— Значит, Александре просто-напросто плевать на ваш с Рижским уговор, она хочет то, что хочет, то есть тебя! — сделала я единственно возможный в данной ситуации вывод.

— Но я её не хочу! — мужчина раздражённо смахнул со стола толстую папку, которая смачно грохнулась, как бы подтверждая серьёзность слов шефа. — Тебя тоже хотят как минимум двое кроме меня…

— Так, вот только не надо переводить стрелки. — тут же ощетинилась я. — Тем более твоей жизни (и жизни твоих родных) никто не угрожал!

Дима сделал резкий выпад и сердито стиснул мои плечи:

— Если угрожали тебе, значит, тем самым и мне. Если тебе будет больно, то и мне тоже! Неужели не понимаешь?

Димино лицо было так близко. Губы напряжённо кривились, демонические глазюки метали громы и молнии, желваки на скулах стали каменными. От него веяло первобытной силищей, которая способна снести любые преграды на своём пути. У меня внутри всё переворачивается, когда он такой.

Я действительно понимала, о чём говорил шеф, даже более чем. Вспомнила все те Димкины драки, свидетельницей которых была. Как мне хотелось разорвать его противников, как сама влезала в потасовки, пытаясь хоть как-то помочь. Если бы ему снова кто-то угрожал, я бы. Не знаю, что сделала, зубами бы рвала, в клочья бы расцарапывала. Но в то же время отдаю себе отчёт, что весь мой запал может остановить одна единственная пуля.

Мама — Дима, Дима — мама. Надеюсь, мне никогда не придётся выбирать между ними двумя, не хочу выбирать, нет, я просто не смогу. Они оба уже стали частью меня. Совсем по-разному, тут и сравнивать нечего, но стали.

Воздух прорезала трель телефонного звонка, та самая мелодия, которую я и желала, и опасалась услышать.

— Это мама. — сказала дрогнувшим голосом.

Димка нехотя меня отпустил, взъерошил волосы и прошёлся по комнате, а я, слушая сбивчивый мамин голос, чуть не приземлилась мимо гостевого кресла, едва не выронив смартфон. Если бы не угрозы Александры, я бы, возможно, и списала всё на случайность, но теперь. Мамочка, самый родной мне человечек. По пути с обеда её едва не сбила машина: проехала совсем рядом и с рёвом умчалась прочь. Это было послание для меня, чтобы поняла: Рижская не шутит. А мы даже в полицию пойти не можем: доказательств, считай, никаких.

— Что такое? — Зарецкий наклонился ко мне и встряхнул. — На тебе лица нет, что произошло?

В итоге он просто вырвал у меня девайс и продолжил разговор с мамой. Успокаивал, напутствовал, чтобы сама домой не ехала и дождалась нас, и обещал, что с завтрашнего дня её обеспечат охраной.

— Ты сказал «охрана»? — спросила я, когда спазм в горле отпустил и позволил говорить.

— Да, сегодня же я найму вам телохранителей… — Дима стиснул мою руку, показывая, что рядом, что я могу на него рассчитывать. — Пойду сейчас к отцу, обсудим этот вопрос (пусть посоветует хороших ребят из агентства, услугами которого мы пользуемся), а ты посиди здесь. И да, о том, чтобы Рижский приструнил дочурку, тоже поговорим.

Пока Димка был у Андрея Петровича, я сама позвонила маме и ещё раз её успокоила. Потом Зарецкий почти силком повёл меня обедать. Не знаю, как он мог что — то есть, мне кусок в горло не лез. Посмотрев, как ковыряюсь в тарелке, только размазывая салат по стенкам, босс буквально заставил выпить ягодный смузи, на большее я была не способна. Остаток дня провела как зомби. Вроде бы, тело здесь, а разум совсем в другом месте. Работала чисто на автомате, с нетерпением ожидая, когда Димка закончит с делами и мы сможем поехать забрать маму, а потом встретиться с ребятами из охранного агентства.

Мама выглядела взволнованной. Сопровождая её к машине, мы с Димой осматривались, мало ли. Чёрт, с этой Александрой и параноиками недолго стать, не хватало ещё бояться каждого шороха.

— Ольга Михайловна, сейчас мы поедем выбирать вам охрану, — сообщил Зарецкий, заводя мотор.

