- Сашка назвала меня... Ладно, пропустим это слово. Сказала, что и без моей просьбы знает, что делать, и назначила мне срок, - Максим серьезен, но любимые серо-голубые глаза искрятся юмором.

- Срок? - удивляюсь я. - Для чего?

- Вернуть тебя. Всё объяснить, - отвечает Максим. - Иначе...

- Иначе? - спрашиваю я, поражаясь и одновременно радуясь смелости и наглости Сашки.

- Она найдет тебе хорошего жениха, - улыбается Максим. - А Сашке я привык доверять. Она слов на ветер не бросает. У нее даже был вариант выкрасть тебя, привязать к стулу, пытать и заставить мне поверить.

Глядя на мое вытянувшееся от удивления лицо и выпученные глаза, муж начинает хохотать:

- Шутка, Варежка! Ничего криминального по отношению к тебе. Сашка просто сообщила, что поцарапает мою машину, распугает всех клиентов и что-то там мне оторвет. Не помню, что именно... И если ты сейчас не пойдешь одеваться...

- Подожди! - смеюсь и я. - Есть еще правила. У детектива должен быть помощник, друг, собеседник, чуть глупее, чем читатель, чтобы...

- Доставить читателю удовольствие ощущением, что он умнее? - понимающе спрашивает Максим.

- Да! - я бегу в гардеробную. - Еще Нокс ввел запрет на двойников и близнецов. Считал, что так неинтересно.

- Да уж, - соглашается Максим. - Я бы двух Варей не потянул.

- А я двух Максимов! - кричу я из гардеробной. - Вернемся к правилам!

- Ты разве не все озвучила? - удивляется муж, заходя в гардеробную и тоже начиная  переодеваться.

- Я тебе про правила Нокса рассказала, - ответила я, выбрав джинсы и клетчатую рубашку. - Вообще-то первым автором правил был американский писатель Ван Дайн. У него этих правил двадцать. Так вот, одиннадцатое: убийцей не должен быть дворецкий. Прости за ханжество, но это вердикт начала двадцатого века: подозревать людей "низкого" происхождения естественно, а настоящим убийцей должен быть человек уважаемый, желательно знатный, личность.

- Значит, Ольга Викторовна, как консьержка, несмотря на непролетарское происхождение, не должна быть использована в качестве соучастницы преступления? - искренне веселится муж, тоже выбрав джинсы и определяясь с футболкой.

- Конечно! - подтверждаю я, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть правой ногой во вторую штанину. - Из-за Мэри Райнхарт (прыжок). Известной как "американская Агата Кристи"(прыжок). И из-за ее романа "Дверь"(удачный прыжок - попала в нужную штанину нужной ногой). В котором убийцей был дворецкий. Теперь это пародийный штамп для слабых детективов. А потом комический роман британского автора Пэлема Вудхауса "Что-то не так" вышел в США под названием "Во всем виноват дворецкий".

- То есть я везде оплошал? - делает вид, что очень огорчается, Максим. - У меня и консьержка, и дачный сторож с сожительницей, она же домашняя помощница. Сплошные дворецкие!

- О! Точно! - вспоминаю я еще одно свое подозрение, застегнув молнию и справившись, наконец, с вредными джинсами и своей неуклюжестью. - Ты зачем Галину Семеновну обидел увольнением? Или это еще один "дворецкий"?

- Только отреагируй спокойно! - почти испуганно просит муж. - И она... дворецкий, но в темную, в отличие от остальных.

- Как? Ты специально ее уволил? - спрашиваю я, облегченно радуясь, что Галина Семеновна меня не обманула и не участвовала в разыгранном обмане.

- Можно уволить нечаянно? - удивляется Максим. - На тот момент ты еще не знала всей правды о Насте, а мне было важно, чтобы ты понимала, что Настя не живет у меня и, главное, со мной. Что я один и верен тебе. Можно было, конечно, попытаться договориться с Галиной Семеновной... Но это время. И потом, это не Михаил Аронович, которого мы знаем столько лет.

- Ты и с ним... пытался? - поражаюсь я размаху многоходовой комбинации Максима. - Пытался договориться?

- Обижаешь хитрого старика! - отвечает Максим, выбрав темно-синюю футболку, сразу перекрасившую его глаза из бледно-голубого в насыщенно-голубой. - Тот дня не проживет, кто этого старого шахматиста переиграет.

- Разве он хитрый? - недоумеваю я, застегивая рубашку. - Поспорю. Он умный. А умный - это обладающий развитым умом, способный к очень сложным рассуждениям, а главное, к правильным выводам.

- Умный не может быть хитрым? - сомневается Максим. - Вернее, чтобы быть хитрым, надо обязательно быть умным. Иначе не скрыть свои намерения. Глупость с хитростью как-то не вяжется. Сразу приобретает какую-то неприятную окраску и совсем другое название.

- Значит, ты не пытался с ним договориться? - возвращаю я мужа к своему вопросу и перехожу в спальню, чтобы причесать кудри перед туалетным столиком. Как я по нему соскучилась, по моему столику!

- Почему не пытался? - усмехается Максим, встает за моей спиной и начинает разминать мои плечи своими сильными длинными пальцами, уважительно добавляя. - Только это сразу было бесполезно. Не надо было и начинать. Старый лис знает свое дело.

- Какое дело? - спрашиваю я, бессовестно тая под его руками и поражаясь новой аллегории: Михаил Аронович - старый лис, а сам Максим, по словам того же лиса, молодой волк.

- Защищать тебя от всех, кто может тебя обидеть, - спокойно говорит Максим. - Я, на самом деле, ему очень благодарен. Хотя, если бы он был помоложе, он сам так и сказал, не пуская меня к тебе, то вызвал бы меня на дуэль.

- Я тоже ему очень благодарна, - говорю я и спрашиваю самое важное для меня. - Но ты ведь не можешь меня обидеть?

Обняв меня за плечи, Максим встречается с моим взглядом в отражении старинного зеркала:

- К сожалению, любящие люди обижают друг друга сильнее, чем посторонние. Обидеть намеренно - нет, не могу. Но ведь обидел?

- Да, - шепчу я, наблюдая, как противная слеза из левого глаза медленно течет по скуле.

- Прости, - тоже шепчет Максим, большим пальцем нежно ловя соленую капельку. - Я сказал тебе абсолютную правду и не буду ее менять даже ради твоего прощения: моей первоначальной целью было скрыть от тебя всю эту историю до ее логического финала. Это было не только умно, но и безопасно. Дело совсем не в доверии между мужем и женой. Дело в сложности и неоднозначности ситуации. О таком рассказывают не сразу, а по прошествии времени. Но всё вышло из-под контроля.

- Потому что Ванька захотел сока, а я сама выбрала именно этот бар, - огорченно шепчу я нашему зеркальному отражению.

- Это, наверное, судьба, Варя, - философски говорит Максим, тоже  неотрывно глядя на наше отражение. - Вовремя полученный урок. Надеюсь, вовремя.

- Урок чего? - спрашиваю я, взяв ладони Максима и прижав к своим горячим щекам.

- Любви. Терпения. Доверия, - слова Максима, произносимые им медленно, четко, с расстановкой, звучат как-то очень серьезно, значимо.