Поворот вывел в огромный, ступенчатый зал, с высеченными из белого камня сиденьями. Широкий проход вел к небольшой круглой площадке в центре зала. Фигура в красном застыла там, словно ожидая меня. Я пошел вперед, отметив, что маленькие дырочки в потолке дают теперь мягкий рассеянный свет. Стоили мне ступить на площадку, как фигура повернулась лицом, но в складках плаща ничего нельзя было разобрать.

— Эм, а вы кто? — спросил я, не надеясь на ответ.

— Гобус, — неожиданно послышался тонкий голос, — гобуус.

Я выронил гриб, глухо ударившийся о мягкий пол. В отличии от жесткого камня плит, площадка была выложена чем-то мягким и довольно упругим.

— Гобу, — сказало существо и скинуло плащ.

Морщинистое, утолщающееся к низу тело, здорово напоминало существ в пустыне. Только теперь присутствовала маленькая головка, выраставшая сразу из туловища, с двумя бусинами глаз и безгубым ртом. Отшвырнув плащ тонкой ногой, оно подняло руки, с довольно крупными кулаками, и и встало в стойку, напоминающую боксерскую.

Я подобрал с пола железный гриб, но существо сразу же взвизгнуло и замахало головой.

— Гобус, — жалобно пропищала оно и сложила руки, словно собираясь молиться, — гоб.

Оно что просит, чтобы я выбросил оружие?

Существо застыло, держа ладони сложенными. Я шагнул вперед и замахнулся грибом, но оно упрямо осталось стоять.

— Что мне делать? — спросил я, надеясь на ответ плосколицего.

Я был готов, что он не ответит, но существо удивленно взвизгнуло, смотря мне за спину. Не отрывая от него взгляда, я отошел назад и увидел на полу клочок бумаги.

«Подари честную смерть»

Я нервно засмеялся и отбросил гриб. Войдя в круг, я поднял кулаки, показывая, что готов к битве.

— Гобус, — одобрительно прогудело существо, вставая в стойку.

К боевым искусствам я ни имел никакого отношения, разве что, ходил на карате в начальной школе.

Существо подскочило ко мне и резко отвесило оплеуху. Я инстинктивно зажмурился, но удар оказался мягким, как удар подушкой. Еще несколько ударов пришлось в живот, последний пришелся точно в солнечное сплетение. Я отскочил назад, пытаясь восстановить дыхание.

— Гобус, — существо сложило руки и поклонилось.

Сжав кулаки, я полетел прямо на него, сильно замахнувшись. Груша изящно отошла в бок, и я на одной ноге, поскакал вперед, увлекаемые инерцией удара. Стоило мне развернуться, как точный удар в подбородок, заставил мои ноги подкоситься. Я рухнул на пол и тотчас же попытался вскочить, но ноги только слабо задрожали. Груша опять поклонилась и замерла, уставившись на меня.

— Я сейчас встану, — зачем-то сказал я, будто рефери отсчитывает секунды после нокаута.

Но ноги совсем не слушались, и я почувствовав, как едкая желчь подошла к горлу. Сглотнув, я оперся на руки и медленно поднялся, напрягая мышцы в бедрах. Я понимал, что еще один удар и мое тело попросту рухнет обратно.

Существо атаковало, метя мне в живот, но я выставил руку вперед, отклоняя удар. Оно осыпало мою кисть градом ударов и отошло назад.

Его сраный ритуал с поклоном, начинал меня бесить. Я просто стою здесь, как мешок с дерьмом, а он лепит поклоны. Шагнув вперед на нетвердых ногах, я ударил прямым, целя в верх туловища.

Поднырнув под мою руку, груша вколотила два коротких удара в печень. Покачнувшись, я начал падать на пол, забыв, как дышать. Голова ударилась о землю и все поплыло, раздробилось на отдельные части. Коричневая нога груши, зернистая покрытие площадки, кусок красной ткани, все перекрутилось, вызывая новый приступ рвоты.

«Слабак»

Надпись вспыхнула внутри меня, словно выжигаясь на сетчатке. Даже тошнота отступила перед этим предельно лаконичным описанием. Стало настолько мерзко от самого себя, что даже спазмы в желудке отступили на второй план. Я сжался, свернулся внутрь себя, утопая в невыразимой жалости и самобичевании.

