- Зачем?

- Нравишься.

- Почему?

- Странный вопрос. Почему мужчине может понравиться женщина?

- Чтобы понравиться, нужно время. У нас его не было.

- Разве? Но мне нравится твое "у нас".

Да у него вместо головы баскетбольный мяч. Большой, тяжелый.

- Мы виделись три раза, - осторожно напоминаю я.

- Пять, - поправляет меня Кирилл. - В торговом центре, у тебя дома, на даче, в театре и сегодня здесь.

- Действительно, пора жениться, - бормочу я.

- Я согласен, - улыбается Ермак, соблазняя чудесными ямочками. - Это предложение?

- Ты здоров? - безнадежно спрашиваю я.

- Только что прошел очередную медицинскую комиссию, - докладывает он. - Абсолютно.

- Я замужем, - обжигаясь большим глотком кофе, говорю я.

- Разве? - спрашивает он, вглядываясь мне в лицо.

- Тебя в любом случае это касается в последнюю очередь, - сержусь я.

- Я так не думаю, - отвечает Ермак, отхлебывая свой кофе.

С меня хватит! Неловко ставлю кофейную чашечку на блюдце.

- Первый раз встречаю такого непонятливого и настойчивого человека, - говорю я, увидев в дверях бара девчонок.

- Тебе повезло. А я первый раз встречаю такую удивительную и так подходящую мне девушку, поэтому и мне тоже повезло, - цементирует Ермак только что сказанное, положив свою руку на мою.

- Я не готова ни к новому замужеству, ни к новой дружбе, ни к встречам с неинтересным мне мужчиной, - намеренно обижаю я Ермака, резко выдергиваю руку и иду навстречу подругам.

Вторая половина презентации книги посвящена шоу. Три полуголые танцовщицы томно изгибаются под полувосточную композицию, а тонкий и изящный танцовщик изображает пылкую страсть по отношению ко всем троим.

- Он маньяк. Надо идти! - решительно говорит Сашка, выслушав мой сжатый пересказ разговора с Ермаком.

- У тебя все маньяки, - смеюсь я, хотя мне совсем не весело. - И Ермак, и Сергей-Филипп.

- Вот как раз не у меня! - возмущается Сашка. - Ермак - твой личный маньяк-затейник, а Сергей Филиппович - Леркин. У каждой маньяков по одной штуке. И это Лерка еще целью не задалась...

Тараканы восторженно смотрят на Сашку, признавая ее полную правоту.

Мы начинаем смеяться до слез, снова привлекая всеобщее внимание. Я перестаю смеяться резко, словно получила удар в солнечное сплетение. Недалеко от нас стоит Максим и смотрит на меня. Пристально, с непонятным чувством, но оно сильное, пронзительно глубокое. И то ли это любовь, то ли сожаление о ней. Не понимаю.

Подходит Вовка и встает рядом. Врать не буду, от его присутствия становится тяжелее.

Дорогие читатели! Обращаюсь к тем, кто ждет очень быстрого развития сюжета и не понимает бездействия некоторых героев: пожалуйста, обратите внимание на то, что книгу я выкладываю второй месяц, а ДЛЯ ГЕРОИНИ по сюжету прошло меньше двух недель. СПАСИБО!

Я бы не сказал, что женщины не имеют характера,

просто у них каждый день другой характер

Гейне Генрих

Гладиатор принимает решение на арене.

Сенека

- Привет, Макс! - нарочито бодро говорит Сашка, беря меня под руку. - Давно тебя не было видно!

- И слышно! - поддакивает Лерка, беря меня под вторую руку.

- Привет! - отвечает Максим, глядя мне в глаза.

Внутренности мои не сворачиваются в узел, как бывало в детстве и юности от волнения или страха, не бьется в воробьином ритме сердце, как всегда, когда я думала о Максиме в период моей борьбы за его внимание, не сбивается дыхание, как тогда, когда я получила от него первое признание в любви. Все внутри меня застыло, сердце передает сигналы точного времени размеренно, жестко, и я не дышу, совсем.

- Поздороваешься и со мной? - по-доброму ухмыльнувшись, спрашивает Вовка, подняв руку к волосам, но тут же резко опустив, словно передумав по привычке ерошить кудри.

- Здравствуй! - но Максим не протягивает руку для рукопожатия, впрочем, как и Вовка.

