лампы, работающей, скорее всего, на мане. Зажигалки же они как-то сделали. Рабочий беспорядок разросся, и теперь часть коробочек была на полу, как и широкие тонкие шкурки, на которых Вася разложила какие-то травы. Я даже посмотрел на них через интерфейс, но результатов это не дало.

— Входи уже. И дверь закрой, — произнесла она, поворачиваясь ко мне всем телом.

Что же, я не пожалел, что решил променять сон на этот урок кустарной алхимии. Большая часть экипировки валялась в импровизированной кровати, а потому мне довелось увидеть рогу в своей домашней одежде. Войдя, я бегло окинул взглядом комнату, вновь цепляясь за ее хозяйку. Подумать только, что меня можно было смутить подобными мелочами. Сейчас на ней не было никакой брони. Ей на смену пришла свободная черная футболка, а штаны были заменены на обычные бриджи нейтрального коричневого цвета. Кожаные, судя по тому, как велико разнообразие материалов. С другой стороны, где она добыла полную экипировку спецодежды. Единственной неизменной деталью на босой девушке оказался респиратор, закрывающий всю нижнюю половину лица.

Я мотнул головой, избавляясь от мусорных мыслей. Нечего было рассматривать. Подобного добра я за свою жизнь в разные годы, благо, насмотрелся.

— Твою сумку не трогала, — спокойно произнесла девушка, замечая мое замешательство. — Или что другое надо?

— Нет. Только алхимия! — я тут же вскинул руки в мирном жесте.

— А пялишься так… словно девушек не… видел, — хрипло усмехнулась она, к концу фразы словно окончательно переходя на скрип. Вася тут же накрыла рукой респиратор, чуть шевельнула в попытке расположить удобнее.

— Эта штука помогает тебе говорить? — сориентировался я.

— Правильнее сказать… позволяет. Без нее. Не могу, — все же выдавила объяснения девушка. — Но он сломан. Повредила в одной битве. С тех пор мучаюсь.

— А те монетки? — я вспомнил единственный эпизод, когда удалось послушать чистый монолог от Васи.

— Повышают красноречие. Компенсирует. Дефект, — обрываясь на каждом слове прояснила она, а затем отвернулась и непринужденно вернулась к делам. Усевшись на пол в окружении трав, она взяла обычные ступку и пестик. — Тащи траву. Будешь сортировать. Это для начала.

Вполне оправданное требование. Так решил я, а потому подтащил сумку и уселся напротив девушки так, что разделял нас разве что набор ее оборудования и реагентов.

— Не выдыхай сильно. И не маши, — предупредила она, заметив, какое место я занял. — Раскладывай на свободную шкуру. Сушить не надо. Так что просто… разбери.

Вместо ответа я кивнул и осторожно подвинул к себе одно из небольших покрывал, принимаясь за унылую работу. Несложная, но многократно повторяющаяся процедура заключалось в том, что я поднимал один за другим стебли, проверял, что за растение и укладывал в отведенную кучку. Пусть лампа и давала пригодное освещение, мне все же с трудом удалось бы отличить одно растение от другого. Да, где-то листья меньше, а где-то больше, какое-то чуть темнее, другое нет. И все же, для меня трава оставалась травой. Интерфейс же моментально выдавал всю необходимую информацию, даже если взгляд просто падал на какой-нибудь цветок.

— Как тебе? — неожиданно спросила Вася спустя минут пять молчания. В тишине, нарушаемой лишь тихим шумом пестика, ее голос казался особенно жутким из-за утробных, чуть рычащих звуков, сопровождающих каждое слово.

— Пока не очень увлекательно, — честно призвал я, вновь запуская в сумку руку. — Но на первом уроке рисования уныния было больше.

— Я не о том. Сейчас ты просто… исправляешь. Свою ошибку, — огрызнулась она, поднимая холодный взгляд. — Отряд. Теперь видел всех. Тупоголового Паука… в расчет не беру. Он — придаток.

— Какая ты добрая, — чуть оторопело заявил я. Хотя, признаться, я бы удивился, отзовись Вася хорошо о ком-то вроде Дениса. — Хотя, я с ним все равно не разговаривал, так что не буду защищать.

— На рожах все… написано было. У обоих. Его честное "фу" и… твое лицемерие.

Ага, вот и я попал под раздачу немилости. Второй раз мне уже намекнули на то, что с моей "рожей" что-то не в порядке. То слишком задумчивый, то лицемерный.

— Забыл в зеркало посмотреться. Вот и прилипло что-то.

— Смешно. Почти, — столь же ядовито произнесла она. — Но мне все равно на… твое мнение. Можешь их всех ненавидеть или любить. Хотя сомневаюсь, что ты… много знаешь про… про последнее.

— Так, а вот это уже прозвучало не очень, — всерьез оскорбился я, отрываясь от медитативной сортировки. Действительно, с чего бы ей было делать такие выводы, если мы общались всего ничего. — Откуда информация?

— Угадала, — ответила она, лениво пожав плечами. — Думала, что не угадаю.

— Издеваешься?

— Немного. А то что, всем… можно, а мне нет?

— Я думал, что ты особенная! — я тут же сменил тактику. — А ты как все!

И откуда только в моей голове эти клише? В прочем, не это играло сейчас решающую роль. Избитость фразы сейчас была скорее плюсом, ведь столь заурядная претензия подходила как нельзя кстати. Все же, я не мог спокойно разглядеть ее эмоции, но даже глаз хватало, чтобы заметить реакцию.

— Ладно, ты первая девушка, улыбнувшаяся после таких слов, — вынужденно признал я, заставив ее удивиться. Вася подняла руку, проведя пальцами по респиратору, будто убеждаясь в его наличии.

— Один-один, — все же признала она, окидывая взглядом мою работу. — Много еще?

— Последнее, — ответил я, пошарив по сумке. И сказано это было с неподдельной радостью, ведь теперь работа над ошибками закончена, и мы могли перейти к чему-то серьезному.

Как оказалось, алхимия представляла собой именно то, что можно было назвать зельеделием. Вода в котелке, горелка, похожая на самую обычную спиртовку. В целом, очень похоже на самую обычную кулинарию, разве что с непривлекательным эффектом у приготовленного "блюда". Большая часть диких растений в той или иной степени ядовита, а потому используется в приготовлении отравы. Однако, мне удалось узнать одну неприятную новость. Почти любой из компонентов не сочетается с другим. Свойства ингредиентов исключали друг друга с редкими исключениями.

Например, если отварить некоторое количество того же белесого риона, получится яд с соответствующим эффектом. Но если поедание травки понижало силу на два пункта, то зелье позволяло опустить ее сразу на пять. И это при самой низкой концентрации. Как мне объяснила Вася, до какого-то порога ее можно было поднять путем выпаривания. Вот только даже при этом порог в "Сила -10" перешагнуть не удастся.

— Мы используем… сырую воду, которую сделала Алена. Она чистая. Если брать из реки… качество станет хуже. С дистиллированной лучше. Инструментов… нет, — грустно прибавила она, снимая котелок и переливая яд в отдельную пузатую бутыль, а после возвращая его на огонь уже пустым. — Если ты смешаешь два ингредиента с… с разными свойствами. Один будет считаться примесью. Ухудшит качество. Или вовсе получишь простую отравленную воду с мелким уроном.