Я даже не заметил, как мое тело вскинулось, резко оттолкнувшись руками. Мне оставалась только роль отстраненного наблюдателя. Я знал, что мной управляет тот плосколицый. Груша что-то почувствовала и осторожно отступила назад. Плосколицый размял руки и так крепко сжал кулаки, что я услышал хруст костяшек. Я все же имел отдаленную связь с телом, словно он не смог полностью вытолкнуть мое сознание.

Ноги двинулись вперед, но с непривычной амплитудой, будто специально медля перед каждым шагом. Груша нанесла упреждающий удар и отпрянула. Плосколицый поднял руки, прижимая их к лицу, локти приблизились друг к другу, защищая корпус.

Первым я услышал звук, потом размазанную линию руки, врезающейся в голову груши и опрокидывая ее на спину. Она перекатилась по полу, избегая удара ногой. Быстро вскочив на ноги, она яростно затрясла кулаками и прыгнула на меня. Плосколицый смел ее в полете, отправляя за пределы круга.

— Ничтожества, — пробулькало из моей глотки.

Я с ужасом наблюдал, как мои руки, с хрустом ломают тонкую руку, вяло дергающейся груши. После плосколицый обрушил серия ударов прямо в маленькую голову. Я чувствовал, как поворачивается мой корпус, добавляя массу ударам. Лицо груши проминалось и издавало чавкающие звуки, сочась бурой жидкостью.

Хватит. Я закричал, чтобы плосколицый остановился, когда существо подняло руку вверх, будто пытаясь отгородиться, защититься от яростных ударов.

— Хватит, чертова мразь, — закричал я, останавливая занесенный кулак.

Мое тело дернулось и судорожно сжатые мышцы расслабились. Я рухнул на пол, заливаясь слезами. Что-то мягкое проскользнуло по моей щеке и я поднял мутный от влаги взгляд.

— Гобус, — пролепетало существо.

Оно попыталось соединить руки, но левая была переломана и лишь слабо дернулась. Я смахнул слезы и поднялся. Сложил ладони вместе и поклонился.

— Гобус, — едва слышно прошептала груша и затихла.

Я подхватил лежащий на полу красный плащ и накинул на плечи.

— Пошли вы все нахуй, — сказал я, щелкая пальцами.

Холодная влага облепила тело со всех сторон, проникая в даже в глазные отверстия, просачиваясь сквозь склеру, напитывая меня, как сухую губку. Внутри все застыло, консервируюсь, и я ощутил тупую, нарастающую боль во всем теле. Мне так сильно не хватало ощущений, а вокруг была только сплошная тьма. Голова начала раскалываться, перед глазами заплясали белые пятна и меня вышвырнуло прочь, выплевывая на твердый пол.

Меня вырвало потоком холодной, мутной воды. Набрякший от влаги плащ давил вниз, мерзко облепив тело. Я оказался в коридоре, рядом с покосившейся дверью. Мой взгляд словно скользнуло мимо посиневшего тела, пропуская даже вязь татуировок на туловище. Усилием воли, я повернул голову и внимательно осмотрел тело. Оно мое. Совершенно точно.

На улице неярко светило солнце, ветер трепал пожухлую траву в дворике. Я выжал плащ от влаги и вышел из здания. Возле крыльца стояла несколько милицейских машин с настежь распахнутыми дверями. Подойдя ближе, я услышал, как шипит радиоприемник в машине. Из любопытства я обшарил машины и в багажнике одной, нашел высокие ботинки. Больше ничего полезного — наручники в бардачках, пустые пивные бутылки и бумаги. На носке одного из ботинок красовалась небольшая дырочка, но все же лучше, чем ходить босиком.

Двери в больницу оказались настежь распахнуты. Была видна торчащая нога, в коричневом сапожке, с натянутыми поверх бахилами. Конечность имела вид нездоровый и отбивала желание соваться внутрь.

Запахнув поплотнее почти высохший на легком ветерке плащ, я пошел к воротам. Если мое тело осталось лежать в том коридоре, то в чьем я сейчас нахожусь? Куда девались те твари и остальные люди?

— Эй, ты что-нибудь знаешь? — спросил я у плосколицего.

Вместо ответа, я почувствовал, как тугой комок ползет вверх по пищеводу. Он остановилось в районе горла, перекрывая дыхание. Я застыл, испуганный нереальностью происходящего. После широко открыл рот и запустил внутрь пальцы. Достав почти до самых миндалин, палец нащупал кусочек ткани. Я разинул рот еще шире, чувствую, как лопаются уголки губ и подцепил уголок материи. Живот сжался, исторгаю новую порцию рвоты и помог вытолкнуть небольшой черный мешочек.