- Интересуешься новинками современной литературы? - спрашивает Сашка, слегка пожимая мне локоть, словно поддерживая.

- Мила пригласила, - просто отвечает Максим и добавляет, выделяя слово "нас". - Еще месяц назад пригласила нас с Варей.

- А! - тянет Сашка и не может удержаться от иронии. - И ты об этом целый месяц помнил?

- Нет, - Максим переводит взгляд на Сашку и тоже разбавляет интонацию иронией. - Целый месяц не помнил. Вспомнил сегодня. Случайно.

- Ты читаешь Милины книги? - интересуется Лерка. - Обсудим?

Что случилось с моими толерантными подругами? Вторую неделю они мне внушают, что я должна выслушать Максима, а теперь ведут себя так, словно защищают меня от его возможного внимания.

- Вряд ли, - грустно усмехнулся Максим. - Я читаю немного другую литературу.

- Немного? - распахнула глаза Сашка. - Может, хоть картинки посмотришь?

- В другой раз, - ответил Максим, снова остановив свой взгляд на мне. - Ты готова меня выслушать, Варя?

Меня охватывает противоречивое ощущение: я рада видеть мужа, рада очень, до покалывания в кончиках пальцев на руках и ногах, и я не хочу разговаривать именно сейчас и именно здесь. Кипятком ошпаривает мысль о том, что я его ждала. Все эти дни боялась, что придет, и ждала, что придет.

- Варя? - ко мне оборачиваются обеспокоенные подруги. - Ты в порядке?

- Да, - отвечаю я не им, а ему. - Я готова выслушать, но не здесь.

- Можно пойти в бар, как с Ерма..ком, - советует Сашка, осекшись на ходу.

- Где и когда? - спрашивает Максим, видимо, резче, чем ему хотелось, потому что он болезненно морщится.

- Я пока не знаю, - теперь морщусь я, силюсь сказать больше, но не могу себя заставить. - Но точно не здесь.

- Когда будешь знать? - лицо Максима темнеет, словно ему сообщили трагическую новость в тот момент, когда он был уверен, что все обошлось.

- Я дам знать, - говорю я, не глядя ему в глаза. Они не серо-голубые, а какие-то темные, грозовые. Вернее, цвета неба перед грозой.

В этот момент неожиданно начинает играть бравурная музыка, и в зал заходят официанты, катящие перед собой столики с самыми разнообразными закусками. Официантов так много, что они, двигаясь стройными шеренгами, рассекают гостей в зале на островки. Нас с Максимом отделяют друг от друга двумя столиками.

- Максим Константинович! - к нам подплывает Мила Саван. - Рада вашему приходу. Вам экземпляр в подарок.

- Что вы! - Максим целует протянутую руку. - Я вполне платежеспособен, уверяю вас. Пришел с намерением приобрести несколько экземпляров для себя и своих друзей.

У Сашки и Лерки вытягиваются лица. Друзей?! Сашка еле дождалась, когда довольная Мила отойдет от нас:

- У тебя появились новые друзья?

- Я консервативен в своих привычках, - говорит Максим, глядя на меня.

"Ты слышала? Привычках!" - тараканы злорадно усмехаются. Вяло сопротивляюсь, мягко, без размаха, бросив в них тапок. Они слегка пригибаются, легкомысленно хихикая: "Не попала!"

- И не надо искать второй смысл в моих словах, - твердо говорит муж, словно прочитал мои мысли.

- Нам бы первый найти, - вздыхает Сашка, взяв со столика тарталетку со сливочным кремом, и обращается ко мне, испортив торжественность и серьезность момента:

- Будешь?

Лерка фыркает от смеха, я нервно хихикаю, Максим против воли улыбается. Сашка - вечный двигатель и "парторг" нашей компании, шутит в любой ситуации, заставляя нас не терять оптимизма.

- Завтра? - в голосе мужа надежда и сомнение одновременно.

- Я дам знать, - повторяюсь я, отмахиваясь от крутящих у виска тараканов, мол, "опомнись, это же он, предатель".

Максим коротко кивает всем нам и, развернувшись, уходит.

- Молодец! - хвалит меня Сашка, положив тарталетку обратно на столик. - Хорошо держалась, не истерила.

- Я разве когда-нибудь была истеричкой? - обижаюсь я на нее.