Для нас с ней подобная роскошь была, конечно же, из ряда вон. Ещё недавно я бы рассмеялась, предложи мне кто-то нанять телохранителя, но не теперь, когда жизни может угрожать совсем не воображаемая опасность.

В охранном агентстве нас встретила секретарь и провела к директору, Роману Анатольевичу. Он показывал нам анкеты кандидатов и сообщал всю необходимую сопроводительную информацию. Потом пригласил в кабинет пятерых отобранных мужчин, из которых мы при личной беседе отсеяли троих. Оставшиеся двое вытянулись по струнке, выслушивая распоряжения начальства, которое посвящало его в детали предстоящей работы.

Василий, шкафообразный мужчина лет под сорок с проседью в тёмных волосах, выглядел надёжно. Судя по кольцу на безымянном пальце, он был женат. Антон, его более молодой собрат, был шкафом несколько меньших размеров, но тоже добротным и основательным. Мужчине около тридцати (фактически мой ровесник), русые волосы коротко подстрижены, лицо весьма привлекательное и, что главное, на нём присутствуют следы интеллекта. Недостатка в девушках у него наверняка не наблюдается.

В тёмных глазах старшего таилась спокойная доброжелательность, на маму он посмотрел покровительственно. В то же время младший смерил меня весьма одобрительным взглядом. Я так понимаю, эти двое между собой нас уже распределили: меня охраняет Антон, а маму

— Василий.

Но, кажется, у Зарецкого по этому поводу были свои соображения. Уловив взгляд молодого охранника, которым тот меня облагодетельствовал, Дмитрий сказал по — хозяйски:

— Роман Анатольевич, Ангелину Павловну я доверю Василию, а её маму пусть возьмёт на себя Антон.

На лице маминого телохранителя промелькнуло разочарование, впрочем, он очень быстро взял себя в руки и заверил, что рядом с ним ей ничего не грозит. Мой охранник принял перемену цели более невозмутимо и одарил благосклонностью теперь уже меня. Честно говоря, мне при таком раскладе тоже было куда спокойнее.

Отныне возить нас с мамой на работу и отвозить обратно будут именно охранники (каждому выделили личное авто), ну, и приглядывать в остальное время тоже. Если понадобится выйти куда-то посреди рабочего дня или в выходной — та же песня, только «под конвоем». Так что завтра с утра каждая из нас отправится в офис на собственном транспорте, да ещё и с личным водителем.

Распрощавшись с бодигардами, Зарецкий доставил нас до дверей квартиры. Мама зашла внутрь, а меня он задержал у входа.

— Будешь отпускать охрану только тогда, когда рядом я, — сказал строго. — Переехать бы вам… Ладно, подумаем над этим.

— А что там с Александрой? — я была не на шутку обеспокоена. — Она так и продолжит беспредельничать?

— Отец уже звонил Рижскому, будут ещё сегодня встречаться. Тот обещал сделать дочке внушение, но сама понимаешь, перестраховаться нам не помешает.

— Спасибо, Дим. Если бы с мамой что-то случилось, я.

— Ничего не случится, — заверил он, сжимая мои плечи. — Слышишь? Всё будет хорошо, я позабочусь о вас обеих. Отдохни сегодня как следует, завтра финальная сверка сценария, а послезавтра у нас съёмки. Мы не имеем права запороть первый же проект! Нужно выложиться по максимуму, тем более там участвует твой. Егор.

Ох, я старалась не вспоминать, что мне вновь придётся встретиться с Киреевым, но да, придётся. Надеюсь, он не устроит скандал на съёмочной площадке, как накануне обещал?!

— Ты же с ним справишься, Дима? — спросила с надеждой. — Включи строгого начальника, пусть не расслабляется!

— Если бы ты только знала, как я жду окончания этого проекта. — пробормотал шеф. — Кажется, ещё ничего и никогда так не ждал, только нашу с тобой встречу.

Он поспешил проститься, явно о чём-то раздумывая, а я отправилась заваривать нам с мамой мятный чай, потому что успокоить нервы требовалось обеим.

— Ангелин, во что мы с тобой ввязались, а? — вздохнула она, делая глоток ароматного напитка. — Живыми хоть выберемся?

— Выберемся, мам, обязательно выберемся, Дима нас в обиду не даст! — сказала я с уверенностью, потому что знала: Зарецкий костьми ляжет, но слово сдержит.